Стук барабана эхом отдавался от деревянного корпуса, ритмичный и безупречно ровный. Челеста, барабанщик, неутомимо стучал по обтянутому козьей шкурой барабану, ровно и однообразно. Он мог стучать так часами, не останавливаясь ни на секунду, но его навык касался скорее выносливости, чем гармонии. Хотя извлекаемая им из барабана мелодия и была жизненно необходима, слушающие ее галерные гребцы надеялись лишь, что она стихнет и чем скорее, тем лучше. Луций Аркелиец вытер о штаны вспотевшую ладонь и покрепче взялся за рукоятку тяжелого дубового весла. Отточенным движением он провел лопасть весла сквозь воду, не выпадая из ритма с соседними гребцами. Молодой уроженец Крита уже шестой год служил в римском флоте, куда его привлекли хорошее жалованье и возможность получить римское гражданство после ухода со службы. С тех пор служба эта не раз проверяла его на прочность, и сейчас он желал лишь дослужиться до поста получше, где не требовалось бы так много работать, прежде чем его руки окончательно откажутся повиноваться. Если вы поддались киношному представлению, что древнеримские галеры — это тюрьмы на воде, на коих плавали лишь рабы да уголовники, то это не так. На веслах сидели не рабы. Это были свободные люди, на оплачиваемой службе, которых обычно набирали из прибрежных провинций империи. Как и служившие в армии Рима легионеры, они прошли недели изматывающих тренировок, прежде чем выйти в море. Гребцы были сильными и поджарыми, как борзые собаки, они могли грести и по двенадцать часов в день, если понадобится, но на этом корабле, небольшой и легкой либурне, было всего два яруса весел по бортам, служивших лишь дополнением к большому парусу, растянутому над палубой. Аркелиец посмотрел на челесту, невысокого лысого мужчину, бившего в барабан. Позади него на привязи сидела маленькая обезьянка. Сходство хозяина и животного было просто поразительным. Большие уши, круглые, улыбчивые мордахи. С лица барабанщика не сходила ухмылка, обнажавшая обколотые желтые зубы, а пронзительные глаза глядели с лукавством. Глядя на него, казалось, и грести становилось полегче. Аркелиец понял, что капитан галеры правильно выбрал им барабанщика. — Челеста, — подал голос один из гребцов, темнокожий сириец. — Ветер свежий, море неспокойное. Ради чего мы всё гребем и гребем? Барабанщик сверкнул глазами. — Не мне оспаривать решения начальства, иначе я сяду на весла рядом с вами, — ответил он и от души рассмеялся. — Бьюсь о заклад, обезьяна гребла бы шустрее, — сказал сириец. Челеста поглядел на свернувшееся калачиком животное. — Он неслабый малый для своего размера, — сказал он, продолжая стучать в барабан. — Но ответа на твой вопрос я все равно не знаю. Возможно, капитан желает лишний раз потренировать своих разговорчивых гребцов. Или хочет обогнать ветер. Стоящий в полуметре над их головами, на верхней палубе, капитан задумчиво поглядел на горизонт за кормой. Там, вдали, виднелись две серо-голубые точки, качающиеся на волнах. С каждой минутой они увеличивались в размерах. Обернувшись вперед, капитан посмотрел на наполненный ветром парус. Он желал обогнать ветер, это точно. — Ярость моря тебя пугает, Вителл? — зазвучал низкий голос, выведя капитана из сосредоточенности. Капитан повернулся и увидел крепкого мужчину в доспехе поверх туники, глядящего на него с усмешкой. Центурион Плавтий был командиром отряда из тридцати легионеров, находившегося на борту. — С юга два корабля, — ответил Вителл. — Пираты, я практически уверен. Центурион небрежно поглядел на корабли на горизонте и пожал плечами. — Букашки, — беззаботно сказал он. Но Вителл так не считал. Пираты в течение столетий были проклятием римского флота. Хотя крупнейшие их банды были уничтожены еще Помпеем Великим, небольшие все так же охотились за одинокими судами в открытом море. Чаще всего их добычей становились торговые суда, но пираты знали, что и военная либурна тоже может перевозить ценный груз. Учитывая, сколь ценный груз вез его корабль, Вителл задумался, не преследовали ли их пираты от самого порта. — Плавтий, мне нет нужды напоминать тебе, как важен наш груз, — сказал он. — Безусловно, — ответил центурион. — А с чего бы, как ты думаешь, я вообще взошел на эту убогую посудину? Именно я обязан обеспечивать ее безопасность, пока мы не доставим груз в Византию, императору. — А неудача будет иметь самые серьезные последствия для нас и наших семей, — сказал Вителл, вспоминая о жене и сыне, живущих в Неаполе. Снова посмотрел за корму галеры, но на этот раз увидел лишь катящиеся им вслед сине-черные волны. — И эскорта не видать, — добавил он. Три дня назад либурна отправилась из Иудеи в сопровождении большой военной триремы, но прошлой ночью налетел мощный шквал, и с тех пор они не видели ее. — Чего бояться варваров? — презрительно сказал Плавтий. — Мы подкрасим море их кровью. Зазнайство центуриона было одной из причин, по которой Вителл его сразу же невзлюбил. Сомневаться в его умении воевать причин не было, поэтому капитану лишь оставалось радоваться, что рядом с ним такой бравый воин. Плавтий и его легионеры принадлежали к «Схола Палатина», элитному подразделению, отвечавшему за личную охрану императора. Большинство их были опытными воинами, немало повоевавшими под командой Константина Великого на границах империи и на войне с Максенцием, цезарем Западной империи. Разгром Максенция привел к объединению всей империи, до того расколотой надвое. У Плавтия на левом бицепсе был жуткий шрам, оставшийся после поединка с одним мечником-вестготом, который едва не стоил ему руки. Плавтий воспринимал этот шрам как знак отличия, и ни у кого не хватало смелости оспаривать это. Пиратские корабли приближались. Плавтий выстроил легионеров на верхней палубе, вместе со свободными от вахты моряками. Все они были вооружены типичным набором римского легионера того времени — коротким мечом-гладиусом, овальным щитом, обитым кожей, и дротиком-пилумом. Разделив легионеров на боевые группы, центурион выстроил их вдоль бортов, чтобы обороняться от предстоящего нападения. Вителл внимательно следил за преследователями, которые уже были в прямой видимости. Небольшие парусные галеры, футов шестьдесят длиной, наполовину короче его корабля. У одной — бледно-синие квадратные паруса, у другой — серые. Корпуса выкрашены свинцово-серой краской, чтобы не выделяться на фоне моря. Старый прием, выдуманный еще сицилийскими пиратами. На каждом корабле по две мачты, чтобы быстрее ходить под парусом. Ветер дул сильный, и это не давало римскому кораблю никаких шансов ускользнуть. Казалось, мелькнул проблеск надежды, когда впередсмотрящий крикнул, что видит землю. Прибежав на нос, Вителл увидел на севере еле различимый скалистый берег. Можно было лишь догадываться, что это за земля. Выйдя из порта, галера шла заранее установленным курсом, но неизвестно, куда отнес их шторм. Вителлу оставалось только надеяться, что это берега Анатолии, где есть шанс встретить другие римские корабли. Он обернулся к широкомордому рулевому, державшему рукоять тяжелого рулевого весла. — Губернатор, правь к земле, на мелководье. Если ветер ослабеет, мы ускользнем от этих демонов. Челеста начал отбивать более частый ритм. На гребных палубах стало не до разговоров, слышалось лишь ритмичное тяжелое дыхание. Гребцы услышали про пиратов и теперь работали изо всех сил, зная, что ставкой в этой гонке являются и их собственные жизни. В течение получаса галере удавалось сохранять дистанцию, под парусами и на веслах она делала почти семь узлов. Но вскоре менее крупные и лучше оснащенные парусами пиратские корабли снова набрали скорость и стали догонять галеру. Гребцы и так были на грани изнеможения, и им позволили снизить скорость, чтобы восстановить силы. Берег, коричневый и пыльный, приближался. Пираты пошли в атаку. Один из пиратских кораблей продолжал идти за кормой галеры, а другой, с голубыми парусами, вышел вперед и начал обгонять их. Пока он проходил вблизи, стоящие на его палубе варвары в пестрых одеждах шумно дразнили римлян. Вителл не обращал на это внимания, сосредоточившись лишь на береге. До него было уже не больше пары миль. Ветер ослабевал; он видел это, глядя на квадратный парус своего корабля. Но не слишком, понимал он. И гребцы устали. Оглядев побережье, Вителл поискал место для высадки. Если б удалось дать бой на берегу, у легионеров было бы дополнительное преимущество. Но берег был скалистый, высадиться было негде. Опередив их почти на четверть мили, первый пиратский корабль неожиданно стал разворачиваться. Мастерски развернувшись в противоположную сторону, он пошел навстречу римской галере. На первый взгляд это было чистым самоубийством, поскольку основным приемом морского боя был таран, и даже небольшая либурна была оснащена массивным бронзовым тараном. «Может, у варваров больше отваги, чем мозгов?» — подумал Вителл. Лучше всего было протаранить первый корабль и потопить его, тогда второй точно уйдет от боя. — Когда они снова развернутся, если они развернутся, любой ценой правь на них так, чтобы их протаранить, — сказал он рулевому. На лестнице, ведущей на гребную палубу, уже стоял помощник, готовый передавать срочные приказы гребцам. Легионеры накинули на руки щиты и взяли в правые руки пилумы, готовые к бою. На корабле воцарилось молчание. Варвары вели свой корабль нос в нос к галере, пока не подошли на сотню футов. Затем, как и ожидал Вителл, резко свернули влево. — Давай! — заорал римлянин. Рулевой резко повернул весло. Гребцы по правому борту сделали несколько энергичных гребков в обратном направлении, и галера быстро свернула вправо. Гребцы тут же принялись грести вперед, разгоняя либурну. Пиратский корабль, меньший, чем либурна, попытался проскользнуть у них перед носом, но галера продолжала разворачиваться вправо, догоняя его. На развороте паруса на пиратском корабле повисли, потеряв ветер, и варвары снизили скорость. Охотник превратился в добычу. Ветер снова наполнил паруса пиратского корабля, и он рванулся вперед, но было поздно. Бронзовый таран либурны ударил в правый борт пиратского корабля у кормы, вспоров его до самого транца. От удара вражеский корабль едва не опрокинулся, но затем выправился. Его корма начала быстро погружаться. Легионеры радостно заорали. Вителл позволил себе слегка улыбнуться. Судьба дала им шанс победить. Но затем, поглядев на второй корабль пиратов, он понял, что все еще только начинается. Пока они вели бой с первым кораблем, второй подкрался к ним сзади. Когда таран либурны вонзился в цель, корабль с серыми парусами тут же пошел вплотную к левому борту галеры. Раздался треск ломающихся весел, а на палубу либурны дождем посыпались стрелы и абордажные крюки. В считаные секунды корабли оказались прижаты друг к другу бортами, и на палубу начали запрыгивать варвары с мечами в руках. Первая волна едва успела ступить на палубу либурны, как их осыпал дождь дротиков. Легионеры метали их с убийственной точностью, и десяток нападавших свалились замертво. Но на их место пришли следующие. Плавтий отвел легионеров чуть назад, пока пираты не оказались на палубе, а затем кинул солдат в атаку. Зазвенели мечи, воздух огласили вопли умирающих. Римские легионеры, более дисциплинированные и хорошо обученные, с легкостью отразили первую атаку. Варвары привыкли нападать на торговые суда, плохо защищенные и обороняемые наемниками, а не профессиональными солдатами. Встретив столь ожесточенное сопротивление, они дрогнули. Перебив высадившихся пиратов, Плавтий повел легионеров на вражеский корабль. Варвары поспешно отступили, но затем перегруппировались, поняв, что на их стороне — подавляющее численное превосходство. Они кидались на каждого легионера по трое-четверо, добиваясь преимущества. Плавтий потерял шестерых, и, оценив ситуацию, дал команду перестроиться в каре. Стоя на корме, Вителл увидел, как центурион разрубил варвара пополам ударом меча. Он двигался сквозь толпу пиратов, как косарь сквозь траву. Вителл уже отдал приказ рулевому, и галера начала сворачивать к берегу, но варвары сбросили с борта каменный якорь. Тот быстро достиг дна, и оба корабля замерли на месте. Тем временем корабль с голубыми парусами попытался развернуться и вступить в бой. Вода заливала его через дыру в правом борту, и разворот получился неуклюжим. Но он медленно подошел к правому борту либурны, и на палубу галеры снова полетели абордажные крюки. — Гребцы, к оружию! Всем на палубу! — крикнул Вителл. Изможденные гребцы услышали его крик и рванулись наверх. Их тоже обучали основам солдатского дела, чтобы в случае нападения они могли защищать корабль. Отпив по глотку холодной воды из глиняного горшка, Аркелиец и его собратья схватили мечи и выбежали на палубу. — Не высовывайся, — сказал он челесте, который раздал им мечи и был готов к ним присоединиться. — Предпочитаю смотреть варвару в глаза, когда его убиваю, — привычно улыбнувшись, ответил барабанщик. Гребцы подоспели вовремя. Пираты со второго корабля как раз начали перепрыгивать через правый борт либурны. Завязался ожесточенный бой. Когда Аркелиец выбежал на верхнюю палубу, вид побоища его ужаснул. Везде валялись мертвые тела и отрубленные конечности в лужах крови. Не имея боевого опыта, он на мгновение замер. — Руби канаты! — крикнул ему помощник капитана, пробегая мимо. Приметив туго натянутую веревку у носа либурны, он прыгнул вперед и рубанул ее мечом. Обрубок упал на палубу вражеского корабля, которая уже была на несколько футов ниже их палубы. Поглядев вниз, он увидел еще с полдесятка крюков, веревки от которых тянулись к пиратскому кораблю. — Рубите канаты! — крикнул он. — Чтобы варвары отцепились! Но его никто не слышал. Оглядевшись, Аркелиец понял, что все гребцы сражаются с пиратами не на жизнь, а на смерть. Лишь поглядев на корму, он с радостью увидел, что челеста внял его призыву и рубит канат небольшим тесаком. Времени не хватало. Варвары на борту медленно тонущего пиратского корабля поняли, что единственным шансом выжить будет захватить римскую галеру, и ринулись в атаку все до единого. Перешагнув через тело умирающего товарища, Аркелиец замахнулся мечом, чтобы перерубить следующий канат, но тут раздался свист, и в дюйме от его ноги в палубу впилась стрела. Не обращая на нее внимания, он перерубил канат и нырнул за рейлинг. Над его головой просвистела следующая стрела. Выглянув, он увидел нападавшего. В корзине на мачте пиратского корабля сидел лучник-киликиец. Он уже не глядел в его сторону и целился в сторону кормы. Аркелиец с ужасом поглядел туда, понимая, что лучник целится в челесту, который уже почти перерубил третий трос. — Челеста! — закричал гребец, но было поздно. Стрела вонзилась коротышке в грудь едва не по самое оперение. Барабанщик охнул, упал на колени, и его грудь залила кровь. Последним усилием он отрубил канат и упал замертво. Пиратский корабль продолжал погружаться. Последние из членов его команды ринулись на либурну. Два корабля связывали всего два троса, но никто из пиратов не знал об этом, кроме лучника. Тот снова прицелился и выстрелил в Аркелийца. Стрела просвистела над головой Луция. Аркелиец видел, что два оставшихся троса находятся посередине. Корабли стояли, соприкоснувшись в районе кормы либурны, и бой переместился туда. Встав на четвереньки, гребец подполз к первому из канатов под прикрытием рейлинга. Рядом с крюком каната лежал варвар со вспоротым животом. Подобравшись к нему, тренированный гребец взвалил его себе на плечи, развернулся спиной к пиратскому кораблю и двинулся к канату. Тут же раздался чавкающий звук, и стрела вонзилась в спину мертвого варвара. Аркелиец взмахнул мечом, который держал в свободной руке, и разрубил канат пополам. В щит из плоти на его спине вонзилась следующая стрела. Упав на палубу, гребец стряхнул с себя тело варвара и перевел дыхание. Изнеможенный до предела, Аркелиец оглядел последний крюк, зацепившийся за рей в десятке футов у него над головой. Выглянул через борт. Лучник покинул смотровую корзину и спускался вниз. Пользуясь возможностью, Луций вскочил и побежал по палубе. Взобравшись на рей, он подобрался к крюку и, удерживая равновесие, замахнулся мечом, но дальше все пошло не по плану. Натяжение единственного троса, связывавшего два корабля, один из которых тонул, стало слишком сильным, и абордажный крюк потерял зацеп за рей. Крюк молниеносно полетел в сторону пиратского корабля, словно стрела из баллисты, просвистев мимо Аркелийца и едва не распоров его своими зазубренными когтями. Свернувшийся петлей канат ухватил Луция за ногу и сдернул его в воду. Гребец оказался у самого носа пиратского корабля. Веревка не давала ему плыть, и Аркелиец лишь судорожно барахтался, пытаясь держать голову над водой. Наткнувшись руками на что-то твердое, он ухватился за предмет руками. Это оказался кусок доски, отломившийся от протараненного пиратского корабля, достаточно большой, чтобы позволить Луцию удержаться на плаву. Веревка наконец-то отцепилась от его ноги, но вражеский корабль с голубыми парусами нависал над ним, и Аркелиец принялся судорожно перебирать ногами, чтобы увернуться. Его несло течением в сторону от либурны, и оно было слишком сильным, чтобы он мог с ним бороться в нынешнем состоянии. Из последних сил подгребая ногами, чтобы оставаться на месте, он увидел, как порыв ветра понес пиратский корабль к берегу. Пока Аркелиец перерубал все канаты по правому борту, Вителл и его помощник обрубили канаты по левому, кроме последнего, на корме. Опершись на рулевое весло, со стрелой, торчащей из плеча, капитан слабеющим голосом закричал, обращаясь к центуриону: — Плавтий, возвращайся на корабль! Мы отцепились от них. Центурион и его легионеры продолжали вести жестокий бой на палубе пиратского корабля. Их оставалось все меньше. Рубанув залитым кровью мечом по горлу очередному варвару, Плавтий бросил взгляд на либурну. — Побеспокойся о грузе, я задержу варваров! — крикнул он, вонзая меч в следующего врага. Рядом с ним остались стоять лишь трое легионеров, и Вителл видел, что жить им осталось недолго. — Твоя отвага будет отмечена! — крикнул капитан, перерубая последний канат. — Прощай, центурион! Освободившись от последнего троса, связывавшего ее со стоящим на якоре пиратским кораблем, либурна рванула вперед, уносимая ветром, наполнившим ее парус. Губернатор, рулевой, погиб в бою, и Вителл сам правил рулевым веслом в сторону земли, чувствуя, как рукоять становится скользкой от его собственной крови. На палубе воцарилась тишина. Вителл посмотрел вперед. Увиденное потрясло его. Палуба корабля была усеяна мертвыми телами римлян и варваров, залита кровью. Моряков и пиратов оказалось примерно равное количество, и их бой закончился смертельной ничьей. Такого кровопролития ему не доводилось видеть еще никогда в жизни. Потрясенный зрелищем, едва не теряя сознание от потери крови, Вителл возвел взгляд к небесам. — Защити его ради императора твоего, — выдохнул он. Вернувшись к рулю, он покрепче обхватил руль усталыми руками и немного повернул его. Из воды слышались крики о помощи оказавшихся в море, но капитан был глух к ним. Он смотрел на землю впереди отсутствующим взглядом, из последних сил сжимая руками рукоять рулевого весла, до самого последнего мгновения своей жизни. …Качаясь на волнах, Аркелиец с удивлением увидел, что римская либурна уходит от пиратов, прямо на него. Он закричал, зовя на помощь, но корабль проплыл мимо в мертвой тишине. Оказавшись сбоку, Луций с ужасом понял, что на палубе корабля нет ни одного живого человека, лишь капитан Вителл стоял на корме. Парус хлопнул на ветру, и галера двинулась к берегу, вскоре исчезнув из виду.
ВРАГ НА ГОРИЗОНТЕ