Шон уже уснул. Роне нравилось, как он спит. Как младенец. Во сне у него такое довольное и безмятежное лицо, он ровно и почти бесшумно дышит, чуть приоткрыв губы. С виду и не скажешь, что вечером он прикончил бутылку красного и три виски. Теперь, когда Шон пил, Рона отворачивалась. Это ее раздражало. И больше всего потому, что ему неведомы муки похмелья. Утром он отбросит пуховое одеяло (впуская холод под теплый покров их ложа), тихо встанет и отправится на кухню. А она, лежа в постели, будет украдкой и с легким чувством вины подсматривать за ним, за тем, как он двигается: мелькнет бедро, поднимется рука, мягко качнется расслабленный член. Пока готовится кофе, он насвистывает, и в сознании Роны горьковато-сладкий аромат свежего кофе навсегда соединится с переливами этой ирландской мелодии. Уже семь месяцев они вместе. В ту ночь, когда она в первый раз привела его к себе, до спальни они так и не добрались. Он прижал ее к входной двери и смотрел на нее. Потом стал раздевать, неторопливо, по одной снимая одежки, точно кожуру со спелого фрукта, не касаясь ее губ, пока наконец ее губы сами не потянулись к нему, а за губами и все ее тело. И тогда, одним движением языка, он вошел в ее жизнь.
Когда зазвонил телефон, Шон едва пошевелился. После четвертого звонка должен был включиться автоответчик. Заслышав в трубке жизнерадостный голос с ирландским акцентом, звонящий больше не будет считать автоответчики бездушными машинами. Рона сняла трубку после третьей телефонной трели. Наверное, что-то случилось, раз звонят так поздно. Когда она сказала, что ей понадобится такси, сержант ответил, что полицейскую машину уже выслали. Рона вскочила, хватая вчерашнюю одежду со спинки кровати.
Констебль Уильям Макгонайл впервые выехал на происшествие. При помощи желтой ленты он перекрыл вход в подъезд, как велел ему сержант. Еще он прогнал двоих пьяных, посчитавших, что куда интереснее наблюдать за действиями полиции, чем плестись домой и трахать жену. Констебль Макгонайл был другого мнения. — Отправляйтесь по домам, — приказал он, — нечего здесь высматривать. Он глядел на лестницу и гадал, долго ли ему еще придется проветривать на улице яйца, когда у него за спиной зацокали по бетону шпильки. Какая-то женщина, подойдя к ограждению, тоже заглядывала в темный подъезд. — Извините, мисс. Сюда нельзя. — Где инспектор Уилсон? Констебль Макгонайл удивился: — Наверху, мисс. — Хорошо. Ее светлые волосы сверкнули в темноте, пахнуло духами. Она занесла обтянутую шелком ногу над его желтой лентой, перешагнула и сказала: — Я лучше поднимусь. Стук ее каблуков громким эхом разносился по всему подъезду, однако если кто-то из жильцов и проснулся от шума, то не спешил высовывать носа. Никто не хотел вмешиваться. Случись пожар, они бы живо выскочили, подумала Рона, такое событие их наверняка бы расшевелило. Дверь на втором этаже стояла настежь. Из квартиры доносился голос детектива Уилсона. Если Билл здесь, то ей не придется объяснять, кто она такая. Она по-быстрому сделает свои дела и вернется домой, в свою постель. В узкой грязной прихожей было жарко и душно. Темная в пятнах дорожка, завернувшаяся с одного конца, точно какое-то увядшее растение, скрадывала звук ее шагов. Она остановилась. Три двери, все три приоткрыты. Справа кухня, слева — ванная. Она увидела, как в проеме одной из дверей промелькнул белый комбинезон, услышала стрекот камеры. Отряд криминальной полиции при исполнении. Дальняя дверь отворилась, и в прихожую выглянул детектив Билл Уилсон. — Билл. — Доктор Маклеод, — кивнул он. — Сюда. Он позволил себе едва заметно улыбнуться. Двое других мужчин, находившихся в комнате, обернувшись, уставились на нее, не веря, что это и есть доктор Маклеод. Рона взглянула на свое черное платье и босоножки на шпильках: — Я так торопилась… — Максвин сейчас принесет тебе во что переодеться. Билл кивнул одному из них, который вышел и через минуту вернулся с пластиковым пакетом. Рона вынула из пакета комбинезон и маску, убрала туда свой плащ и отдала пакет полицейскому. Скинув по одной босоножки, она облачилась в комбинезон и только после этого переступила порог. Войдя, она окинула взглядом маленькую комнату. Страшные, в никотиновых подтеках, шторки плотно закрывают единственное окно. На деревянном стуле валяются джинсы и футболка. Два стакана на пластиковом столике. Пара кроссовок на полу возле кровати. Полуторная тахта, без спинки, но под богатым цветистым покрывалом из тяжелой шелковой парчи. Обнаженное тело мальчика лежало ничком поперек тахты. Его застывшее лицо было повернуто к двери. Глаза вылезли из орбит, меж синих губ торчал кончик языка. Синий шнурок, затянутый на шее, выглядел как галстук-бабочка, которую надели задом наперед. Тело уже успело окоченеть и пойти пятнами, и эти багровые пятна на прозрачной коже делали его похожим на мраморное. Ниже бедер покрывало пропиталось кровью. — Я выключил камин сразу, как приехал, — сказал Билл. — Наш юный констебль чуть концы не отдал, когда глотнул этой вони. Я отправил его на улицу поработать постовым и проветриться. — Температуру в комнате измеряли? — Да, данные у Максвина. Прежде чем надеть маску, Рона втянула воздух. Всегда очень важно определить, чем пахнет на месте преступления. Это может навести ее на важные соображения относительно того, какие вещества следует искать. Здесь к тошнотворной смеси запаха убийства и затхлого запаха спермы и пота примешивался какой-то еще запах — более тонкий, еле уловимый. Так, понятно: дорогой мужской одеколон. — Максвин и Джонстон уже отработали комнату. Фотографы делают снимки на кухне и в ванной. — А патологоанатом? — Приезжал доктор Сиссонс и констатировал смерть. Потом он сказал, чтобы я вызвал толкового криминалиста взять образцы и упаковать тело, потому что ему необходимо срочно возвращаться домой, где его ждут гости. — И важные гости? — Даже один какой-то «сэр». Рона улыбнулась. Доктор Сиссонс предпочитал препарировать смерть в своей мертвецкой, а работу вроде сбора трупных образцов по ночам он относил к ее компетенции. — Ну и покрывало! — Похоже, что это штора, но мы должны будем еще убедиться, когда уберем тело. — Врач его переворачивал? — Только чтобы посмотреть, двигали тело или нет. Он сказал, что левая сторона лица, верхняя часть груди и бедра подвергались сдавливанию с момента смерти. Так или иначе, когда его убивали, он лежал здесь. Рона открыла чемоданчик и вынула перчатки. Затем она опустилась на колени у кровати. — Да под ним целая лужа крови. Билл угрюмо кивнул: — А ты глянь, что у него на животе. Рона слегка повернула тело за левую руку. Гениталии были разодраны в клочья. По пенису как будто прошлись ножовкой, и рваная рана тянулась от кончиков пальцев на левой руке до правого бедра. Одно яичко висело, искромсанное, на тонком лоскуте кожи. — Это сделали с ним после смерти, иначе кровью было бы залито все вокруг. — Вот и Сиссонс говорит. Рона опустила тело обратно. Голова мальчика снова уткнулась в грязную подушку. — Оружие нашли? Билл покачал головой: — Может, и оружия никакого не было. — Зубы? Сиссонс отмечал подобные повреждения еще где-нибудь? — Он говорил что-то про ссадины на сосках и на плече. — Я возьму мазки. — Как давно, по-твоему, он умер? Рона прижала пальцем одно из темно-багровых пятен, и оно медленно начало светлеть. — Шесть-семь часов назад. Смотря какая температура в комнате. Билл не сдержал довольной улыбки: — И док тоже так сказал. Брови Роны удивленно приподнялись. Обычно они с доктором Сиссонсом расходились во мнениях. Он имел привычку спорить по таким вопросам, как точное время смерти. Для него это было прямо-таки делом принципа. Рона сначала три года изучала общую медицину, а потом ушла в криминалистику. Ей нравился более свободный график работы. — Как вы его нашли? — Поступил анонимный звонок. — Убийца? — Молодой мужской голос. Очень испуганный. Может быть, еще один мальчик пришел на свидание с клиентом? — А этот ничего был, симпатичный. Билл кивнул. — Необычный тип для этих мест, — сказал он. — Не совсем дешевка, но все равно педик. Я тебя с ним оставлю, ладно? Если что-нибудь понадобится — кричи.
Ей потребовался почти час, чтобы взять образцы всего, что впоследствии могло пригодиться. Закончив с окружающими вещами, она занялась телом — ногти, волосы, рот. Мазки из ануса и пениса возьмет доктор Сиссонс. Даже сквозь перчатки его кожа холодила ей руки, однако пока светлые пряди прикрывали мертвые глаза, казалось, что этот подросток просто крепко спит. Рона откинула волосы и стала разглядывать лицо, пытаясь представить себе, каким он был при жизни. Никаких признаков недоедания или наркомании. Парень явно был здоров. Что же привело его сюда? — Готово? — Билл умел рассчитать время. — Приехали ребята из морга. — Он посмотрел ей в лицо. — Поезжай домой и глотни горячего пунша. Билл прописывал глоток горячего пунша при любом недомогании. Рона поднялась с тахты и стянула перчатки. — Кто он такой, как ты думаешь? — Пока не знаю. Но, мне кажется, он не шотландец. — Указав в коридор, где за дверью висела кожаная куртка и фанатский шарф, он презрительно скривил рот: — «Манчестер Юнайтед». — Но болельщики «манчей» есть и здесь, — ехидно заметила Рона, зная, что Билл, как ярый патриот, болеет за «Селтик». — Да, но они не стали бы этим хвастать. По крайней мере, не в Глазго. Рона рассмеялась. — Я вижу, тебе полегчало. — Да. — Она начала укладывать образцы в чемодан. — Сержант отвезет тебя домой. Он проводил ее до двери. — Как поживает этот твой ирландец? Все играет в клубе? — Да, играет. — Надо бы снова заглянуть туда его послушать. Здорово у него выходит джаз. Позвонишь, если будет что-нибудь? — Конечно.
Когда Рона вернулась, Шон все еще спал. В комнате из-за плотных штор было темно, хотя за окном рассвет уже касался университетских крыш. По пути домой она заехала в лабораторию проверить мазки на наличие слюны. Результат был положительный. Она оставила записку для Крисси — на случай если та придет первой, — вкратце описав ночные события, и отправилась домой досыпать. Рона стащила через голову платье, скинула туфли и нырнула под одеяло. Она прильнула продрогшим телом к Шону. Тот сонно забурчал, вытащил руку и нащупал ее ладонь: — О’кей? — О’кей, — ответила она, но он уже снова уснул. Закрыв глаза, Рона пыталась расслабиться в его тепле. Она много раз выезжала на убийства, и еще похлеще этого. Смерть ее не пугала, тем более в виде мазков и анализов. Но сегодня все было иначе. Этот мальчик не давал ей покоя. Почему — для нее самой оставалось неясным. Пока сержант по дороге домой не облек ее смутные догадки в слова. Мальчик, которого изнасиловали и задушили в той непотребной каморке, был похож на нее, словно родной брат.
Войдя утром в лабораторию, она ощутила восхитительный аромат свежего кофе. Кто-то уже успел заскочить в лавочку, так как на тарелке возле компьютера лежали два круассана. — Явилась, значит? — Рыжая голова Крисси высунулась из-за дверцы шкафа. — А я уж собралась все делать сама. — Ты получила мою записку? — Нашла, — угрюмо поправила ее Крисси. — Твои образцы я уже загрузила, а одежду с покрывалом привезли примерно полчаса назад. — А ничего круассаны, — сказала Рона, беря один с тарелки. — А я-то думала, что твой красавчик накормил тебя завтраком, — ехидно заметила Крисси. — Пусть поспит еще. Нормальные люди в такую рань не встают. — Мужчина считает своим долгом приготовить тебе завтрак, а ты ему не даешь. — Крисси недоверчиво покачала головой. — Попробуй-ка загнать на кухню кого-нибудь из моих братцев. — Ну а Патрик? — Патрик — совсем другое дело, — отрезала Крисси. — Поэтому он и ушел. Они сидели за лабораторным столом, и Крисси записывала предстоящие дела. Рона уже вкратце рассказала о случившемся, по крайней мере о том, что ей следовало знать. Неизвестно почему Рона всегда щадила чувства Крисси. Пусть она была моложе, но в жизни повидала уже немало, по крайней мере, если верить ее рассказам о братьях. Крисси подняла голову от своих записей: — Опять придется пахать вдвоем, без Тони. — Если нам не дадут кого-нибудь в помощь, то всю текущую работу надо будет отложить. Убийство в первую очередь, — сказала Рона. — Разве нам помогал кто-нибудь в прошлый раз? — безнадежно вздохнула Крисси. — Установили уже, что это за мальчик, или это снова наша забота? — При нем не было документов. Мы попробуем установить личность исходя из наших данных плюс то, что нароет Билл. — Я тогда начну с покрывала? Рона кивнула: — Покрывало там не первой свежести. Я обвела подозрительные участки для анализа. — Сперма? — Наверное. Да, и кроме того, в комнате был запах. — Ну еще бы! — Нет, приятный запах. Похоже, мужской одеколон. Тонкий, дорогой. — Определенно не «Брут»? — Да уж, не просто лосьон после бритья. Это так, информация для размышления. Может быть, осталось что-нибудь на футболке у мальчика или на покрывале. — Оно было залито кровью. — Да. — Рона не хотела обсуждать подробности. — Ладно. Фотографии уже готовы. Я видела их. Бедняжка. Симпатичный парень. Она как-то странно посмотрела на Рону. Рона вспомнила, что ночью ей говорил сержант. Но что бы ни подумала Крисси, вслух она ничего не сказала. — Сейчас с этим прямо беда. Все красивые парни обязательно голубые, — усмехнулась девушка. — Кроме твоего Шона, конечно. — Если бы ты оставила Шона в покое, мы могли бы приступить к работе. Рона иногда пыталась приструнить Крисси, используя свое служебное положение, но той все было как с гуся вода. И сейчас лаборантка ответила ей выразительным взглядом, говорящим: выходит, сегодня ночью тебе ничего не обломилось. — Кстати! Тебе звонил какой-то мужчина, Рона. Сексуальный голос. Он не представился. Обещал перезвонить позже.
Шон уже уснул. Роне нравилось, как он спит. Как младенец. Во сне у него такое довольное и безмятежное лицо, он ровно и почти бесшумно дышит, чуть приоткрыв губы. С виду и не скажешь, что вечером он прикончил бутылку красного и три виски.