Я сидел в ресторане «Закат», глядя на лодки, лениво скользящие по тихой глади залива Сабанг, когда за столик опустился Томбой. Попросив дочь Тины, хозяйки ресторана, принести «Сан-Мигель», он сообщил, что кое-кого нужно убрать. Было пять пополудни, в небе ни облачка, и настроение у меня было хорошее. Пока не появился Томбой. Я сказал, что никого больше не убиваю, что тот случай остался в прошлом, о котором мне не хочется вспоминать, и он ответил, что все понимает, но нам снова нужны деньги. — Так уж устроен мир, — добавил Томбой с той печальной миной, с какой владелец похоронного бюро выражает сочувствие родственникам своего клиента. Томбой Дарк — мой партнер по бизнесу и человек с готовыми клише на все случаи жизни, включая убийство. В ресторане было пусто, что обычно для этого времени дня. Заведение располагалось в самом конце главной улицы небольшого городка, чуть в отдалении от других баров и пансионатов, и туристы заглядывали туда нечасто, так что, когда Томбой назначил место встречи, я сразу понял — что-то случилось. Обычно мы встречались там, чтобы поговорить без свидетелей. — Кто объект? — спросил я. Он ответил не сразу, а подождал, пока дочка Тины поставит пиво, а потом отойдет подальше. — Какой-то парень. Билли Уоррен, — тихо сказал Томбой. — В четверг вылетает из Хитроу, в пятницу утром будет в Маниле. — Сегодня среда. — Знаю. — Он пригладил ладонью то немногое, что сохранилось на голове. — Но ты же сам знаешь, что говорят в таких случаях. Время никого не ждет. — И что он натворил, этот Уоррен? — Никто пока ничего не говорит. Все как воды в рот набрали. Парень подался в бега, и причина, похоже, серьезная. Как и в твоем случае. Разница в том, что кто-то хочет с ним рассчитаться. Скажем так, он совсем не белый и пушистый. — Сколько предлагают за работу? — Тридцать тысяч американских долларов. Куча денег. Он был прав. Тридцать тысяч — это и впрямь куча денег. Особенно на Филиппинах. Наш совместный бизнес, небольшой отель, специализировавшийся на обслуживании дайверов, приносил примерно столько же за год, и перспективы не обещали улучшения из-за настойчивых попыток «Аль-Каиды» угробить как можно больше западных туристов в этой части света. Чистый доход после расчета с персоналом и властями и оплаты текущих расходов не превышал треть этой суммы. Рай — приятное место, но там трудно разбогатеть. Я отхлебнул пива. — Должно быть, он сильно кому-то насолил. Томбой кивнул и, достав из кармана мятую пачку «Мальборо», закурил сигарету. — Так и есть. Но это еще не все. Они хотят, чтобы он исчез. Бесследно. — В Маниле это не так-то легко. — Не в Маниле. По прибытии он отправится на такси в Батангас, а оттуда переправится в Пуэрто-Галера. — Пуэрто-Галера был ближайшим к нам крупным городом и главным портом острова Миндоро. — Ему оставили комнату в отеле «Калифорния» на Ист-Брукал-стрит. Номер уже оплачен. Парню сказали, что ты встретишь его там и передашь инструкции и кейс с баксами. От тебя требуется вытащить его из номера и предложить прокатиться. Назад он уже не вернется. — Если я соглашусь. — Верно, — с неохотой согласился Томбой, — если согласишься. Но ты не хуже меня знаешь, как сейчас обстоят дела. Нам нужны эти деньги. Позарез. Сам понимаешь, иначе я бы и просить не стал. — Сколько мы здесь? Год? Чуть больше? И ты уже хочешь, чтобы я отправил кого-то в путешествие, из которого не возвращаются? А тебе не кажется, что это чересчур рискованно? — Перестань. Тело никто не найдет. Мы сразу получим пятнадцать кусков авансом. Останется только предъявить фотографии в доказательство того, что дело сделано, и получить остальное. И все, ставим точку. Ставим точку. Я слышал это и раньше. Причем не единожды. — Последний вопрос: кто заказчик? — Поуп. Тот же, что и в прошлый раз. — И он, конечно, тоже действует по чьему-то заказу? Томбой пожал плечами: — Скорее всего. Загадочный мистер Поуп… Старый знакомый Томбоя еще по уголовному миру Лондона, он вышел на связь примерно год назад и сразу сделал деловое предложение. Но прежде проследил весь путь Томбоя до самого Сабанга, что вряд ли было так уж просто. Деловое предложение состояло в том, чтобы ликвидировать некоего Ричарда Блэклипа, британского педофила, ускользнувшего из рук правосудия Соединенного Королевства и отправившегося в Манилу по фальшивому паспорту. Кто-то из знакомых Поупа — скорее всего одна из бывших жертв педофила, успевшая повзрослеть — не забыл давней обиды, и Поуп попросил Томбоя найти надежного человека для выполнения задания. Большинство людей сочли бы такую просьбу странной, но Томбой Дарк всю свою жизнь был уголовником (хотя и не отличался склонностью к насилию) и провел немало лет, вращаясь в кругах, где с такими просьбами обращаются без стеснения. И разумеется, Томбой ответил, что надежный человек у него есть. Он присосался к бутылке, потом затянулся сигаретой и посмотрел мне в глаза. — Знаю, ты не хочешь за это браться. Не хочешь мараться. Сказать по правде, я тоже не хочу. Но деньги стоящие, а этот парень, как я уже сказал, далеко не ангел. Сорвался из Лондона и спешит к нам сюда, на край света, не просто так, а чтобы получить кейс с деньгами и начать новую жизнь подальше от любопытных глаз. Как по-твоему, это очень похоже на человека с чистой совестью? Смысл в его словах был, но если я чему и научился в жизни, так это не принимать все, что мне говорят, за чистую монету. Однажды я уже допустил такую ошибку, и она едва не стоила мне жизни. Все три года после отъезда из Англии я пытался покончить с прошлым и начать с чистого листа. Может, этот парень, Уоррен, хочет сделать то же самое. Но от прошлого не убежишь, как ни старайся, и ему тоже предстоит постичь эту истину. Я смотрел на Томбоя, а Томбой смотрел на меня. Я думал о том, как обставить клиента. Получить деньги, предъявить фотографии, но никого не убивать. Томбой, наверное, думал только о деньгах. Так или иначе, я сказал ему то, что он хотел услышать: — Ладно. Сделаю.
Томбой допил пиво и попросил дочь Тины принести еще бутылку. Он даже успел пофлиртовать с девушкой, пока та стояла у соседнего столика — с тряпкой в руке и улыбкой на лице, довольно широкой и дружелюбной, но не слишком глубокой и искренней. Томбой сказал, что за ней, наверное, увиваются все местные парни и что она милашка. Девчонка и впрямь симпатичная, но ей вряд ли исполнилось шестнадцать, тогда как Томбою, если память мне не изменяет, перевалило за сорок, так что вся эта сцена выглядела немного безвкусной. Между шуточками и комплиментами Томбой то и дело подмигивал мне, показывая, что его заигрывания не стоит принимать всерьез, что это не более чем добродушное подшучивание, легкий треп, однако за его игрой проступало надрывное отчаяние. Может быть, он и сам верил, что всего лишь дурачится, но подобно всем мужчинам, чья привлекательность теряется в растущем животике, ему хотелось по-прежнему считать себя неотразимым, хотелось получать подтверждение, что он еще сохранил тот неуловимый шарм, на который клюют молоденькие девочки. Жаль, но от былой удали ничего не осталось. Мало того что по сравнению с добрыми старыми временами Томбой прибавил в весе на три стоуна, он еще и обзавелся красным носом, щеки его покрылись сеточкой лопнувших вен, а от роскошных блондинистых кудрей — гордости и радости молодых лет — остались жиденькие потускневшие пряди на макушке да жалкий хвостик на затылке. Впрочем, это его не останавливало. Томбой поинтересовался у девушки, что ей больше всего нравится в мужчинах. — Кроме того, что всем нравится, — со смешком добавил он. Дочь Тины хихикнула. — Не знаю. Что вы меня спрашиваете? — Ты бы предложил что-нибудь на выбор, — сказал я ему. — Например, два варианта: А — пивной живот, Б — лондонский акцент. В этом роде. Тогда у тебя еще был бы какой-то шанс. — Чувство юмора, — с довольным видом объявила дочка Тины. — Вот что мне нравится. Томбой бросил в мою сторону сердитый взгляд. Наверное, он хотел что-то сказать, отпустить колкое замечание, но в последний момент удержался, вспомнив, должно быть, что только что попросил меня убить человека. — У вас хорошее чувство юмора, Томбой, — сказала дочь Тины. Мне она ничего такого не сказала, но ведь мы и не знали друг друга так же хорошо. Томбой улыбнулся. — Спасибо, милая. — Но интерес уже погас, и продолжения не последовало. Мое непрошеное вмешательство испортило игру. Допив торопливо вторую бутылку, он объявил, что должен идти. Дела. Надо позвонить в Лондон, объяснил Томбой. Сообщить Поупу, что человек есть и заказ будет выполнен. Я еще посидел, потягивая пиво, поглядывая на лодки в заливе, но уже без недавнего удовольствия и с совсем другим настроением. Мне нравился Томбой, и я вовсе не хотел ломать ему кайф. Парень он видный и не вредный и меня, когда я три года назад объявился в его отеле, принял хорошо. Так что за мной был должок. Но убивать человека чуть ли не у себя на пороге… Не слишком ли большая плата за оказанную когда-то услугу? В частности, поэтому я все еще не решил, что делать дальше. Вторая причина заключалась в том, что меня нельзя назвать хладнокровным убийцей. Да, я брался за эту работу. Пристрелил Блэклипа, а до него были другие, еще в Англии. Я обрывал жизнь тех, кто этого заслуживал: наркодилеров, растлителей детей, уголовников наихудшего образца. Их было не так уж много, и они никак не пересекались с моей работой в качестве детектива лондонской полиции, поэтому мне и в голову не приходило, что я делаю что-то нехорошее. Так или иначе, все изменилось три года назад, когда я прокололся: убил людей, на которых мне указали как на плохих парней, но которые вовсе ими не были. Именно это я имею в виду, когда говорю, что ничего нельзя принимать за чистую монету. Люди врут. Люди предают. Даже те, кому невозможно не верить. В результате той ошибки я ударился в бега, чувствуя на затылке горячее дыхание полиции, Интерпола и еще бог весть кого. Все они жаждали моей крови, но удача отвернулась от них. Я же после долгих скитаний оказался на Филиппинах, где стал деловым партнером человека, бывшего в лучшие времена, когда я еще стоял на стороне закона и звался сержантом уголовной полиции Деннисом Милном, моим лучшим информатором. Тогда у Томбоя был отель и бар на Сикихоре, крошечном островке в южной части Филиппинского архипелага. Дела поначалу шли хорошо, но потом исламистские боевики Абу Сайяфа развернули в тех краях активную террористическую деятельность с похищениями людей и взрывами, и число туристов начало быстро сокращаться. Год назад Томбой и его жена-филиппинка Анжела продали бизнес с немалым убытком для себя, и мы перебрались к северу, в Пуэрто-Галера, на остров Миндоро, что в нескольких часах езды от Манилы, где и начали все с нуля. Дела здесь идут лучше, да и жить намного безопаснее. Если, конечно, вас не зовут Билли Уоррен. Я расплатился, оставив дочери Тины пятьдесят песо чаевых, и, выйдя из ресторана, направился к узкой бетонной дорожке, служившей в Сабанге чем-то вроде променада. Двое ребятишек играли на земле с шелудивой собачонкой. На берегу рядом с вытащенными на песок лодками с десяток местных мужчин наблюдали петушиный бой. Повернув от берега, я зашагал по грязному переулку — мимо шатких палаток, где продавали мясо и рыбу; мимо обменивающихся пулеметными репликами женщин; мимо гогочущих школьников, возвращающихся домой в чистенькой форме; мимо рассчитанных на туристов дешевых сувенирных лавок и баров. Я проходил по мосткам из пары досок, переброшенных через загаженные отходами ручьи; нырял под развешенное на веревках белье; пересекал захламленные задние дворики; огибал шумные компании любителей перекинуться в картишки. Я то и дело кивал знакомым, некоторых из них знал по имени, вдыхал горячий, вонючий воздух и думал о том, как же мне здесь нравится. Нравится жара. Ритм этой жизни. Свобода. Когда я, вынырнув в другом конце города, снова ступил на бегущую вдоль берега бетонную дорожку, солнце уже опускалось к горизонту во всем великолепии золотых и розовых красок. Красота. И я был бы доволен и счастлив, если бы не мысль о заморском беглеце — человеке, прибытие которого угрожало разрушить эту идиллию.
Через два дня после разговора с Томбоем в ресторане «Закат» я ехал по разбитой вдребезги дороге из Сабанга в Пуэрто-Галера с пистолетом в кармане и тяжелыми мыслями в голове. Ист-Брукал-стрит — тихая и на удивление зеленая, усаженная манговыми деревьями улочка длиной пятьдесят ярдов, чуть в стороне от главного проспекта Пуэрто-Галера. Отель «Калифорния» находится на середине ее — скромное двухэтажное заведение с открытым рестораном на втором этаже, прекрасно вписывающимся в окружающий пейзаж. Хозяин его — ветеран вьетнамской войны, серьезный парень из разряда тех, с кем лучше не спорить — приятель Томбоя. Когда нужно, он готов закрыть глаза и не замечать, какого рода личности проходят через его владения. Номер с ванной за триста песо в сутки — лучшего места не найти. По крайней мере Билли Уоррену жаловаться не на что — его пребывание здесь было оплачено наличными из кармана Томбоя. Пятница. Половина третьего. Жарко. На улице — никого. Возле отеля две машины и ни одной живой души. Я проехал мимо, остановился ярдах в десяти от входа, около собранных в кучу листов поржавевшего железа, между которыми устроилась лавчонка, предлагающая на продажу комнатные растения, и набрал номер мобильного. Уоррен ответил после пятого гудка. — Алло? — Голос спокойный, тон нейтральный, никаких признаков волнения. — Меня зовут Мик Кейн, — начал я без предисловий. — Мне поручили доставить вам кое-что и передать кое-какие инструкции. Я возле отеля, в голубом «лендровере». Можете спуститься? — Никогда не видел голубого «лендровера», — с готовностью сообщил он. — У вас есть шанс. Можете даже прокатиться в нем, если пожелаете. В пятнадцати минутах отсюда есть гольф-клуб «Пондероса» с баром. В это время там тихо, так что мы могли бы поговорить. — Значит, вы хотите меня прокатить? — недоверчиво и вместе с тем насмешливо спросил он, давая понять, что мои мотивы для него не секрет. — Надо же, какой сюрприз! Я тут совсем один, в паршивой стране, где, если верить Би-би-си, жизнь дешевле грязи, и вдруг появляется незнакомец, человек, которого я знать не знаю, но у которого для меня куча денег, и приглашает на экскурсию по местным достопримечательностям. — Послушайте, мне все равно, как мы это сделаем. Мое дело — передать вам кейс и некоторые инструкции. Можете спуститься и забрать. Мне все равно, так что решайте сами. Я просто хотел выпить, вот и все. — А кондиционер там есть? Если нет, я не поеду. В такую жару без кондиционера невозможно. — Конечно, есть, — соврал я. — И еще прекрасный вид. Вам понравится. — Посмотрим, — загадочно сказал он и повесил трубку. Парень определенно много о себе воображал и давал мне понять — он не дурак. Что ж, я в свое время много таких встречал. Эти ребята уверены, что уж их-то не проведешь, уж они-то неприятности за милю чуют. Но слабое место есть у каждого. Надо только уметь его найти. Прошло пять минут, и я уже собирался позвонить наглецу еще раз и выяснить, что за игру он, черт возьми, затеял, когда Уоррен вышел из отеля в белой хлопчатобумажной рубашке с короткими рукавами и джинсах и, не глядя по сторонам, направился прямиком к машине. Ясно — высмотрел меня из номера. Что ж, все правильно. Я на его месте поступил бы точно так же. Он был среднего роста, лет сорока с небольшим, с короткими темными волосами и густыми усами, которые совершенно ему не шли. Плотного сложения, крепкий, подтянутый — наверняка регулярно посещает спортзал. Лицо невыразительное и ничем не примечательное, если не считать того, что оно принадлежало человеку, который знает все ходы и выходы. Наблюдая за ним в зеркало заднего вида, я невольно улыбнулся. Вот оно, значит, что. Парень, которого я знал когда-то как Билли Уэста, сменил имя… точнее, фамилию. Мы не виделись лет, наверное, десять, но он почти не изменился с тех пор. Разве что усы отпустил. Вышел, так сказать, в новом издании. Усы, конечно, часть маскировки — не для красоты же он их отрастил. Предположить, что Билли Уэст по кличке Ловкач не в бегах, было невозможно. Парень полжизни только тем и занимался, что выворачивался из лап правосудия, и делал это не без успеха. Причем особенно часто с носом оставался именно я. Впервые я столкнулся с ним в 1991-м в Лондоне, когда его взяли под наблюдение по подозрению в незаконном ввозе оружия. Билли Уэст служил в армии, побывал на Фолклендах и в Северной Ирландии, но в конце концов попал под трибунал, когда с приятелем-рядовым совершил вооруженное нападение на грузовик, перевозивший полковую кассу. Насколько мне известно, то был единственный случай, когда он получил по заслугам и провел какое-то время за решеткой. Наше наблюдение за ним продолжалось около месяца, и когда мы засекли его и вломились в помещение, которое Билли Уэст использовал в качестве склада, то обнаружили там три сотни новеньких автоматов «АК-47». Но на суде Билли заявил, что ничего не знал об оружии, и в качестве аргумента для защиты использовал тот факт, что ключи от склада были не только у него. Заявление подтвердилось, виноватыми оказались два двоюродных брата Уэста, время от времени работавших на него, а сам он выкрутился, потому как обвинению не удалось доказать, что оружие бесспорно принадлежало ему, тем более что и его отпечатков на автоматах не нашли. В результате Билли Уэста оправдали. Через пару лет ситуация повторилась, когда я, действуя по наводке, нагрянул с ордером на обыск на одну квартиру в районе Кингс-кросс, где, по моим данным, хранилась крупная партия кокаина. Мерзавец, однако, укрепил не только входную дверь, но и дверь в ванную, причина чего вскрылась довольно быстро. Когда мы, немало повозившись с входной дверью, ввалились в квартиру, он успел укрыться в ванной, прихватив весь товар. Я никогда не забуду, с каким отчаянием и злостью мы ломали вторую дверь, торопясь добраться до него раньше, чем он успеет спустить героин в унитаз. Что еще хуже, мы слышали, как он избавляется от наркотика, преспокойно насвистывая какую-то бойкую мелодию и делая вид, что ничего особенного не происходит, а удары кувалдой по двери есть событие заурядное, на которое не стоит обращать внимания. Вышибить замок удалось только с пятой попытки, и наши старания были вознаграждены возможностью созерцать старину Билли сидящим на унитазе со спущенными штанами и газетой в руках. Он даже исхитрился громко пукнуть в подтверждение, так сказать, чистоты своих намерений, после чего приветствовал меня такими словами: «А, сержант Милн! Доброе утро. А я-то никак не пойму, что там за шум». В общем, наглец каких поискать. От полукилограммового запаса кокаина осталось пять пластиковых мешочков, в каждом из которых сохранились, как показала экспертиза, следы наркотика. Того, что удалось наскрести, оказалось достаточно, чтобы оштрафовать проходимца на двести фунтов. Через три недели человека, снабдившего нас информацией о кокаине, бывшего делового партнера Ловкача, Карла Нэша, обнаружили мертвым у себя дома в Ислингтоне. Сначала причиной смерти сочли передозировку героином, но дальнейшее расследование установило, что его задушили. Долго искать подозреваемого не пришлось — незадолго до этого партнеры серьезно поссорились в присутствии нескольких свидетелей, — но хотя Билли арестовали и подвергли допросу в связи с убийством, убедительных доказательств его вины собрать не удалось.
Я сидел в ресторане «Закат», глядя на лодки, лениво скользящие по тихой глади залива Сабанг, когда за столик опустился Томбой. Попросив дочь Тины, хозяйки ресторана, принести «Сан-Мигель», он сообщил, что кое-кого нужно убрать. Было пять пополудни, в небе ни облачка, и настроение у меня было хорошее. Пока не появился Томбой.