В расчеты вкралась ошибка. Они не прошли над атмосферой, а ударились о нее. Корабль врывался в воздух с грохотом, от которого у них лопались барабанные перепонки. Распластанные каждый на своем ложе, они чувствовали, как сжались до предела амортизаторы; передние экраны полыхнули ярким пламенем и погасли – подушка раскаленных газов расплавила наружные объективы, торможение началось слишком поздно и было недостаточно интенсивным. Рубку наполнил чад от жженой резины. Под прессом перегрузки люди слепли и глохли. Близился конец, но даже об этом никто не мог думать: не хватало сил, чтобы расширить грудную клетку, глотнуть воздуха, – это делали за них все еще работающие кислородные пульсаторы, которые вталкивали воздух в людей, как в лопающиеся баллоны. Внезапно рев стих. Вспыхнули аварийные лампы, по шесть с каждой стороны, люди зашевелились, над разбитым, сплюснутым в гармошку пультом двигателя багровел сигнал тревоги, куски изоляции, осколки плексигласа с шелестом елозили по полу, рева не было – все поглотил глухой усиливающийся свист. – Что… – прохрипел Доктор, выплевывая резиновый мундштук. – Лежать! – предостерег его Координатор, который смотрел в последний неповрежденный экран. Ракета перекувырнулась, как будто в нее ударил таран. Нейлоновые сетки, в которые они были запеленуты, задрожали как струны, на мгновение все застыло словно на поднявшихся вверх качелях, потом на людей обрушился грохот. Мышцы, напрягшиеся в ожидании последнего удара, обмякли. Ракета, стоя на вертикальном огненном столбе, медленно опускалась вниз, дюзы грохотали успокоительно; это длилось несколько минут. Внезапно по стенам прошла дрожь. Вибрация становилась все сильнее, турбины собирались сорваться с опор. Люди переглянулись. Никто ничего не говорил. Они знали, что все зависит от того, выдержат ли роторы. Вдруг рубка заходила ходуном, как будто снаружи в нее с бешеной быстротой бил стальной молот. Толстая выпуклая линза последнего экрана в мгновение ока покрылась густой паутиной трещин, его фосфорический диск погас, в падающем снизу скудном свете аварийных ламп люди видели на наклонных стенах собственные увеличенные тени; грохот перешел в протяжный рык, под ними что-то трещало, ломалось, рвалось с металлическим скрежетом. Корабль, сотрясаемый чудовищными рывками, летел ослепленный, мертвый; люди сжались, затаили дыхание. Кромешная тьма, хаос; вдруг их тела, как стрелы, пронеслись, растягивая во всю длину нейлоновые тросы, но, к счастью, не достигли искореженных пультов и повисли, медленно покачиваясь, как тяжелые маятники. Ракета повалилась, словно падающая гора. На этот раз грохот был далеким и тупым, глыбы выброшенного грунта с негромким стуком скатились по наружной обшивке. Все замерло. Под ними урчали трубопроводы, что-то все быстрее и быстрее устрашающе булькало, слышался шум стекающей воды, смешанный с пронзительным, повторяющимся шипением, будто какая-то жидкость капала на раскаленные плиты. – Живем, – произнес Химик в полной темноте. Он не видел ничего. Висел в своей нейлоновой сетке, как в мешке, подвешенном на тросах за четыре угла. Это означало, что ракета лежит на боку. Если бы ракета стояла, сетка была бы натянута горизонтально. Что-то щелкнуло. Вспыхнул бледный бензиновый огонек старой зажигалки Доктора. – Экипаж? – спросил Координатор. Один трос его гамака лопнул; Координатор медленно, беспомощно раскачивался, просунув руку в ячейку нейлоновой сетки, и безрезультатно пытался схватиться за что-нибудь выступающее из стены. – Первый, – сказал Инженер. – Второй, – отозвался Физик. – Третий, – голос Химика. – Четвертый, – сказал Кибернетик, держась за голову. – Пятый, – кончил Доктор. – Все. Поздравляю. – Голос Координатора был спокоен. – Автоматы! Полная тишина. – Автоматы!!! Молчание. Зажигалка обожгла Доктору пальцы. Он погасил ее. Снова стало темно. – Я всегда говорил, что мы сделаны из лучшего материала, – сказал в темноте Доктор. – У кого-нибудь есть нож? – У меня есть. Перерезать тросы? – Если можешь выбраться без этого, еще лучше. Я не могу. – Попробую. Послышалась какая-то возня, учащенное дыхание, что-то стукнуло, заскрежетало стекло. – Я на полу. То есть на стене, – сообщил Химик. Его голос доносился откуда-то из темноты. – Доктор, посвети-ка минутку, я вам помогу. – Только поторопись. Бензин кончается. Снова вспыхнула зажигалка. Химик возился у гамака Координатора – он мог дотянуться только до его ног. Наконец ему удалось немного раскрыть боковую молнию, и Координатор тяжело упал на ноги. Вдвоем работали быстрее. Немного погодя все уже стояли на косо наклоненной, обитой эластичной массой стене рубки. – С чего начнем? – спросил Доктор. Он стянул края раны на лбу Кибернетика и залепил ее пластырем, который достал из кармана. – С выяснения вопроса, удастся ли нам выйти, – ответил Координатор. – Прежде всего нам нужен свет. Ну как там? Все? Доктор, посвети мне; может, на клеммах пульта есть напряжение, хотя бы в цепи тревожной сигнализации. На этот раз зажигалка высекла только искру. Доктор стер себе кожу на пальце, пока крутил колесико, освещая обломки раздробленной панели, в которой копались, стоя на коленях, Координатор и Инженер. – Есть? – спросил Химик, стоявший сзади. Для него уже не хватало места. – Пока ничего. Ни у кого нет спичек? – Нет. Последний раз я видел спички три года назад в музее, – невнятно пробормотал Инженер, пытаясь зубами содрать изоляцию с конца провода. Вдруг маленькая голубая искра осветила сложенные ракушкой руки Координатора. – Есть, – сказал он. – Теперь какую-нибудь лампочку. Кто-то нашел в тревожном сигнализаторе уцелевшую лампочку. Резкий электрический огонек осветил рубку, похожую на часть косо поднимающейся трубы туннеля с конусными стенами. Высоко вверху, в том, что стало теперь потолком, виднелась закрытая дверь. – Больше семи метров, – меланхолично сказал Химик. – Как мы туда доберемся? – Я когда-то видел в цирке живую колонну – пять человек один на другом, – сообщил Доктор. – Для нас это слишком трудно. Доберемся туда по полу, – ответил Координатор. Он взял у Химика нож и начал делать широкие надрезы в губчатом покрытии пола. – Ступеньки? – Да. – Почему не слышно Кибернетика? – удивился вдруг Инженер. Сидя на обломках разбитого распределительного пульта, он прикладывал вольтметр к вытянутым наружу кабелям. – Он овдовел, – с усмешкой сказал Доктор. – Что такое Кибернетик без автоматов? – Они у меня еще заработают, – бросил Кибернетик, заглядывая в отверстия выбитых экранов. Электрический огонек постепенно желтел, становился все слабее и бледнее. – Аккумуляторы тоже? – буркнул Физик. Через четверть часа в глубины, а скорее на верх корабля двинулась экспедиция из шести человек. Сначала люди выбрались в коридор, а из него – в остальные помещения. В каюте Доктора нашли карманный фонарик. Доктор любил собирать ненужные на каждый день вещи. Фонарик забрали с собой. Разрушения обнаружились везде. Мебель, прикрепленная к полу, уцелела, но из приборов, инструментов, вспомогательного оборудования, припасов образовалось какое-то невероятное крошево, в которое люди погружались выше колен. – Теперь попробуем выйти, – объявил Координатор, когда они снова оказались в коридоре. – А скафандры? – В шлюзе. С ними ничего не должно случиться. Да они и не понадобятся: на Эдеме вполне сносная атмосфера. – А здесь вообще кто-нибудь когда-нибудь был? – Да, десять или одиннадцать лет назад космический зонд поискового патруля, когда пропал Альтаир со своим кораблем. Помните? – Но из людей никто? – Нет, никто. Внутренний люк шлюза наклонно нависал над их головами. Странное первое впечатление, вызванное тем, что в знакомых помещениях все приняло новые очертания: стены стали теперь полами, а потолки – стенами, постепенно проходило. – Тут без живой лестницы не обойтись, – заключил Координатор. Фонариком Доктора он осветил крышку люка. Световое пятно обошло ее кругом. Крышка прилегала герметично. – Выглядит неплохо, – сказал Кибернетик, задрав голову. – Да, – согласился Инженер. Он подумал, что чудовищная сила, которая сдавила стрингеры так, что раскололся вделанный между ними главный распределительный пульт, могла заклинить люк, но оставил эту мысль при себе. Координатор бросил взгляд на Кибернетика и уже хотел попросить, чтобы тот наклонился и стал у стены, но, вспомнив про исковерканные обломки в отсеке автоматов, обратился к Химику: – Поставь ноги пошире, руки – на колени, так тебе будет удобнее. – Я просто мечтал выступать в цирке. Всю жизнь! – сообщил Химик и наклонился. Координатор вскарабкался ему на плечи, выпрямился и, прижимаясь к стене, кончиками пальцев дотянулся до утолщенного на конце никелированного рычага. Потянул, потом дернул, наконец, повис на нем. Тогда рычаг подался с хрустом, как будто замочный механизм был набит мелким стеклом, сделал четверть оборота и остановился. – А ты в нужную сторону тянешь? – спросил Доктор, который светил снизу. – Ракета лежит. – Я это учел. – А сильнее не можешь? Координатор не ответил. Распластавшись, он висел у стены, ухватившись одной рукой за рычаг. Потом попробовал медленно подтянуть другую руку. Это было очень трудно, но в конце концов удалось. Вися теперь, как на трапеции, он поджал ноги, чтобы не ударить съежившегося под ним Химика, и рванулся несколько раз, подтягиваясь на руках и обрушиваясь вниз всей тяжестью, со стоном ударяясь о стену. Рычаг с ужасным скрежетом ударился о стопор. Внутренняя задвижка была открыта. – Пошло как по маслу, – обрадовался Физик. Инженер молчал. Он знал, в чем дело. Открыть крышку люка оказалось потруднее. Инженер попробовал сдвинуть ее, нажимая ручку гидравлического устройства, хотя заранее знал, что из этого ничего не получится. Трубы полопались во многих местах, и вся жидкость вытекла. Доктор направил фонарик вверх, и штурвальчик ручного привода засиял над ними как ореол. Для их гимнастических возможностей было слишком высоко – больше четырех метров. Пришлось из всех помещений стаскивать поломанные приборы, подушки, книги; особенно пригодилась библиотека, и прежде всего – атласы звездного неба, очень большие и толстые. Из книг, как из кирпичей, возводили пирамиду. Через какой-нибудь час она достигла двухметровой высоты. Один раз часть пирамиды обвалилась, и с этого момента работа велась более систематично – под руководством Инженера. – Физический труд – это какой-то ужас! – пыхтел Доктор. Фонарик, втиснутый в щель климатизатора, освещал им путь в библиотеку, откуда они возвращались обратно, нагруженные книгами. – Никогда не думал, что к звездам можно путешествовать в таких примитивных условиях. Говорил только он один. Наконец Координатор, поддерживаемый товарищами, осторожно влез на воздвигнутую пирамиду и дотянулся пальцами до штурвала. – Мало, – сказал он. – Не хватает пяти сантиметров. А подпрыгнуть не могу – все развалится. – Тут у меня «Теория скоростных полетов», – сказал Доктор, взвешивая в руке толстый том. – Думаю, будет в самый раз. Координатор вцепился в штурвал. Его тень металась по белой поверхности пластика. Внезапно гора книг заколебалась. – Осторожно! – крикнул Физик. – Не на что опереться, – выдохнул Координатор. – Держите же, черт побери! – рявкнул он. Штурвал вырвался у него из рук, Координатор покачнулся, но сумел восстановить равновесие. Вверх уже никто не смотрел – взявшись за руки, они со всех сторон подпирали колеблющееся сооружение, чтобы оно не рассыпалось. – Только не ругайся, нам стоит раз начать – конца не будет, – предостерег снизу Доктор. Координатор снова ухватился за штурвал. Неожиданно послышался протяжный скрип, а потом глухой шорох расползающихся томов. Координатор висел в воздухе, но штурвал, за который он уцепился, сделал полный оборот. – И так далее, еще одиннадцать раз, – сказал он, прыгнув на рассыпавшиеся книги. Через два часа под триумфальные крики люк был побежден. Открывшаяся крышка повисла на уровне половины высоты коридора и образовала как бы горизонтальный помост, по которому можно было войти в шлюз без большого труда. Скафандры в плоском стенном шкафу оказались в полной сохранности. Теперь шкаф лежал горизонтально. Они ступали по его дверцам. – Выходим все или как? – спросил Химик. – Сначала попробуем открыть наружный люк… Крышка люка была зажата так, словно составляла единый монолит с корпусом. Сдвинуть рычаги не удалось, хотя на них навалились вшестером, плечом к плечу. – Оказывается, долететь – это пустяки; труднее иногда выйти, – подвел итог Доктор. – Очень остроумно, – пробормотал сквозь зубы Инженер. Пот заливал ему глаза. Все уселись на дверцы стенного шкафа. – Я проголодался, – признался среди полного молчания Кибернетик. – Значит, нужно что-нибудь съесть, – заявил Физик и вызвался сходить на склад. – Лучше на кухню. В холодильнике может что-нибудь… – Мне одному не справиться. Нужно перебросать с полтонны всякого хлама, чтобы добраться до припасов. Кто со мной? Доктор отозвался первым. Химик встал, немного помедлив. Когда их головы исчезли за краем откинутой крышки и последний отсвет фонарика, который они забрали с собой, погас, Координатор сказал приглушенным голосом: – Я не хотел говорить. Вы более или менее представляете, как обстоят дела? – Да, – ответил Инженер черному мраку перед собой. Он коснулся ноги Координатора вытянутой рукой и не убрал пальцев. Он ощущал потребность в этом прикосновении. – Думаешь, разрезать крышку не удастся? – Чем? – спросил Инженер. – Горелкой, электрической или газовой. У нас есть автоген и… – Ты слышал об автогене, который может разрезать четверть метра керамита? А? Они помолчали. Из глубины корабля, как из железного подземелья, доносился глухой шум. – Так что же? Что? – нервно спросил Кибернетик. Координатор и Инженер услышали, как хрустнули его суставы. Кибернетик встал. – Садись, – мягко, но решительно сказал Координатор. – Вы думаете, что… крышка сплавилась с корпусом? – Не обязательно, – ответил Инженер. – Ты вообще понимаешь, что произошло? – Не совсем. Мы попали с космической скоростью в атмосферу там, где ее не должно было быть. Почему? Автомат не мог ошибиться. – Автомат не ошибся. Мы ошиблись, – сказал Координатор. – Забыли о поправке на хвост. – На какой хвост? Что ты говоришь? – На газовый хвост, который растягивает за собой каждая имеющая атмосферу планета в направлении, противоположном ее движению. Ты не знаешь об этом? – Ну да, конечно. Мы врезались в этот хвост? Но он должен быть страшно разреженным. – Десять в минус шестой, – ответил Координатор, – или что-то около этого, но у нас было больше семидесяти километров в секунду, дорогой мой. Нас как будто стена остановила, помните? – Да, – подтвердил Инженер. – А когда мы вошли в атмосферу, скорость была еще десять, а то и все двенадцать километров. Она должна была вообще развалиться, удивительно, что выдержала. – Ракета? – Она рассчитана на двадцатикратную перегрузку, а прежде чем экран лопнул, я своими глазами видел, как стрелка выскочила за шкалу. Шкала имеет резерв до тридцати. – А мы? – Что мы? – Как мы могли выдержать? Ты же хочешь сказать, что было постоянное торможение тридцать «же»? – Нет, не постоянное. Но в пиках наверняка. Ведь тормозные двигатели работали на пределе. Поэтому и началась вибрация. – Но автоматы не подвели, и если бы не компрессоры… – упрямо сказал Кибернетик. Он не договорил – в глубине корабля что-то покатилось со звоном, как будто железные колеса по металлу. Потом все стихло. – Чего ты хочешь от компрессоров? – сказал Инженер. – Вот придем в машинное отделение, и я тебе покажу, что они сделали в пять раз больше, чем могли. Это ведь только вспомогательные агрегаты. Сначала раскачало подшипники, а когда началась вибрация… – Думаешь, резонанс? – Резонанс само собой. Вообще-то мы должны были размазаться на протяжении пары километров, как тот грузовик на Нептуне, понятно? Сам убедишься, когда увидишь машинное. Могу тебе заранее сказать, как оно выглядит. – А я вовсе не рвусь увидеть машинное. Какого черта, почему они так долго не возвращаются? Темно, аж глаза болят. – Свет у нас будет, не бойся, – сказал Инженер. Он все еще как бы случайно касался пальцами ноги Координатора, который сидел неподвижно и молчал. – А в машинное пойдем так, со скуки. Все равно делать больше нечего! – Ты серьезно думаешь, что нам отсюда не выбраться? – Нет, шучу. Обожаю такие шутки. – Перестань, – произнес Координатор. – Во-первых, есть резервный люк. – Ну, знаешь! Резервный люк как раз под нами. Корабль должен был основательно зарыться в грунт, я не уверен, что даже этот люк выступает над поверхностью планеты. – Ну и что? У нас есть инструменты, мы можем выкопать туннель. – А грузовой? – сказал Кибернетик. – Залит, – коротко ответил Инженер. – Я заглядывал в контрольный колодец. Должно быть, дала трещину одна из главных цистерн – там минимум два метра воды. Вероятно, радиоактивной. – С чего ты взял? – А с того, что так всегда бывает. Охлаждение реактора летит в первую очередь. Для тебя это новость? Лучше забудь о грузовом люке. Мы должны выйти через этот, если… – Выкопаем туннель, – тихо повторил Координатор. – Теоретически это возможно, – неожиданно согласился Инженер. Все трое замолчали. Послышались приближающиеся шаги, в коридоре под ними стало светло, их ослепило, и они зажмурились. – Ветчина, сухари, тушенка или что там в этой коробке – все из аварийного запаса! Тут шоколад, а здесь термосы. Давайте наверх! – обернувшись, сказал Доктор и первым вскарабкался на крышку. Он посветил Физику и Химику, пока они входили в шлюз и расставляли банки и алюминиевые тарелки. Ели молча. – Термосы уцелели? – внезапно удивился Кибернетик, наливая кофе в свою кружку. – Удивительно, но это так. С консервами неплохо. Но морозилка, холодильники, хлебные печи, малый синтезатор, очистная аппаратура, водяные фильтры – все в порошок. – Очистная аппаратура тоже? – забеспокоился Кибернетик. – Тоже. Может, ее удалось бы исправить, если бы было чем. Но это заколдованный круг: чтобы запустить хотя бы простейший ремонтный полуавтомат, нужен ток, чтобы иметь ток – нужно отремонтировать агрегат, а для этого нужен полуавтомат. – Вы тут посовещались, гиганты техники? И что? Где луч надежды? – спросил Доктор, толсто намазывая маслом сухари и укладывая сверху ломти ветчины. Не ожидая ответа, он продолжал: – Сопливым мальчишкой я прочитал, наверное, больше книг о космонавтике, чем весит наша покойница, но там не было ни одного рассказа, ни одной истории, даже анекдота о чем-нибудь похожем на то, что случилось с нами. Почему – не понимаю! – Потому что это скучно, – язвительно обронил Кибернетик. – Да, это что-то новое – межпланетный Робинзон, – сказал Доктор, завинчивая термос. – Когда вернусь, опишу, если талант позволит. Внезапно стало тихо. Все принялись собирать банки. Наконец Физик сообразил, что их можно спрятать в шкаф со скафандрами. Все отошли к стене – иначе нельзя было отворить дверцы в полу. – Знаете, мы слышали какие-то странные звуки, когда возились на складе, – сказал Химик. – Какие звуки? – Потрескивания, как будто ракету сдавливает пресс.
В расчеты вкралась ошибка. Они не прошли над атмосферой, а ударились о нее. Корабль врывался в воздух с грохотом, от которого у них лопались барабанные перепонки. Распластанные каждый на своем ложе, они чувствовали, как сжались до предела амортизаторы; передние экраны полыхнули ярким пламенем и погасли – подушка раскаленных газов расплавила наружные объективы, торможение началось слишком поздно и было недостаточно интенсивным. Рубку наполнил чад от жженой резины. Под прессом перегрузки люди слепли и глохли. Близился конец, но даже об этом никто не мог думать: не хватало сил, чтобы расширить грудную клетку, глотнуть воздуха, – это делали за них все еще работающие кислородные пульсаторы, которые вталкивали воздух в людей, как в лопающиеся баллоны.