Согласно определению Большой Советской Энциклопедии, «Тридцатилетняя война 1618–48 – это первая общеевропейская война между двумя большими группировками держав: – стремившимся к господству над всем "христианским миром” габсбургским блоком (испанские и австрийские Габсбурги), поддержанным папством, католическими князьями Германии и Польско-Литовским государством (Речь Посполита), – и противодействовавшими этому блоку национальными государствами – Францией, Швецией, Голландией (республика Соединённых провинций), Данией, а также Россией, в известной мере Англией, образовавшими антигабсбургскую коалицию, опиравшуюся на протестантских князей в Германии, на антигабсбургское движение в Чехии, Трансильвании (движение Бетлена Габора 1619–26), Италии» . Нашим читателем этот общеевропейский конфликт воспринимается прежде всего как затяжная сухопутная война в Европе. Действительно, имена Валленштейна, Тилли, фон Арнима, Густава-Адольфа, принца Морица Оранского, Тюренна у всех на слуху. Эти полководцы оставили глубокий след в истории Тридцатилетней войны, их сражениям и маневрам уделяли внимание множество историков разных стран и эпох. Но дело в том, что Тридцатилетняя война не была только сухопутной и общеевропейской. Этот конфликт стал действительно мировым, и затрагивал не только Старый Свет, но и колонии Азии и Америки. Тридцатилетняя война, как и любое другое столкновение ведущих держав мира, велась не только на суше, но и на море, причем размах водных операций не уступал размаху сухопутных, а сражения у Даунса или «серебряный вояж» Питера Хейна имели не меньшее значение, чем победа при Рокруа или поражение под Берген-ап-Зоомом. К сожалению, история сражений парусных флотов в большинстве исторических книг о Тридцатилетней войне практически не рассматривается. А ведь именно в Тридцатилетнюю войну Голландия и Франция пытались отнять у Испании морское господство. Надо сказать, что им это удалось, к 1650-м годам испанский флот представлял собой жалкое зрелище. Это было обусловлено длительной войной, потерей Португалии и Каталонии, но более всего – жесточайшим финансовым кризисом. Время Испании-супердержавы закончилось. Мы решили восполнить этот досадный пробел, поскольку, по нашему разумению, тема Тридцатилетней войны является своего рода белым пятном в историографии морских сражений. Широко известен только эпизод у Даунса в 1639 году, но и он чаще всего излагается неверно и тенденциозно. Историография по затронутой теме очень бедна. Едва ли найдется на русском языке книга, описывающая события Тридцатилетней войны на море, за исключением обзорного труда Альфреда Штенцеля «История морских войн с древнейших времен до наших дней» . Но она не свободна от ошибок, многие данные, приводимые немецким историком, устарели или просто неверны. Из иностранных книг по данной тематике стоит выделить следующие: «Королевский Флот с древнейших времен до наших дней» Уильяма Лиарда Клоуза, «Морские сражения в Леванте: 1559–1853» и «Морские сражения на Балтике в эпоху паруса, 1522–1850 годы» Роджера Чарльза Андерсона, «История французского флота» Шарля Ла Ронсьера, «Испанский флот после объединения Кастилии и Арагона» Сезарео Фернандеса Дуро, естественно? «Генеральная морская энциклопедия Испании» под редакцией адмирала Карлоса Мартинеса-Вальверде, а также книга адмирала Юбера Гарнье «Французский флот в сражениях: 1610–1715 гг.» . Историю шведского флота в данный период можно узнать в эпической работе Бакстрёма «История шведского флота» , английский флот освещает Винфилд в «Британские корабли эпохи паруса, 1603–1714» , полный список литературы мы приведем в конце книги. В последнее время стали доступными и первоисточники (например, выложен в сети Интернет судовой журнал флагмана Маартена Тромпа – «Амелии»), опубликовано несколько справочников по численному составу флотов (например, по французскому флоту великолепнейший фолиант Демерлиака), но для нашего читателя история войн на море в период с 1621 по 1648 год совершенно неизвестна. А ведь время Тридцатилетней войны – это революция в судостроении и приемах морского боя. Более того – именно тогда впервые в Новой истории Испания попыталась выработать именно стратегию действий на море. В том, что планы эти не реализовались, конечно же, большая вина ее противников, но есть и просчеты самих испанцев. Мы постараемся подробно рассмотреть первоначальные намерения правительства Филиппа IV и Оливареса, трансформацию этих планов и отказ от них. Во многом такой ход событий был обусловлен новизной выбранной стратегии и совершеннейшим отсутствием опыта в деле борьбы за господство на море. Свою лепту в отказ от планов морской блокады Голландии внес и император Священной Римской империи, а точнее – Альбрехт Валленштейн, который уже в ту пору всерьез рассматривал себя в качестве влиятельнейшего правителя северогерманских княжеств. Мечтаниям этим не суждено было сбыться, однако имя Валленштейна заставило сплотиться и вступить в союз с протестантами ганзейские города Германии, а также пригласить к себе шведский флот и шведские войска. Сражения на море времен Тридцатилетней войны не ограничивались только испано-франко-голландским состязанием. В указанный период произошли несколько морских сражений, совершенно не связанных с борьбой между Голландией и Испанией. Это, прежде всего, английская экспедиция на Кадис в 1625 году, сражение между польским и шведским флотом под Оливой, а также шведско-датская война 1643–1645 годов и борьба между английским флотом и французами за Ла-Рошель. Что касается Тридцатилетней войны на море между испанцами, голландцами и французами – здесь (по аналогии с сухопутным делением войны на периоды) можно различить три этапа борьбы на море с 1621 по 1648 год. Первый период, который можно назвать испанским , длится с 1621 по 1629 год. Голландия в указанный период сделала упор на атаку португальских и испанских колоний в Азии и Америке. Это решение можно с полным правом назвать чисто коммерческим предприятием, и штатгальтер, поддержавший создание Вест-Индской компании, более заботился не о благе своей страны, а о своем кошельке. Стратегия эта набивала только карманы амстердамских купцов, торговавших с Америками и Индиями, тогда как жизненно важные для жителей Соединенных Провинций рыболовство в Северном море и торговля с Прибалтикой были поставлены на грань уничтожения. В свою очередь испанское правительство попыталось реализовать план экономической блокады Голландии. Понимая, что Соединенные Провинции – это государство, живущее морем, Оливарес предложил победить его именно на море. Блокада побережья Голландии вкупе с эмбарго на торговлю с нидерландскими купцами должно было, по мысли испанцев, поставить их давнего врага на колени, выбить саму основу экономики первой европейской республики. Эти планы рухнули в 1629 году – после неудачной осады Штральзунда и вступления в войну Швеции. Так наступил новый период в войне на море (1629–1635), который можно назвать голландским , или периодом хрупкого равновесия. В это время испанцы продолжали наносить удары по голландской торговле, но высадка крупной шведской армии в Германии заставила перебросить все ресурсы на формирование и снабжение сухопутных войск. Нидерландцы, пользуясь перераспределением ресурсов в империи не в пользу флота, смогли захватить несколько важных португальских и испанских колоний в Индии и Америке. Перелом в борьбе за господство на море обозначился в третьем периоде (1635–1648) – французском . После вступления в войну Франции проигрыш Испании на морях стал только делом времени. Теснимая со всех сторон и на суше и на море, империя старалась сохранить свои позиции, но сил для этого явно не хватало. Саму книгу мы решили построить как совокупность эпизодов борьбы на море времен Традцатилетней войны. Такая структура позволяет рассмотреть не только европейский театр борьбы на море, но и сражения в колониях Вест– и Ост-Индии, а также описания конфликтов, шедших параллельно схватке основных игроков.
Но сначала давайте сделаем краткий экскурс в историю взаимоотношений Испании и Голландии. В 1607 году и Испания, и Голландия были на последнем издыхании. Постоянные траты на строительство крепостей, содержание больших армий, разоренные земли, как следствие – резкое увеличение налогов: все это не могло увеличить популярности войны. Уже в сентябре 1606 года пенсионарий Роттердама Йохан ван Ольденбарвельт убеждал Генеральные Штаты Соединенных Провинций заключить мир с императором. Эти призывы встретили положительную реакцию в Испании – король Филипп III и герцог Лерма сошлись на том, что Голландии можно предоставить суверенитет, если это остановит войну в Нижних Землях. Испанцы соглашались подписать перемирие, если нидерландцы прекратят свою экспансию в португальских владениях в Азии (силами голландской Ост-Индской компании (ОИК) в 1605 году уже были захвачены Амбойн, Тернат и Тидор на Молуккских островах, что вызвало в Испании резко негативную реакцию, поскольку Португалия находилась в унии с Испанией с 1580 года), а также воздержатся от проникновения в Америку. Перемирие было подписано в апреле 1607 года, однако почти сразу же переговоры были прерваны, поскольку оказалось, что в письменном варианте соглашения голландцы отказались упомянуть о своих обязательствах перед Империей. Это было расценено как унижение Испании. 25 апреля 1607 года нидерландский флот в составе 26 кораблей и 4 флейтов под командованием вице-адмирала Голландии и Западной Фрисландии Якоба ван Хеемскерка разгромил испанскую эскадру дона Хуана Альвареса де Оливы (10 галеонов, 11 паташей) у Гибралтара. Хотя в сражении Хеемскерк погиб, голландцы смогли уничтожить все корабли идальго. Это доказывало, что все обещания и авансы, выданные Ольденбарвельтом, не стоят ни гроша – пенсионарий, судя по всему, не смог договориться с правлением ОИК. Стороны сошлись на том, что заключат перемирие на ограниченный срок, и если все устные договоренности будут выполняться, то сядут за стол переговоров и подпишут мир. Мирные инициативы Ольденбарвельта, ставшего к тому времени Великим Пенсионарием Соединенных Провинций, встретили сопротивление со стороны штатгальтера Морица Нассауского, а также купцов Амстердама и Зеландии, которые делали на войне неплохие деньги, торгуя с испанцами через «блокированное» устье Шельды. Однако пенсионарию удалось убедить представителей других провинций в необходимости заключения хотя бы перемирия. Ольденбарвельт говорил, что перемирие восстановит голландскую торговлю с Пиренейским полуостровом (которая за время войны практически монополизирована англичанами), сильно уменьшит финансовые траты, а также развяжет руки голландцам в решении вопроса с Данией, которая препятствовала голландским купцам в балтийской коммерции. Далее он продолжал: выполнение обязательств перед испанцами в Индиях компенсируется балтийской и пиренейской торговлей, ведь в конце концов никто не запрещает перекупать продукты колоний уже в самой Испании и продавать их по взвинченным ценам. Партия мира перевесила партию войны. Испанцы предложили перемирие сроком на 12 лет, обязательным условием прекращения военных действий была также свобода вероисповедания для оставшихся в Голландии католиков. Ольденбарвельт отказался от подписания, мотивируя это тем, что протестанты в Нижних Землях не смогут обеспечить этого условия. Скрепя сердце пункт о католиках выкинули, и 9 апреля 1609 года перемирие было подписано. Голландскую республику немедленно признали другие государства: нидерландских послов приняли у себя Англия и Франция, вскоре установились дипломатические отношения с Венецией, Марокканским султанатом, Оттоманской Портой, а потом и с остальной Европой. Но подписанным перемирием оказались недовольны купцы ОИК – эти воротилы рассматривали заключенный договор как отсрочку, которую дали испанцам и португальцам для укрепления позиций в своих колониях. Да, эмбарго на коммерцию с Америками закончилось, однако испанские колонисты самочинно ограничили торговлю с Голландией только береговой линией между Каракасом и устьем Амазонки. Акции ОИК упали на 34 процента по сравнению с 1608 годом. Отмена блокады Антверпена позволила Фландрии восстановить свою торговлю, текстильная промышленность Испанских Нидерландов переживала бурный рост, тогда как голландская испытывала резкий спад, заработная плата лейденских ткачей упала в несколько раз. Зеландская транзитная торговля с Фландрией также прекратилась – после деблокады устья Шельды услуги зеландских посредников оказались просто не нужны. Кризис экономики вызвал сильные политические волнения в Голландии, что позволило протестантам вкупе с экономическими требованиями протолкнуть и религиозные. Теперь католическое вероисповедание повсеместно запрещалось на территории Соединенных Провинций, а различные протестантские течения начали борьбу между собой. Все это привело к государственному перевороту в 1618 году – Мориц Нассауский при поддержке своих сторонников арестовал Ольденбарвельта, Гротиуса, Леденберга, должность Великого Пенсионария была ликвидирована. Главой и законодательной, и исполнительной власти стал штатгальтер (стаудахер), на эту должность назначили Морица. Ольденбарвельт был осужден и приговорен к смертной казни. Пришедшее к власти правительство было не склонно к компромиссам с Испанией. Теперь голландцы, вопреки условиям соглашений, возобновили блокаду побережья испанской Фландрии, что позволило Амстердаму оттеснить торговые компании Антверпена с балтийского и английского рынков и заместить конкурента в этих регионах. Голландцы быстро монополизировали транспортные услуги по перевозке из Балтики и Скандинавии различных товаров, в том числе меди, зерна, корабельного леса, пеньки и т. д. Кроме того, дельцы из Амстердама вовсю поощряли ввоз контрабандного товара на Иберийский полуостров, не допускали иностранных купцов к получению торговых лицензий, что больно ударило по испанским и ганзейским купцам (а среди последних было довольно большое количество подданных испанского короля) и привело к череде петиций в Эскориал, где обманутые купцы требовали возобновить войну с Голландией. В Азии голландская Ост-Индская компания активно «приватизировала» португальские колонии, изгоняя португальцев из региона и монополизируя перевозку в Европу пряностей, специй и азиатских товаров. Новый директор ОИК Ян Питерсзоон Кун (Coen ), назначенный в 1614 году, к 1619 году захватил острова Яктару и Яву (попросту выбив оттуда англичан) и организовал там крепость Батавия, а также штаб-квартиру компании. Появились голландские колонии на Цейлоне. В 1620-м были захвачены острова Банда, и Голландия получила монополию на мускатный орех. Кун не ограничился закупкой товаров в Азии и поставкой их в Европу – для уменьшения вывоза серебра и золота из Голландии он решил создать внутриазиатскую торговую систему, то есть посредническую торговлю между Индией, Китаем и Индонезией. Это ему вполне удалось. И англичане, и испанцы ненавидели Куна. Директор английской Ост-Индской компании публично заявлял, что «даже самая высокая виселица в старой доброй Англии недостаточно высока для Куна» . Тем не менее благодаря экспансии нового директора голландской ОИК нидерландцы получили монополию на вывоз пряностей с Молуккских островов, а торговые конкуренты (прежде всего англичане) были просто вышвырнуты в Индию. В это же время ОИК получил факторию на Тайване, которая долгое время оставалась единственным местом, где европейцы могли торговать с купцами из Японии. Кроме того, испанцы уже были наслышаны о планах создания Голландией Вест-Индской компании (ее создали 3 июня 1621 года, спустя 3 месяца после возобновления войны), и ничего хорошего от нее не ждали, поскольку уже вполне познакомились с методами голландцев в Азии. В свою очередь Голландия, пользуясь хлынувшим в ее пределы богатством, реорганизовала свою армию, подтянув ее до уровня испанской, а также создала мощнейший флот, способный бороться с испанским на равных. К 1620 году Соединенные Провинции оккупировали часть Фландрии, вели антииспанскую политику в Германии, а также заключили союз с Венецией и Савойей против Испании, снабжали деньгами и оружием берберийских пиратов и марокканского султана.
Немного о двух главных противниках первого периода Тридцатилетней войны. Итак – испанский флот. Со времен Филиппа II испанский флот был самым многочисленным в Европе и считался признанным законодателем мод. Рассказы о легкой победе «пиратов Ее Величества» над Непобедимой армадой не должны вводить в заблуждение – англичане ничего не смогли сделать с крепкими испанскими галеонами, теория Эффингема, Фробишера и Хокинса о возможности нанесения противнику больших потерь с помощью пушечного огня потерпела полное фиаско. За все время боев от Плимута до Сеймура с 22 по 31 июля (1–9 августа по новому стилю) 1588 года «морские ястребы» Елизаветы смогли захватить (не потопить!!!) только 3 корабля: 1150-тонный 46-пушечный «Нуэстра сеньора дель Розарио» (отбившийся от главных сил), зафрахтованный 500-тонный 16-пушечный гамбургский галеон «Фалькон Бланко Майор» (взят на абордаж Френсисом Дрейком), 958-тонный 25-пушечный «Сан-Сальватор» (произошел взрыв пороха в крюйт-камере, от взрыва судно загорелось, позже захвачено). В бою в заливе Лайм, несмотря на большую пальбу с той и с другой стороны, потопленных кораблей не было совсем. После атаки брандерами у Кале испанцы потеряли всего лишь один неаполитанский галеас (повредил руль, сел на мель, захвачен англичанами), а чуть позже потеряли три галеона (последние захвачены голландцами). В принципе всю работу за «морских ястребов» Елизаветы сделала погода – ветер изменился на юго-западный, и Непобедимая армада вынуждена была совершить плавание вокруг острова, штормы и кораблекрушения уменьшили численность судов, так что в испанские порты на берегу Бискайского залива возвратилось всего 63 корабля Непобедимой армады и менее половины матросов и солдат. Следует отметить тот факт, что уже на следующий год к берегам Англии была послана еще одна армада, которая не смогла приблизиться к британскому побережью из-за противных ветров. Всего до 1599 года было собрано три подобных флота, которые так и не смогли высадить войска в Уэльсе или Ирландии, кроме экспедиции 1599 года, когда Амброзио Спинола все же высадился недалеко от Лимерика (Ирландия) с 3600 солдатами, однако восстания ирландских католиков (на которое так надеялись испанцы) не произошло, испанцы были окружены превосходящими английскими силами, и, по условиям капитуляции, им разрешили вернуться в Испанию, причем без обычного в те времена выкупа. Провал трех экспедиций можно объяснить плохой подготовкой экипажей испанских кораблей, как писал один из современников: «У нас много кораблей и много людей, но нет ни флота, ни моряков ». Впрочем, для Испании вообще флот и море были всегда на вторых ролях, испанские короли совершенно не понимали значимости и важности флота, и это при том, что основные поступления золота и серебра обеспечивали «серебряные конвои», везущие сокровища из Вест-Индии в Европу! Общие траты на флот не превышали 25 000 эскудо, тогда как только на одну фламандскую армию (от 20 до 40 тысяч человек) тратилось в разные годы от 200 до 350 тысяч эскудо, то есть в 10 раз больше! Основной (и судя по всему – единственной) статьей расходов в морском бюджете было строительство кораблей и их оснащение. Задач подготовки экипажей или улучшения квалификации командного состава не ставилось вовсе. Постоянной проблемой испанского государства было превышение расходов над доходами. К 1621 году Империя уже несколько раз успела побывать банкротом (в 1557, 1560, 1576, 1596 и 1607 годах). Чтобы как-то решить проблему несвоевременных платежей, новый король Филипп IV ввел в обращение новые деньги, которые народ прозвал «низкопробными» (vellon ). В этих монетах была на треть снижена доля серебра, хотя номинал их остался прежним. Это в свою очередь создало две проблемы – галопирующую инфляцию, которая достигла пика к 1650 году (когда количество серебра в деньгах снизилось на 50 %), и фальшивомонетничество. Второй головной болью правительства Филиппа IV были откупщики. Как мы уже отмечали, Филиппом и Оливаресом было принято принципиальное решение – победить Голландию на море, ибо оттуда происходит ее богатство. Это требовало не только увеличения трат на флот, но и создания денежных фондов под корабли. Дело в том, что флот – вещь сезонная, способная действовать только в период с весны по осень (исключая галеры Средиземного моря), поэтому, к примеру, в сентябре закупки делались для оснащения флота на следующий год, деньги в январе тратились на приведение флота в боевое состояние к маю, в мае – на довооружение и провиант для моряков. Это требовало создания отдельных накопительных счетов (где оседали бы ежемесячные поступления на флот), а также стабильности в финансовом положении государства, поскольку при больших темпах инфляции деньги, выделенные осенью этого года, к весне следующего года могли просто обесцениться. Ничего из вышеприведенных мер не было сделано. Денег постоянно не хватало, часто из фондов флота они изымались на другие нужды, система комплектования кадров была поставлена просто отвратительно (стоит отметить, что часто набор на флот начинался тогда, когда рыбаки – основной контингент экипажей кораблей – уже вышли в море за рыбой), командам кораблей выдавали жалование «низкопробными» деньгами, а не серебряной монетой, не платили вовремя даже иностранным волонтерам. Кроме того, в начале XVII века Испания не обладала достаточно развитой судостроительной промышленностью, способной удовлетворить все нужды флота, а также медленно деградирующим торговым судостроением и совершенно неудовлетворительным финансированием военных кораблей. В 1621 году испанский флот насчитывал несколько соединений постоянного состава: это Фламандская армада (4 королевских корабля и большое количество корсаров, обладающих каперским патентом, базирование на Дюнкерк), Армада Южных морей (большие галеоны, в основном – португальские, для защиты атлантического и тихоокеанского побережий Южной Америки, базирование на чилийский Сантьяго), Аверья Флота (Armada de la Averia ) – (эскорт «серебряных флотов», базирование на Картахену и Веракрус), Гуарда-Коста (Armada Real del Oceano ) (защита собственного побережья, самые сильные галеоны, порт приписки – Кадис), а так же Гипускоанская армада (3 королевских корабля, большое количество корсаров, порт – Сан-Себастьян) и Неаполитанская армада (борьба против турок и варварийских пиратов, в основном галеры). Кроме того, по мере надобности создавались оперативные соединения переменного состава – Армада Барволенто (защита баз на Подветренных островах), Ртутная армада (Azogues , специальный эскорт для конвоя, везущего ртуть в Вест-Индию; в ту пору с помощью ртути очищали серебро от примесей), Филиппинская армада (базирование на Манилу, защита испанских владений на Филиппинах), и т. д. Каждая армада могла состоять как из одной, так и из нескольких эскадр, в зависимости от выполняемых задач. Например, Фламандская армада состояла всего из одной эскадры – дюнкеркской, а вот Неаполитанская армада – из эскадр Неаполя, Сицилии, Сардинии. Общее количество королевских военных кораблей в испанском флоте в указанный период было свыше 40 единиц. В 1627–1628 годах было спущено на воду 18 галеонов с вооружением от 30 до 66 орудий (общее количество испанских королевских кораблей достигло 67 галеонов; для сравнения – в этот момент в Англии было около 20 королевских кораблей, во Франции – 42 корабля, тогда как в 1629–1632 годах больших кораблей испанцы не строили вообще. К 1625 году стандартным военным судном под флагом Испании был 500-тонный галеон с тремя мачтами и вооружением около 30 орудий и осадкой в 8–9 футов. Это были прочные, тяжелые суда, с двумя ярусами парусов (в основном – прямых), и вследствие этого маломаневренные. Однако галеон из-за своей прочности и вместимости был для испанцев универсальным кораблем – он отлично подходил как для торговых, так и для военных операций, имел довольно сильное вооружение, большую команду (что было немаловажно при абордаже, а это основной боевой прием, культивировавшийся испанцами) и неплохую мореходность во время штормов. В общем, это был именно океанский корабль, со всеми его достоинствами и недостатками. Основными центрами испанского кораблестроения являлись Кадис, Лиссабон, Ла-Корунья, Ферроль, а с 1610 года – и Гавана на Кубе, где строились отличные корабли из американского красного дерева. Средиземноморские и баскские эскадры содержали довольно большое количество галер и галиотов для действий в прибрежных водах противника. Помимо галеонов испанцы строили и более мелкие корабли. В водах Европы очень часто использовались паташи – это маленькие военно-торговые суда (до 200 тонн), с одной-двумя мачтами, несущими преимущественно косые паруса. Аналогом их по использованию в голландском флоте были яхты. Большим плюсом этих кораблей была хорошая маневренность и большая скорость, однако вооружение их, конечно же, было гораздо слабее, чем на галеонах. Для перевозки грузов или войск, а также во время нехватки кораблей испанцы часто фрахтовали суда частных владельцев. Они проходили в документах того времени как «урка» (urca ). Это были транспортные корабли, в 300–400 тонн, довольно тихоходные и слабовооруженные, но очень вместительные. Во Фламандской армаде часто использовались корабли, построенные по голландским образцам – это флейты, пинасы, яхты, и т. п. Мы поговорим об этих типах судов подробнее в следующей главе, но испанцы их часто числили либо паташами, либо «урками», что создало большую проблему в определении типов кораблей для современных исследователей. Отдельной вертикали власти во флоте не было, хотя король назначал генерал-адмирала Океана, который, по сути, являлся морским министром. Тот в свою очередь назначал директор-генерала, то есть главнокомандующего флотом. В случае выхода какой-либо армады директор-генерал в походы посылал генерал-лейтенантов Океана. Эскадрами командовали капитан-генералы королевского флота. Парусные и гребные суда имели отдельное руководство, что создавало большие проблемы при совместных действиях галер и галеонов. В любой эскадре назначались капитан (командующий эскадрой) и альмиранте (его заместитель), причем и тот и другой не всегда были капитан-генералами (при этом это были не звания, а временные должности). Звания в испанском флоте давались не согласно опыту или знаниям, а по знатности и богатству. Связано это было не только с презрением к представителям буржуазии или людям мантии, а еще и с особенностями командования испанскими армадами. В походе очень часто командующие были обязаны покрыть неплатежи испанского министерства финансов за счет собственных или привлеченных средств, причем были такие случаи, когда эти расходы потом не возмещались. Подводя некоторые итоги, можно сказать, что Армада Эспанья был в то время большим, но неорганизованным флотом, имевшим постоянные проблемы с финансированием, выучкой экипажей и непонятной вертикалью командования.
В Голландии были свои проблемы. Три из пяти провинций, имевших выход к морю, имели отдельные адмиралтейства: это Голландия (имевшее три Адмиралтейства – северное в Амстердаме и южное – в Роттердаме, а также Адмиралтейство Северных областей Голландии в городах Монникендам, Хоорн, Энкхёзен и Медемблик), Фрисландия (Харлинген) и Зеландия (Миддельбург), которые содержали пять отдельных эскадр, возглавляемых лейтенант-адмиралами (фрисландская эскадра не имела флагманов до 1665 г.). Адмиралтейства, хотя и были организованы в различных провинциях, подчинялись напрямую штатгальтеру и были в федеральном, а не провинциальном, подчинении. Основной задачей этих учреждений был контроль сбора денег на флот, а также вооружение и оснащение своей эскадры. В свою очередь Адмиралтейства по требованию провинциальных штатов осуществляли конвои купеческих судов своей провинции. В случае же полномасштабной войны Адмиралтейства сообща выбирали лейтенант-адмирала, который командовал объединенным флотом; он обязательно должен был быть представителем провинции Голландия). Капитаны судов в то время не служили во флотах на постоянной основе, а приглашались только на время военных действий или какой-либо операции. Они имели временные патенты на определенный срок службы. Конечно же, подобная система создавала большие неудобства в комплектовании и снаряжении флота. Отсутствие централизации не позволяло в мирное время проводить учения, унифицировать вооружение и корабли, а также приводило к жестоким спорам относительно главенства над соединенным флотом. Купцы разных провинций, имевшие совершенно разные коммерческие интересы, очень часто не могли договориться о стратегии использования флота. Так, после возобновления войны с Испанией (в апреле 1621 года) мнения по основным задачам эскадр сильно разделились. Амстердам, традиционно ориентированный на внешнюю торговлю и коммерцию с колониями, настаивал на использовании больших сил именно в колониях. Купцы северной части провинции Голландия считали, что убытки от испанского каперства в Северном море и от эмбарго они вполне могут возместить захватами испанских колоний и кораблей в Новом Свете и Азии. Поэтому уже через три месяца после начала военных действий (3 июня 1621 года) в Амстердаме создается голландская Вест-Индская компания. В главе 40-й Устава этой компании (мы полностью приводим этот Устав в Приложениях) говорилось: «Если какие-либо силы будут мешать торговле компании – мы разрешаем ей вести военные действия от имени государства; для этого Компания получает 16 военных кораблей, 4 вооруженные яхты и 150 торговых судов, которые вкладчикам дозволяется вооружить по своему усмотрению. <…> Все военные корабли и вооруженные суда подчиняются адмиралу, который назначается Общим Советом Компании и подотчетен этому Совету, а также обязан исполнять все его резолюции». Естественно, что корабли, выделенные в помощь ВИК, были отняты из соединенного флота, что вовсе не обрадовало другие провинции. Купцы Роттердама, другого крупного коммерческого города Нидерландов, имели основные интересы на Балтике, а также в торговле с Фландрией. Все усилия Маасского адмиралтейства были направлены на блокаду Дюнкерка и на защиту балтийских конвоев. Фрисландия жила в основном за счет сельдяного промысла, поэтому основной их задачей была защита буссов рыбаков, выходящих в Северное море, однако сил только этих двух провинций совершенно не хватало. Все это усугублялось некомпетентным командованием голландского флота. 16 октября 1622 года лейтенант-адмиралом Голландии и Западной Фрисландии стал бывший капитан 20-пушечного «Меермин» Филипс ван Дорп, только год назад пришедший во флот. Он сменил на этом посту престарелого Йохема Хендриксоона Свартенхольта, знаменитого флотоводца войны 1568–1609 годов. Назначение Дорпа объяснялось не способностями нового адмирала, а близостью его семьи (отец новоиспеченного лейтенант-адмирала командовал полком у батюшки Морица – Вильгельма «Молчаливого») к дому принцев Оранских. Скорее всего, Мориц Нассауский хотел иметь на подобном посту своего человека, который проводил в жизнь все его решения. Дорп оправдал эти чаяния, полностью поддерживая штатгальтера во всех начинаниях. Однако в адмиральство Филипса блокада Дюнкерка и охрана конвоев велись из рук вон плохо, и хотя в 1624 году он добился некоторых успехов, захватив несколько корсарских судов, в целом ситуация во внутренних морях Голландии оказалась плачевной. Ситуацию с флотом Голландии можно кратко охарактеризовать известной русской поговоркой: «Кто в лес, кто по дрова» . Все усилия фризов доказать выгодность защиты рыбных промыслов наталкивались на совершенное непонимание амстердамских купцов, крики роттердамцев о плотной блокаде Дюнкерка совершенно не трогали остальных, а призывы амстердамцев резко увеличить военный флот Вест-Индской компании представителями других адмиралтейств воспринимались как совершенное издевательство. Именно подобное положение вещей стало причиной больших успехов испанской Фламандской эскадры в Северном море. Голландцы никак не могли договориться о совместных действиях, что позволяло дюнкеркцам раз за разом прорывать хлипкие блокирующие заслоны и выходить на охоту. Испанцы, совершенно не разбирающиеся в особенностях морской политики разных провинций, захватывали и груженые сельдью буссы фризов, и набитые корицей и гвоздикой флейты амстердамцев, и пинасы с солью и вином роттердамцев. В результате страдали все. Число военных кораблей Нидерландов было довольно небольшим, но в случае необходимости голландцы широко реквизировали торговые суда, ставя на них дополнительные пушки. Еще Уолтер Рейли писал, что в Нидерландах «столько кораблей, сколько в одиннадцати христианских королевствах, вместе взятых» . Соединенный флот Голландии мог составлять до 150 кораблей, из которых около 50 были специальной военной постройки. Хотя в голландском флоте (как и в испанском) использовались галеоны, все же основным типом корабля был «орлогсхип» (военный корабль). Это был своего рода переходный тип между галеоном и линейным кораблем. Голландские «орлогсхипы» несли от 18 до 42 орудий, имели два или три яруса парусов и одну закрытую батарейную палубу (дек). В 1632 году на верфях Роттердама по заказу Маасского адмиралтейства был спущен на воду двухдечный (то есть имевший две закрытые орудийные палубы) флагман голландского флота – 56-пушечный «Амелия», названный в честь супруги штатгальтера Голландии принца Оранского – Эмилии фон Сольмс. Этот корабль был новым словом в военном кораблестроении, судно строилось с учетом пожеланий военных как флагманское и в новой войне стало неизменным флагшипом адмирала Тромпа. Очень популярным кораблем в Соединенных Провинциях был флейт. Из описания современников: «В 1595 году в Хорне было спущено на воду судно, которое называют хорнским бегуном или флейтом; оно построено очень широким, так что его ширина не менее, чем вчетверо, меньше его длины, а другие были еще длиннее и очень удобны для плавания по морю, так как способны ходить под парусами против ветра и имеют малую осадку» . Вообще флейтом называли трехмачтовое транспортное судно XVI – XVIII веков, имевшее небольшую осадку. Отличительной особенностью флейта была круглая корма и сильно заваленные внутрь борта, делавшие палубу довольно узкой. До начала XVIII века несли на фок– и грот-мачте прямые, а на бизань-мачте – только косые паруса. Вооружались 4–26 мелкими пушками (в зависимости от размеров кораблей и калибра орудий) и могли использоваться в военном флоте в качестве транспортов или вспомогательных боевых единиц. Парусное вооружение фок– и грот-мачт у флейтов состояло из фока и грота и соответствующих марселей, а позже, на больших флейтах, и брамселей. На бизань-мачте выше обычного косого паруса поднимали прямой парус крюйсель. Это, естественно, потребовало удлинения мачт, но в то же время сами паруса, сделавшись меньшими по площади, потребовали меньшего количества матросов для управления ими. Именно на флейтах впервые были установлены штурвалы. Самое большое количество военных кораблей, галеонов было в эскадрах Амстердама и Роттердама, поскольку эти большие суда строились для защиты вест– и ост-индских конвоев, поэтому обладали большой вместимостью и хорошей мореходностью. Для эскорта купцов в пределах Балтики и Средиземного моря – там, где торговые суда заходили в порты по пути следования и вели выгодную торговлю недалеко от берега и между портами были небольшие по времени переходы – использовались реквизированные и вооруженные адмиралтействами флейты и пинасы. Пинас – это небольшое транспортное судно типа несколько уменьшенного флейта, распространенное в странах Северной Европы в XVI – XVII веках. Как и флейт, имел небольшую осадку, но отличался от него плоской кормой. Нес две-три мачты. Пинас мог оснащаться веслами, необходимыми в безветренную погоду при каботажных плаваниях. В военных флотах использовался для разведывательных и транспортных целей. Также очень многочисленным типом кораблей у голландцев были яхты (вооружение не превышало 6–12 орудий). Их основным достоинством была скорость и легкость хода, поэтому в военном деле они использовались для дозорной, почтовой и разведывательной службы. Это были одно– или двухмачтовые суда небольшого водоизмещения, с преимущественно косыми парусами. Помимо упомянутых типов судов у голландцев было еще довольно много разновидностей кораблей – это и эверы, и буссы, и буеры, и тьялки, однако в документах адмиралтейств чаще всего они упоминались как тендеры или брандеры, то есть небольшие одно– или двухмачтовые суда, используемые для действий в прибрежных водах, разведки и в качестве брандеров при атаке больших кораблей противника. Резюмируя, можно сказать, что по качеству и количеству судов голландский флот на тот момент не имел равных, однако сильная децентрализация военного управления, совершенно неудовлетворительная система набора и подготовки экипажей, а также отсутствие четкого планирования и постоянные трения между адмиралтействами различных провинций привели к тому, что к началу войны голландский флот не смог сформироваться как единая боевая сила, и действовал разрозненно, тем самым нивелируя преимущество голландцев в кораблях.
Крупнейшими морскими сражениями до Тридцатилетней войны с большим правом можно считать всего два – Лепанто и серию боев с Непобедимой армадой. Именно эти два сражения повлияли на дальнейшую историю развития военно-морской тактики и даже на строительство кораблей. В сражении при Лепанто гребные суда христиан победили гребной флот мусульман. Пушечный бой играл там хоть и важную, но второстепенную роль, основные схватки произошли при абордажах кораблей. Таким образом, в этом сражении все решало лучшее вооружение среднего испанского пехотинца по сравнению со средним мусульманским воином. Испанцы, благодаря насыщению морской пехоты огнестрельным оружием и тяжелым доспехам, просто сметали абордажные партии турок с мечами, луками и легким защитным вооружением. Серия сражений английского флота с испанской Непобедимой армадой с 1 по 10 августа 1588 года также не выявила преимущества артиллерийского боя. Назначенный в 1573 году казначеем и инспектором Королевского флота Джон Хокинс говорил, что по возможности надо уйти от тактики абордажа, активнее использовать дальнобойные пушки, стремиться сбить такелаж и рангоут у противника, дабы сделать его неуправляемым. Новый инспектор флота полностью отверг испанский опыт, где в составе экипажей находились всего лишь четверть моряков и три четверти солдат. Напротив, Хокинс предложил комплектовать команды в основном моряками и артиллеристами, причем в совершенстве знающими свое дело. К 1588 году этот флот, специально пестовавшийся для артиллерийского боя 15 лет, не смог ни остановить испанскую Армаду, ни нанести ей существенные потери. По сути, лишь устойчивый зюйд-вест и несобранность Фарнезе спасли Англию от вторжения и неминуемого поражения. Оказалось, что артиллерия пока еще не достигла пика своего развития, и лучшее ее применение – это огонь по верхней палубе и такелажу в надежде нанести абордажным партиям противника существенные потери либо ослабить сопротивление перед захватом судна. Это выглядит не таким уж и фантастичным, если вспомнить, что орудия больших калибров тогда обладали малой дальностью выстрела, а залп из легких орудий не мог пробить борт вражеского корабля. Для примера – на испанских и голландских кораблях очень редко встречались орудия более 26 фунтов. Это полностью укладывалось в концепцию вспомогательной роли артиллерии: задача пушек – быстро стрелять, а большие калибры требовали значительного времени на перезаряжание. Таким образом, первый вывод , сделанный из боев у Лепанто и в Ла-Манше, был следующим – главным приемом морского боя был и остается абордаж . В то же самое время бои с Непобедимой армадой показали, что быстрые, легкие, маневренные суда легко могут избежать абордажа более тяжелых, но неповоротливых галеонов противника, а также легко удержат такое расстояние, на каком пушки галеонов будут малоэффективны. Отсюда последовал второй вывод – в эскадре обязательно должно быть довольно большое число малых судов, которые либо будут отгонять подобные суда от главных сил, либо будут атаковать противника. Понятно, что один на один малое судно с маленькой командой почти не имеет шансов при абордаже вражеского корабля. Отсюда флотоводцы сделали еще один вывод – при абордаже больших кораблей малыми надо создать локальное превосходство в силах , то есть один большой корабль должны атаковать три-пять малых кораблей. Так появилась тактика «роя». Для атаки противника корабли выстраивались в соответствии с данной тактикой – то есть концентрируясь у флагманов дивизионов. Дивизионы насчитывали три-пять кораблей. Сам флот делился на авангард, арьергард и центр, причем авангард и арьергард часто использовались не как передняя и задняя линии кораблей, а как на суше – по флангам, «полк правой руки», «полк левой руки». Руководство боем присутствовало только на начальном этапе, далее каждый корабль сам выбирал себе цель. Если противник имел суда большого водоизмещения, то их атаковали одним или двумя дивизионами. Задачей кораблей «роя» было быстрее сблизиться и идти на абордаж. Так же как ранее запорожские казаки или позже – «морские служители» гребного флота Петра Великого, множество мелких корабликов облепляли «левиафаны» противника и со всех сторон призовые команды высаживались на неприятельские палубы и шли на абордаж. Но что делать, если противник имеет большие силы, чем атакующий? Или если построение противника исключает атаку «роем»? Для разрушениявражеского строя и нанесения существенных потерь использовались брандеры – корабли, нагруженные легкогорючими либо взрывчатыми веществами, используемыми для поджога и уничтожения вражеских судов. Такой корабль мог управляться экипажем, покидавшим судно в середине пути, либо сплавляться по течению или по ветру в сторону вражеского флота. Плывущие на деревянные суда факелы обычно полностью расстраивали построение и управление вражеским флотом, что продемонстрировала атака у Гравелина Непобедимой армады, где испанцы потеряли все якоря и, по сути, уже не могли принять на борт сухопутные части Фарнезе. Голландский флот быстро сделал для себя именно такие выводы – более легкие суда нагрузили легкой же артиллерией и снабдили увеличенными командами. Что же касается испанцев – они решили, что их крепкие галеоны с большим количеством морских солдат представляют довольно крепкий орешек для любого атакующего. Как мы уже говорили – галеон для идальго был океанским кораблем, со всеми его достоинствами и недостатками. И главную роль в строительстве галеонов играл именно их универсализм, а не заточенность под конкретные боевые задачи. Сегодня он мог везти груз в Вест-Индию, завтра – плыть за товарами в Манилу, послезавтра на галеон водружали пушки и корабль участвовал в военной экспедиции к Ла-Маншу, а еще через несколько дней судно, вернув пушки в кадисский арсенал, опять направлялось за серебром в Вест-Индию. Да, это был тяжелый и неповоротливый корабль, однако задача атаки чьей-либо морской торговли перед галеонами не ставилась, галеоны скорее должны были опасаться, что их атакуют, поэтому скорость им не особо была нужна. Примечательно, что в той же Фламандской армаде, ориентированной именно на борьбу с голландской торговлей и голландским флотом, галеоны вскоре исчезли как класс, а их место заняли военные корабли (по типу голландских и английских) и «дюнкеркские» фрегаты (модифицированные флейты с удлиненным и зауженным корпусом и тремя ярусами парусов). В отличие от фрегатов более позднего времени «дюнкеркцы» были ориентированы именно на абордаж, имея хорошую скорость, отличную маневренность, легкое вооружение (чаще всего орудия от 8-фунтовок и меньше) и увеличенную команду. Большие стаи этих корабликов стали грозной силой Ла-Манша и Северного моря, они почти смогли сломить голландское сопротивление, и лишь в 1637 году, после реорганизации голландского флота, Соединенные Провинции смогли хоть как-то ограничить деятельность фламандских корсаров. Подводя некоторые итоги, можно сказать, что основным тактическим приемом оставался, как и в прежние годы, абордаж. Все флоты активно использовали брандеры, а пушечный бой в большей части боев использовался как вспомогательное средство.
Согласно определению Большой Советской Энциклопедии, «Тридцатилетняя война 1618–48 – это первая общеевропейская война между двумя большими группировками держав: 