Могильный камень был почти шести футов высотой, весь изъеденный ветрами и непогодой, покрытый лишайником. Над табличкой: «Как коротка жизнь, как скоро приходит смерть» — парили два пухлощеких херувима. «Как скоро приходит смерть» — до чего ж верно! А девушка опаздывает. Его невеста. Его партнерша — до тех пор, пока смерть не разлучит их. Опаздывает уже больше чем на десять, черт ее дери, минут, отметил он, в который раз — нетерпеливо — взглянув на часы. Она что, не прониклась всей важностью момента? Ей плевать, что он дожидается ее, торчит тут на холоде? Скоро уже стемнеет, потянутся домой с работы люди, и они упустят свой шанс. Он оглянулся на вход в церковный двор; ветер бледным облачком уносил его дыхание. По-прежнему пусто. Изо всех сил потопав по плоской могильной плите в надежде согреться и глубоко засунув руки в карманы плаща, он укрылся под церковным порталом. Он подумывал даже, не вдеть ли ради торжественной церемонии цветок в петлицу, но все-таки не стал. Слишком бросается в глаза. Да и цветы он терпеть не может. Куда же это она запропастилась? А вдруг и вообще не собиралась приходить? Просто морочила ему голову? При этой мысли ногти пребольно впились в ладони. Он сплюнул через плечо, воображая, что с ней сотворит, если девка и правда подставит его. Уговаривая себя не дергаться, он оглядывал густые сплетения паутины, кисеей свисавшие между колоннами портала, и уперся взглядом в жирную дохлую муху, запутавшуюся в ее липкости. Девушка придет. Должна прийти. Она не подведет его. Не посмеет. Он уловил краем глаза движение и резко обернулся. Девушка стояла в конце дорожки, в рамке кованых железных ворот, на верхней ступеньке крыльца, глядя на него испуганными глазами. Лицо, обрамленное длинными волнами волос, было похоже на полную луну: такое же белое и безликое. Его накрыл вал возбуждения, мурашками окатив спину, вздыбив на загривке волоски. Ладони защипало от пота. Он резко втянул воздух. Облизал кончиком языка губы, пригладил волосы, следя, как она вошла в ворота, приближается к нему. Вприскочку, как мелкая птичка, нервно, запинаясь, ни на секунду не отрывая от него глаз. Моложе, чем ему представлялось, лет ей четырнадцать-пятнадцать, не больше. Его дева, его невеста. Настоящий для него идеал. Он не мог выговорить ни слова: перехватило дыхание. Вся в черном, как он и настаивал, она тонула в стареньком плаще, явно слишком большом для нее: или позаимствовала у кого-то, или купила в секонд-хенде. Из-под плаща выглядывала неровная оборка длинной юбки, на ногах — тяжелые ботинки с ремешком и серебряной пряжкой на щиколотке. Он отмечал все детали, довольный, что сделала она все, как ей было велено. В нескольких шагах от него девушка остановилась в неуверенности, близоруко прищурилась, вглядываясь: — Ты — Том? Голос у нее был тонкий, высокий, интонация совсем детская. Он различил легкий акцент, но не сумел разобрать — какой. Стараясь сдержать возбуждение, он выступил из тени, улыбнулся, протянул руку: — Привет, Джемма. Дрожа, нерешительно, она тоже протянула ему маленькую руку, выглянувшую из-под подвернутого рукава плаща. Он поднес к губам ее пальцы — ледяные, вялые. Коснувшись ее кожи, он уловил слабый запах мыла «Перз», и тут же всколыхнулись неприятные воспоминания. Довольно резко он отпустил, почти отбросил ее руку, и глаза девушки, сразу смешавшейся, убежали в сторону, она крепко обхватила себя руками. Он ласково взял ее под локоток и притянул к себе. — Дорогая Джемма, ты такая красивая. Гораздо красивее, чем мне представлялось. Гораздо. Настоящая красавица. Все так же уткнув глаза в землю, она вспыхнула, смущенно поежившись от удовольствия. Без сомнения, такие слова ей говорили в первый раз. — Ты уверена, что хочешь сделать это? — спросил он. Она взглянула на него, глаза в светлых ресницах жадно обежали его лицо, будто ища ободрения. Понравилось ли ей то, что она увидела? Показался ли он ей красивым? Ну конечно же! Он прочитал это в ее взгляде. Он именно такой, как она и надеялась, даже красивее. Он так долго заполнял ее мечты, и теперь вот он — Прекрасный Принц. Стоит перед ней, из плоти и крови. «В жаркий летний вечер подставишь ли ты горло свое волку с красными розами?» И чего эта чертова песня так и крутится у него в голове? Да, он все время твердил, что любит ее. Он наклонился поцеловать ее как следует. И снова на него пахнуло мерзким запашком «Перз». Она что, с ног до головы намыливалась этой дрянью? Он попытался отгородиться от запаха, стал наблюдать за ней: девочка легонько вздохнула, крепко зажмурила глаза, поддаваясь ему, губы у нее так и остались плотно стиснутыми, словно бы для детского поцелуя. Он подивился ее неопытности. Большинство девчонок ее возраста ведут себя только что не как шлюхи. Он снова поцеловал ее, не спеша отнять рот от ее губ, чуть коснувшись их языком, чувствуя, как она обмякает в его объятиях. Он изучал ее: не тронутые пинцетом брови, тонкий золотистый пушок на щеках, поблекшую россыпь веснушек на носу. Зимний свет украл краски ее лица, облил его смертельной бледностью. Он не сомневался, девочка — девственница, хотя его это особо не прельщало. Подержав ее в объятиях достаточно — по его расчетам — долго, он отступил, и девушка распахнула глаза. Ясные, синие — без сомнения, самое красивое, что у нее есть. Такие доверчивые, добрые и невинные. Она и вправду идеальна для него. Он улыбнулся своей удаче, сверкнув красивыми, ослепительно белыми зубами. — Ты на самом деле уверена? Не отнимаешь у меня без толку время? Девушка отвела глаза, как будто его взгляд обжигал ее, тонкие пальцы крутили нитку, торчавшую из обшлага плаща. — Я ведь, знаешь ли, настроен серьезно. — Он пристально следил за выражением ее лица. — Не подведешь меня? Она медленно помотала головой, но он все еще не был убежден до конца. Легонько тронул ее за подбородок, заставляя снова посмотреть ему в глаза: — Ну же. Мы совершим это вместе. Вместе навсегда, ты и я. Это были слова из другой песни, ей такая банальщина наверняка нравится. Ей легко было угодить, она с наслаждением глотала стишата, которые он ей посылал по электронной почте, — сплошь о любви и смерти. Они задевали ее за живое, падали на благодатную почву, открывая шлюзы для ее сокровенных признаний и чаяний. Боль, одиночество — грустный каталог пренебрежения ею, ее несчастности. А он так прекрасно понимал ее. Он стал для нее родственной душой, ее первой, ее единственной любовью. — Мы. Вместе. Никогда не расстанемся. Ты ведь такого и хотела, верно? Ты так мне писала. — Он пристально следил за девочкой, стараясь подпустить побольше теплоты в выражение глаз, обуздать рвущееся наружу нетерпение. — Мы — чужие в этом мире. Ты же сама понимаешь, выход для нас есть только один. Прерывисто вздохнув, девочка медленно кивнула, на глазах у нее набухали слезы. — Вот и отлично. Все, что нам понадобится, у меня здесь. — Он похлопал по своему рюкзаку и закинул его через плечо. Наклонившись, снова наскоро поцеловал ее. — Пойдем же, милая, пора. — И, крепко обхватив девушку за плечи, ввел ее в сумеречно освещенную церковь. Воздух в церкви стоял затхлый: запах сырости смешался со зловонием гниющих цветов, на подставках вдоль рядов высились увядшие белые розы и хризантемы. Ему не верилось, будто кто-то мог выбрать эту церковь для венчания. Ни намека на теплую атмосферу, ничего примечательного в пустынном, угрюмом и темном помещении. Мраморные мемориальные таблички и унылый безликий строй коричневых скамей — ничто здесь не могло привлечь внимания туристов или каких-то случайных посетителей. Заброшенное местечко, нелюбимое и редко посещаемое. Охраны, как ни странно, тоже никакой, хотя что тут, собственно, воровать? Разведку он проводил очень даже старательно и место выбрал дотошно. Будний день, послеобеденное время — самое безлюдье. Идеально для того, что предстояло. Джемма замерла в трансе, рассматривая круглое витражное окно в конце нефа над алтарем, переливчатые яркие цвета его подсвечивались сумеречным светом с улицы. Мученичество святого Себастьяна, начало XIX века, вспомнил он прочитанное в церковной брошюре. Пожалуй, святая Катерина или святая Иоанна стали бы более уместным фоном, но с женщинами-мученицами в Лондоне обстояло скудновато. — Пойдем, — дернул он ее за локоть. — Сюда в любую минуту могут войти, помешают. Рисковать нельзя. Она позволила вести себя к сводчатому проходу, закрытому тяжелой портьерой, рядом с кафедрой проповедника. Позади портьеры взлетал высокий лестничный пролет, наверх, в вышину над нефом, к органу и пустой галерее. Когда он отвел портьеру, девушка приостановилась и задрала голову, всматриваясь в темный провал в высоте. — Вот так высоти-и-ща, — прошептала она, растягивая слово «высотища», словно в нем крылось нечто пугающее. Так он и знал, что без проблем не обойдется! Ему хотелось возразить, что в высоте, как ей, черт подери, прекрасно известно, и есть вся суть. Ради высоты все и затевалось. Они всё обсуждали в подробностях. Сейчас уже не время для колебаний. На мгновение перед глазами нарисовалась картинка: девочка парит, медленно кружась высоко в воздухе, крыльями огромной вороны распустился позади нее черный плащ. Он даже услышал, как хлопают в воздухе его полы, и его залихорадило. — Пойдем же, пойдем скорее! Я с тобой. Осталось еще чуть-чуть. — Он уцепил ее за запястье и потянул к первому пролету лестницы. — Ты делаешь мне больно! — Девочка попыталась вырвать руку. Уловив недоумение в ее глазах, он отпустил ее: — Извини, милая. Я немного нервничаю, вот и все. Я так долго этого ждал. Ждал тебя. Я пойду за тобой следом, хорошо? Он следил, как она, спотыкаясь, поднимается по ступенькам. На верхней площадке она приостановилась и кулем осела на пол. Обхватив голову руками, девочка сложилась пополам, длинные волосы блестящим каштановым покрывалом прикрыли ее лицо и ноги. Девочка прерывисто зарыдала. Вот дерьмо! Только этого ему и недоставало. Хотя рыдания и приглушенные, еще услышит кто. Его так и тянуло зажать девчонке ладонью рот, но нельзя настораживать ее. Он присел ступенькой ниже, обхватил ее крепко стиснутые коленки. Да он что угодно изобразит, лишь бы заставить ее заткнуться. Он принялся неторопливо поглаживать ее бедра через складки толстой шерстяной юбки. — Все будет хорошо. Если ты не желаешь этого делать, то и не надо. — Взяв в ладони ее лицо, он снова и снова целовал ее волосы, чувствуя, как его беспокойство грозит перейти в истерику. — Пожалуйста, прекрати плакать. Поверь, все будет нормально. Я так рад, что встретил тебя. — Только бы она взглянула на него, тогда-то он точно сумеет ее убедить. — Нам необязательно делать это. Понимаешь? Необязательно. — Взяв ее маленькие руки, он оторвал их от ее лица, вынуждая поднять голову, но глаза у нее по-прежнему были закрыты. — Джемма, посмотри же на меня. Мы сделаем все, как ты захочешь. Правда… Я серьезно. Я люблю тебя. Девочка медленно открыла глаза, и он вознаградил ее самой своей ласковой улыбкой. Отвел мокрые слипшиеся пряди волос с лица, вытер краем ее обшлага слезы у нее под носом и губами. — Я не хочу, — прошептала она, вся дрожа. — Не хочу… Закончить предложение у нее не хватило сил. Умирать. Умереть со мной. Стать моей навеки. Так он писал ей. Поднявшись, он шагнул к ней и присел на ступеньку рядом. Крепко обняв девочку, он притянул ее к себе, уложив ее голову себе на плечо. — Я тоже не хочу, милая, тоже. — Поглаживая ее мягкие волосы, он поцеловал ее в макушку. — Теперь, когда я встретил тебя, — нет. Ты тоже так чувствуешь? Она кивнула, крепко прижавшись головой к рукаву его плаща. — Знаешь, ты спасла меня. Ты такая особенная. Моя маленькая Джемма. Но, может, все-таки проведем церемонию? Я все приготовил. Давай обменяемся кольцами, как мы планировали? — Она согласно пискнула, прижимаясь к нему, тычась носом в его плечо как котенок. — Ты такая особенная, — повторил он, продолжая поглаживать ее волосы, стараясь успокоить. — Такая особенная. Девочка вздрогнула, как ужаленная, рука ее метнулась ко рту, глаза впились в его глаза. — Что такое? — Записка! Я ведь оставила записку, как ты велел мне. Что будет, когда мама найдет ее? И только-то? Он с облегчением улыбнулся. — Не беспокойся. Мы или заберем ее назад, или… — Оборвав фразу, он выдержал паузу и только потом закончил: — Ты ведь можешь жить у меня. Тогда записка не будет иметь никакого значения. Тебе не нужно возвращаться домой, если не хочешь. Им ни за что не суметь найти нас. Ни за что. Девочка вспыхнула, поглядывая на него уголком глаза. Улыбнулась. На минутку, несмотря на опухшие глаза и замурзанное личико, она стала почти хорошенькой. — Ладно, пойдем. Думаю, тебе понравится галерея. Там нас никто не потревожит. Поднявшись, он помог встать девочке, одернул полы ее плаща, заодно стряхнул налипшие пыль и пух. Едва сдерживая себя, взял за руку и поцеловал в последний раз, мимолетно прикрыв глаза, воображая картинки уже совсем близкого события. Джемма была его. Целиком и полностью. Теперь он в этом уверен. ---------------------------------------------------------------
"Скачайте
всю книгу в
нужном формате и читайте дальше"
Могильный камень был почти шести футов высотой, весь изъеденный ветрами и непогодой, покрытый лишайником. Над табличкой: «Как коротка жизнь, как скоро приходит смерть» — парили два пухлощеких херувима. «Как скоро приходит смерть» — до чего ж верно! А девушка опаздывает. Его невеста. Его партнерша — до тех пор, пока смерть не разлучит их. Опаздывает уже больше чем на десять, черт ее дери, минут, отметил он, в который раз — нетерпеливо — взглянув на часы. Она что, не прониклась всей важностью момента? Ей плевать, что он дожидается ее, торчит тут на холоде? Скоро уже стемнеет, потянутся домой с работы люди, и они упустят свой шанс.
