В аэропорту «Виктория» острова Моэ, входящего в состав Сейшельской республики, на самолет Британских авиалиний село только пятнадцать человек. Две парочки стояли тесной группой, ожидая своей очереди к таможенному досмотру. Молодые, загорелые, они казались совершенно спокойными и довольными своим пребыванием в этом островном раю. Но одна из девушек совершенно подавляла остальных своей физической привлекательностью. Высокая, длинноногая, с головой на гордой красивой шее. Густые золотистые светлые волосы заплетены и уложены на голове короной, солнце освещает девушку, и кожа ее блестит здоровьем и молодостью. Двигалась девушка мягкими волнистыми движениями, с грацией большой хищной кошки, голые ноги ее в открытых сандалиях; большие острые груди выступали под тонкой тканью майки, а плотные круглые ягодицы натягивали поблекшие подрубленные джинсы. На майке, на груди, надпись крупными буквами «Я ПОМЕШАНА НА ЛЮБВИ», а под надписью изображен крупный кокосовый орех . Девушка ослепительно улыбнулась темнокожему сейшельскому таможеннику, протягивая ему американский паспорт с золотым орлом, но когда повернулась к своему спутнику, бегло заговорила по‑немецки. Получила свой паспорт и вместе с остальными прошла в помещение контроля. Здесь она опять улыбнулась двум сейшельским полицейским, проверявшим наличие оружия, сняла с плеча сумку. — Хотите проверить? — спросила она, и все рассмеялись. В сумке были два больших кокосовых ореха; крупные, вдвое больше человеческой головы, это самые популярные сувениры островов. У трех спутников девушки в сумках были такие же сувениры, и полицейские не обратили внимания на эти знакомые предметы. Они небрежно провели металлоискателем вдоль сумки, которая составляла большую часть багажа молодых людей. Прибор загудел, и один из парней со смущенным видом достал небольшой фотоаппарат. Снова смех, и полицейский пропустил группу в помещение, откуда уходили к самолету. Там уже было полно транзитных пассажиров, летевших с Маврикия, а за окном виден был огромный «Боинг 747 Джамбо» , освещенный прожекторами; вокруг него сновали заправщики. Свободных мест в помещении не было, и четверо встали кружком под одним из больших вращающахся вентиляторов: ночь жаркая, и в душном помещении пахло табаком и горячими потными телами. Блондинка весело болтала со своими спутниками, смеялась; она на два дюйма выше обоих мужчин и на целую голову — девушки. Эта четверка стала центром внимания сотни пассажиров. Когда молодые люди оказались в этом помещении, манеры их слегка изменились, в них ощущалось какое‑то облегчение, словно они одолели серьезное препятствие; в их смехе слышалось почти лихорадочное возбуждение. Они не могли стоять неподвижно, беспрестанно переступали с ноги на ногу, поправляли волосы или одежду. Хотя они явно представляли тесную группу, связанную отношениями дружбы и обособленную от других, один из пассажиров оставил жену и направился через зал к ним. — Послушайте, вы говорите по‑английски? — спросил он, приближаясь к группе. Это был полный мужчина лет под пятьдесят, с густыми волосами серо‑стальноно цвета, в очках в темной роговой оправе, с уверенными манерами человека, привыкшего к успеху и богатству. Группа неохотно расступилась, и ответила, будто по праву, высокая блондинка. — Конечно. Я американка. — Не шутите? — Мужчина усмехнулся. — Знаете что? — Он смотрел на нее с открытым восхищением. — Просто хотел узнать, что это за штуки. — Он указал на ее сумку с орехами. — Кокосы, — ответила блондинка. — О, да. Я о них слышал. — Их называют «орехи любви», — продолжала девушка, наклоняясь и открывая тяжелую сумку у ног. — Посмотрите почему. — Она показала ему один из плодов. Двойные полушария, соединившись, очень походили на человеческие ягодицы. — Задний конец. — Она улыбнулась, и зубы ее были так белы, что казались сделанными из прозрачного фарфора. — Передний конец, — она повернула орех и показала мужчине точное подобие mons veneris , вплоть до курчавых волос. Было ясно, что девушка чуть флиртует и насмехается. Она изменила позу, слегка продвинув вперед бедра, и мужчина невольно взглянул на ее собственный mons, отчетливо видный под хлопчатобумажной тканью брюк — треугольник, разделенный складкой ткани. Мужчина чуть покраснел, губы его раскрылись в невольном легком выдохе. — У мужского дерева тычинка размером с вашу руку. — Глаза девушки распахнулись и по величине и цвету стали похожи на анютины глазки, и в другом конце зала жена этого мужчины встала и направилась к нему, ее предупредил извечный женский инстинкт. Она была гораздо моложе мужа, двигалась тяжело и неуклюже из‑за беременности. — Сейшельцы говорят, что в полнолуние мужское дерево вытягивает из земли корни и идет совокупляться к женскому… — Длиной и толщиной с руку… — улыбнулась красивая черноволосая миниатюрная девушка рядом с блондикой, — вот это да! — Она тоже теперь дразнила, обе девушки намеренно опустили взгляд к нижней части тела мужчины. Тот поежился, и оба парня, спутники девушек, заулыбались его неловкости. Жена подошла к мужчине и потянула его за руку. Горло у нее покраснело, на верхней губе выступили капельки пота, как прозрачные волдырьки. — Гарри, я плохо себя чувствую, — негромко простонала она. — Мне нужно идти, — с облегчением пробормотал он. Вся его самоуверенность исчезла. Он взял жену за руку и увел ее. — Узнали его? — спросила брюнетка по‑немецки, по‑прежнему улыбаясь; говорила она еле слышно. — Гарольд Мак‑Кевитт, — на том же языке и так же негромко ответила блондинка. — Нейрохирург из Форт‑Уэрта. Он читал заключительный доклад на последнем заседании съезда в субботу, — продолжала она. — Крупная рыба, очень крупная, — и, как кошка, провела кончиком языка по верхней губе. Из четырехсот одного пассажира в зале отправления в это утро понедельника триста шестьдесят были хирургами и их женами. Хирурги, включая самых известных в мире медицины, из Европы и Англии, из Соединенныз Штатов и Японии, из Южной Америки и Азии, все они участвовали в работе съезда, который кончился двадцать четыре часа назад на острове Мартиника, в пятистах милях к югу от острова Моэ. На первый рейс после съезда большинство билетов было закуплено заранее. — Объявляется посадка на самолет Британских авиалиний рейс БА 070 в Найроби и Лондон; транзитных пассажиров просят пройти через главный выход. — В объявлении звучал резкий креольский акцент, все двинулись к выходу.
В аэропорту «Виктория» острова Моэ, входящего в состав Сейшельской республики, на самолет Британских авиалиний село только пятнадцать человек.
