— Меня тошнит лишь об одной мысли об этом, — объявил Вэлли Хэндри и рыгнул. Пошевелив языком во рту, он продолжал. — Идея тухлая, как десятидневный труп. Он валялся на кровати со стаканом на голой груди и обильно потел. — К сожалению, твое мнение не может повлиять на нашу поездку, — Брюс Карри, не поднимая головы, раскладывал свой бритвенный прибор. — Ты должен был отговорить их, должен был сказать, что мы остаемся в Элизабетвилле. Почему ты этого не сделал? — Вэлли поднял стакан и выпил содержимое. — Мне платят не за разговоры, — Брюс взглянул на себя в засиженное мухами зеркало, висевшее над раковиной. В нем отражалось загорелое лицо с шапкой коротких черных волос, которые при чуть большей их длине стали бы завиваться. Черные брови, чуть поднятые на концах, зеленые глаза в обрамлении густых ресниц, подвижные губы. Брюс разглядывал свое лицо безо всякого удовольствия. В последнее время он не испытывал этого чувства даже по отношению к своему довольно крупному, слегка крючковатому носу, придающему ему вид благородного пирата. — Черт побери! — проворчал Хэндри. — Я сыт по горло этой черномазой армией. Я не против войны, но мне совсем не хочется переться сотни миль через джунгли, чтобы нянчиться с горсткой беженцев. — Проклятая жизнь, — согласился Брюс, намыливая лицо. На фоне загара пена казалась белоснежной. Под блестящей, будто промасленной кожей на груди и плечах перекатывались тугие мышцы. Он был в отличной форме, но и это не доставляло ему удовольствия. — Налей мне еще выпить, Андре, — Вэлли Хэндри сунул стакан в руку сидящего на его кровати парня. Бельгиец встал и послушно пошел к столу. — Больше виски, меньше пива, — Вэлли повернулся к Брюсу и снова рыгнул. — Вот что я думаю обо всем этом деле. Пока Андре наливал виски и пиво в стакан, Вэлли передвинул кобуру с пистолетом так, чтобы она легла у него между ног. — Когда мы уезжаем? — Локомотив и пять вагонов подадут к товарной станции завтра рано утром. Мы максимально быстро грузимся и уезжаем. — Брюс провел лезвием от виска к подбородку, оставляя полосу чистой коричневой кожи. — После трех месяцев боев с этими вонючими дикарями я хотел бы немного повеселиться — у меня все это время даже девчонки не было. А нас на второй день после прекращения огня снова отправляют из города. — С'est la guerra, — пробормотал Брюс. — Что это значит? — подозрительно спросил Вэлли. — Такова война, — перевел Брюс. — Говори по-английски, приятель, — в этом был весь Вэлли Хэндри — после шести месяцев жизни в Бельгийском Конго он не мог ни понять, ни произнести ни слова по-французски. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь шорохом лезвия Брюса и тихим позвякиванием: четвертый в комнате чистил винтовку. — Хейг, хочешь выпить? — предложил ему Вэлли. — Нет, спасибо, — Майкл Хейг с нескрываемым отвращением взглянул на Вэлли. — Ах ты ублюдок! Не хочешь со мной выпить? Даже аристократ Карри пьет со мной. А ты что за фрукт? — Ты знаешь, что я не пью, — Хейг снова занялся винтовкой, обращаясь с ней с профессиональной легкостью. У каждого из них оружие стало частью тела. Даже во время бритья Брюсу было бы достаточно просто опустить руку к стоящей у стены автоматической винтовке. Две винтовки стояли рядом с кроватью Вэлли. — Ты не пьешь? — фыркнул Вэлли. — Так откуда у тебя такой чудесный цвет лица? Почему твой нос похож на спелую сливу? Губы Хейга сжались, руки замерли на прикладе. — Прекрати, Вэлли, — спокойно произнес Брюс. — Хейг не пьет, ты понял, Андре? — Вэлли толкнул бельгийца в бок. — Он абсолютный трезвенник! Мой папаша бывал таким по два-три месяца кряду. Потом в один из вечеров являлся домой и начинал выбивать мамаше зубы с хрустом, слышным на другом конце улицы. Он захлебнулся собственным смехом и на несколько мгновений смолк. — Готов биться об заклад, что ты такой же трезвенник, Хейг. Одна рюмка — и ты просыпаешься дней через десять, да? Одна рюмка — и жена ходит с битой мордой, а дети не жрут две недели. Хейг аккуратно положил винтовку на кровать и мрачно посмотрел на Вэлли. Вэлли этого не заметил и, радостно захлебываясь, продолжал. — Андре, возьми бутылку виски и подержи ее под носом Старого Трезвенника Хейга. Посмотрим, как у него потекут слюни, а глаза выпучатся, как у рака. Хейг встал. Он был вдвое старше Вэлли, мужчина за пятьдесят, с сединой в волосах. Приятные черты его лица были еще не до конца стерты трудностями жизни. У него были руки боксера и мощные плечи. — Пришло время научить тебя хорошим манерам, Хэндри. Поднимайся с кровати. — Что, хочешь танцевать? Я не вальсирую. Приглашай Андре, он с тобой станцует. Правда, Андре? Хейг встал в стойку, сжав кулаки и слегка приподняв руки. Брюс Карри положил лезвие на полку над раковиной и тихо обогнул стол. Из этого положения он мог вмешаться. — Поднимайся, червь навозный! — Ты слышишь, Андре, он умеет сильно говорить. Действительно сильно. — Я вобью твою поганую рожу в то место, где должны быть мозги. — Ну и шутки. Этот парень прирожденный комик, — натужно рассмеялся Вэлли. Брюс понял, что Вэлли не будет драться. Сильные руки и мощная грудь, покрытая рыжеватыми волосами, плоский мускулистый живот, могучая шея под широким лицом с узкими монгольскими глазами. Но драться он не станет. И это было загадкой для Брюса, который помнил ночной бой на мосту и знал, что Хендри не трус, но на вызов Хейга отвечать не будет. Майкл Хейг подошел к кровати. — Не трогай его, Майк, — подал свой мягкий, как у девушки, голос Андре. — Он просто шутит. Он несерьезно. — Хендри, не думай, что я настолько хорошо воспитан, что не смогу ударить лежачего. Не делай такой ошибки. — Ну и дела, — осклабился Вэлли. — Этот парень не просто комик — он еще и герой. — Хейг, — Брюс не повышал голоса, но его интонация подействовала на Хейга, — остановись. — Но этот мерзкий… — Я знаю. Оставь его в покое. Майкл Хейг стоял все еще с поднятыми кулаками. Комната погрузилась в тишину. Наверху от полуденной жары потрескивала металлическая крыша. Майкл Хейг тяжело дышал, его лицо налилось кровью. — Пожалуйста, Майк, — прошептал Андре. — Он так в самом деле не думает. Постепенно ярость Майка сменилась отвращением, он опустил руки, повернулся и поднял винтовку с соседней кровати. — Я не могу больше выносить эту вонь. Подожду тебя в грузовике, Брюс. — Я быстро, — ответил Брюс. Хейг пошел к двери. — Не испытывай судьбу, Хейг. В следующий раз так легко не отделаешься, — крикнул ему вдогонку Вэлли. Хейг резко повернулся в дверях, но Брюс рукой подтолкнул его к выходу. — Не обращай внимания, Майк, — сказал он в открытую дверь. — Ему просто повезло, — проворчал Вэлли. — Не будь он таким стариком, я бы разделал его. — Конечно, — согласился Брюс. — Ты поступил порядочно, позволив ему уйти. Пена на лице высохла, и он снова взялся за помазок. — Не могу же я ударить такого старика. — Конечно, нет, — улыбнулся Брюс. — Но не волнуйся, ты напугал его до смерти. Больше он не будет приставать к тебе. — Пусть только попробует. В следующий раз я убью этого старого пня. «Нет, не убьешь, — подумал Брюс. — Отступишь, как делал это много раз. Только Майк и я можем заставить тебя отступить. Ты ведешь себя, как зверь, рычишь, но прячешься при первом же звуке хлыста дрессировщика». Он закончил бриться. Воздух в комнате был отвратительным: запах давно немытых потных тел смешивался с запахами прокисших окурков и винного перегара. — Куда вы едете с Майком? — прервал тишину голос Андре. — Посмотрим, что можно получить из снаряжения. Если повезет, доставим все на товарную станцию, а Раффи выставит на ночь караул, — Брюс наклонился над раковиной и начал ополаскивать лицо. — На сколько дней мы едем? Брюс пожал плечами. — На неделю, дней на десять, — он сел на кровать и стал натягивать ботинки. — Это, если у нас не будет неприятностей. — Каких неприятностей? — От железнодорожного узла Мсапа нам нужно проехать двести миль по местности, населенной племенем балуба. — Мы же будем на поезде, а у них только луки и стрелы. Они не смогут причинить нам вреда. — Андре, нам нужно пересечь семь рек, одна из них крупная. А деревянные мосты разрушаются очень легко. Впрочем, железные рельсы тоже, — Брюс начал зашнуровывать ботинок. — Не надейся, что это будет вылазка на воскресный пикник. — Боже мой, я так и думал, что это дело — дохлое, — угрюмо произнес Вэлли. — Зачем мы едем? — Затем, что все население Порт-Реприва отрезано от внешнего мира. Там женщины и дети, у них кончается продовольствие и другие припасы, — Брюс остановился и закурил. — Балуба взбунтовались — убивают и насилуют всех подряд. Пока они не атаковали город, но скоро это должно произойти. Кроме того, ходят слухи, что мятежные группы Центральной Конголезской армии и наших войск организовались в хорошо вооруженные банды. Они действуют и в северных районах. Никто не знает наверняка, что там творится, но можете быть уверены, что хорошего ничего. Мы должны эвакуировать этих людей в безопасное место. — Почему силы ООН не посылают самолет? — спросил Андре. — Нет взлетно-посадочной полосы. — Вертолеты? — За пределами дальности. — По мне пускай остаются там, — проворчал Вэлли. — Если балуба любят жаркое из людей, то кто мы такие, чтобы лишать их пищи? У каждого человека есть право на пищу, и до тех пор, пока едят не меня, пусть острее будут их зубы. Он резко, ногой сбросил Андре с кровати. — Иди и приведи мне девчонку. — Здесь нет ни одной, Вэлли. Лучше я налью тебе выпить. — Андре вскочил на ноги и потянулся к стакану Вэлли, но тот схватил его за запястье. — Я сказал девчонку, а не выпивку. — Я не знаю, где их искать, — в отчаянии пробормотал Андре. — Я даже не знаю, что им говорить. — Какой ты тупой, дружище. Придется, видимо, сломать тебе руку. Ты отлично знаешь, что их полно в баре. — Ну и что я скажу им? — лицо Андре исказила боль. — О, господи! Тупой пожиратель лягушек. Просто спустись вниз и покажи им деньги. Можешь вообще не раскрывать рта. — Ты делаешь мне больно. — Ты, наверное, шутишь, — Вэлли еще сильнее вывернул руку, и по блеску его маленьких, залитых алкоголем глаз Брюс понял, что причинять боль — удовольствие для Вэлли. — Ты идешь, дружище? Выбирай: или девчонка у меня, или сломанная рука у тебя. — Хорошо, хорошо, — выбрал Андре. — Если ты хочешь, я схожу. — Хочу, — Вэлли отпустил руку, и Андре выпрямился, потирая запястье. — Посмотри, чтобы была чистая и не очень старая. Слышишь? — Да, Вэлли, сейчас приведу, — Андре двинулся к двери, и Брюс увидел, что его лицо искажено страхом. «Какие замечательные ребята, — подумал он. — И я один из них, но в тоже время я в стороне от них. Я просто зритель, и они волнуют меня не более, чем плохой спектакль». Андре вышел. — Выпьем еще, дружище, — воскликнул Вэлли. — Я даже налью тебе сам. — Благодарю, — Брюс принялся зашнуровывать второй ботинок. Вэлли поднес ему стакан, и он попробовал напиток. Крепость виски совсем не сочеталась со вкусом пива, но он все же выпил его. — Ты и я, — говорил Вэлли, — Мы — лучшие из них. Мы пьем, потому, что хотим, а не потому, что должны. Живем, как хотим сами, а не как говорят другие. У нас много общего, Брюс. Мы должны быть друзьями. Мы ведь похожи. Язык его слегка заплетался от выпитого. — Конечно, мы друзья. И я считаю тебя одним из лучших, Вэлли. Брюс говорил абсолютно серьезно, без тени сарказма. — Ты шутишь? Как же так? Мне всегда казалось, что ты меня терпеть не можешь. Никогда бы не подумал, — он удивленно покачивал головой, внезапно расчувствовавшись под действием виски. — Это действительно правда? Я тебе нравлюсь, и мы можем стать приятелями? Как ты относишься к этому? Каждому человеку нужна опора в жизни. — Ну, конечно же, мы приятели. Здорово? — Вот здорово, дружище, — искренне воскликнул Вэлли. «Я ничего не чувствую, — подумал Брюс, — ни отвращения, ни жалости. Только так можно обезопасить себя. Они не смогут ни разочаровать тебя, ни вызвать в тебе отвращение, ни раздавить тебя вновь». Андре ввел в комнату девушку. Простое приятное лицо, накрашенные губы — рубины на янтарном фоне. — Молодец, Андре, — захлопал в ладоши Вэлли, разглядывая ее фигуру. На ней были туфли на высоком каблуке и короткое приталенное платье. — Иди сюда, конфетка, — Вэлли протянул к ней руку, и она без тени смущения с яркой профессиональной улыбкой пересекла комнату. Мужчина притянул ее к себе на кровать. Андре остался стоять у дверей, а Брюс поднялся, надел камуфляжный китель, застегнул ремень и поправил кобуру с пистолетом. — Ты уходишь? — Вэлли уже поил девушку из своего стакана. — Да, — Брюс надел головной убор с яркой, красно-зелено-белой эмблемой Катанги, придающей всей форме неестественно веселый вид. — Останься ненадолго, Брюс. — Майк ждет меня, — Брюс взял винтовку. — Да пошел он! Останься ненадолго, повеселимся. — Нет, спасибо. — Парень, посмотри сюда, — Вэлли опрокинул девушку, прижал одной рукой к кровати, а другой задрал платье выше талии. — Внимательно посмотри и скажи, что все-таки уходишь. Под юбкой у девушки ничего не было, лобок оказался гладко выбрит. — Ну, Брюс, — смеялся Вэлли. — Ты — первый. Не говори, что я плохой друг. Брюс взглянул на девушку. Ее ноги были крепко сжаты, все тело извивалось в попытке освободиться, она глупо хихикала. — Мы с Майком вернемся перед комендантским часом. Чтобы ее здесь не было. «Нет никакого желания, — подумал он, глядя на девушку, — все кончено». Он открыл дверь. — Карри! — закричал Вэлли — Ты тоже придурок! А я думал, что ты мужик. Ты такой же, как и все остальные. Куколка Андре, пьяница Хейг. Что с тобой, дружище? Трудности с бабами? Ты такой же ненормальный! Брюс вышел за дверь и остановился в коридоре. Насмешка сумела пробить панцирь, но усилием воли он постарался уменьшить причиненную боль. «Все кончено, она не может больше сделать мне больно», — он вспомнил женщину, но не ту, что осталась за дверью, а другую — свою бывшую жену. — Стерва, — прошептал он, но затем быстро, почти виновато добавил про себя: — «У меня нет к ней ненависти. Ни ненависти, ни желания».
— Меня тошнит лишь об одной мысли об этом, — объявил Вэлли Хэндри и рыгнул. Пошевелив языком во рту, он продолжал. — Идея тухлая, как десятидневный труп.