Когда я впервые встретил Карен Николс, она произвела на меня впечатление женщины, которая гладит свои носки. Невысокого роста блондинка, она вылезла из ядовито-зеленого «фольксвагена» 98-го года выпуска, когда мы с Буббой переходили через улицу, направляясь к церкви Святого Бартоломью. В руках мы держали стаканчики с утренним кофе. На дворе стоял февраль, но в тот год зима к нам в город заглянуть забыла. Если не считать одной метели и пары дней, когда температура падала ниже минус 15, погода стояла почти что теплая. Было только десять утра, но воздух уже прогрелся градусов до пяти. Говорите что хотите о глобальном потеплении, но если оно избавит меня от необходимости убирать снег перед домом, то я за него всей душой. Карен Николс прикрыла глаза ладонью, хотя утреннее солнце было не таким уж и ярким, и неуверенно мне улыбнулась: — Мистер Кензи? Я изобразил свою фирменную улыбку: «Я отличник и усердный прилежник» — и протянул ей руку. — Мисс Николс? Она почему-то засмеялась. — Да, я Карен. Я раньше, чем мы договаривались. Ладонь у нее была такой гладкой и мягкой, что казалась затянутой в перчатку. — Можно просто Патрик. А это мистер Роговски. Бубба что-то неразборчиво буркнул в свой кофе. Карен опустила руку и чуть прижала ее к себе, будто боялась протянуть ее Буббе. Будто он мог оставить руку себе в качестве сувенира. Одета она была в коричневый замшевый пиджак длиной до середины бедер, угольно-черный свитер, синие джинсы и белоснежные кроссовки. Вся ее одежда выглядела так, будто пыль, грязь и пятна обходили ее за добрую милю. Она приложила свои изящные пальчики к шее. — Два самых настоящих частных сыщика, надо же. — Прищурила свои голубые глаза, сморщила носик и снова рассмеялась. — Я сыщик, — сказал я. — А он просто решил взять халтуру. Бубба снова что-то буркнул, а затем пнул меня под зад. — Спокойно, — сказал я. — К ноге. Бубба отпил кофе. Мне показалось, Карен уже сожалела о том, что вообще решила с нами встретиться. Я подумал, что в офис в колокольне отводить ее не стоит. Если человек не уверен, хочет ли меня нанять, то офис, расположенный в колокольне, — не самый лучший пиар. Субботний воздух был влажным и теплым, и мы с Карен Николс и Буббой прошли к скамейке, стоявшей на школьном дворе. Я сел. Карен, прежде чем присесть, обмахнула поверхность безупречно белым носовым платком. Увидев, что на скамейке ему места не хватит, Бубба скорчил рожу сначала самой скамейке, затем мне, а потом уселся на землю, выжидающе уставившись на нас. — Хороший песик, — сказал я. Во взгляде Буббы явно читалось, что за эту шутку мне придется расплачиваться, едва мы окажемся в не столь приличной компании. — Мисс Николс, — спросил я. — Откуда вы обо мне узнали? Она оторвала взгляд от Буббы и непонимающе уставилась на меня. Ее светлые волосы, остриженные по-мальчишески коротко, напоминали мне когда-то виденные фотографии жительниц Берлина 1920-х. Черная заколка с нарисованным на ней майским жуком была откровенно лишней — смазанные гелем волосы лежали на голове так ровно, что казалось, растрепать их не способно ничто, кроме разве направленного в лицо реактивного двигателя. Ее широко раскрытые голубые глаза прояснились, и она снова нервно засмеялась: — От своего бойфренда. — И зовут его… — сказал я, перебирая в уме наиболее подходящие варианты — Тед, или Тай, или Хантер. — Дэвид Веттерау. Хреновый из меня телепат. — Боюсь, я о нем никогда не слышал. — Он знаком кое с кем, кто с вами работал. С одной женщиной… Бубба поднял голову и уставился на меня. Бубба именно меня винил в том, что Энджи прекратила наше партнерство, переехала из нашего квартала, купила «хонду», начала носить костюмы от Анн Кляйн и вообще перестала с нами общаться. — Энджела Дженнеро? — спросил я. Она улыбнулась: — Да, именно она. Бубба снова что-то буркнул. Глядишь, скоро на луну выть начнет. — И зачем вам потребовался частный детектив, мисс Николс? — Пожалуйста, просто Карен. — Она развернулась ко мне, поправила и без того безупречную прическу. — О’кей, Карен. Так зачем тебе детектив? Она печально, вяло улыбнулась и пару секунд молчала, уперев взгляд в свои колени. — В спортзале, куда я хожу, есть один парень… Я кивнул. Она сглотнула. Думаю, она надеялась, что я все пойму по одной этой фразе. Я был уверен, что сейчас она поведает мне крайне неприятную историю. Еще больше я был уверен в том, что ее знакомство с неприятной стороной жизни было в лучшем случае очень и очень ограниченным. — Он начал клеиться ко мне, постоянно следовал за мной до парковки. И поначалу это меня просто, ну, раздражало. Она подняла голову, посмотрела мне в глаза, надеясь увидеть в них понимание. — Потом все стало хуже. Он начал звонить мне домой. В спортзале я старалась с ним не пересекаться, но пару раз видела его у своего дома — он следил за мной из машины. Дэвида это наконец достало, он пошел поговорить с ним. Сначала тот все отрицал, а потом пригрозил Дэвиду. Она моргнула, сжала кулачки. — Дэвид, он не выглядит… угрожающе, что ли? Понимаете, о чем я? Я кивнул. — В общем, Коди… Так его зовут, Коди Фальк, он посмеялся над Дэвидом и вечером того же дня позвонил мне. Коди. Я его уже ненавидел — просто потому что. — Он позвонил и начал говорить, что знает, как я на самом деле его хочу, и что меня никто никогда так хорошо не… не… — Трахал, — сказал Бубба. Она вздрогнула, посмотрела на него и тут же перевела взгляд обратно на меня. — Да. Что меня так хорошо… никогда в моей жизни. И что он знает, что втайне я хочу, чтобы он меня… ну, понимаете. Я оставила ему записку на лобовом стекле его машины. Знаю, что не стоило этого делать, но… в общем, я ее оставила. Она полезла в сумочку, извлекла смятый листок фиолетового цвета. На нем ее каллиграфическим почерком было написано:
Мистер Фальк! Пожалуйста, оставьте меня в покое. Карен Николс
— А когда в следующий раз я пошла в спортзал, — сказала она, — и вернулась потом к своей машине, он вернул записку. Прилепил на то же место на лобовом стекле, где и я. Написал ответ на обратной стороне. Она указала на листок в моей руке. Я перевернул его. На обратной стороне Коди Фальк написал одно-единственное слово: «Нет». Этот козел действительно начал меня бесить. — А вчера… — На глаза ее навернулись слезы, и она несколько раз судорожно сглотнула. Я накрыл ее ладонь своей и почувствовал, как она сжала пальцы в кулак. — Что он сделал? Она резко вздохнула, и я услышал, как воздух влажно ударился о ком, стоявший у нее в глотке. — Он изуродовал мою машину. Мы с Буббой недоуменно уставились сначала друг на друга, а затем на сияющий зеленый «фольксваген», припаркованный у входа на школьный двор. Машина выглядела так, будто только что сошла с конвейера, — наверное, даже запах нового автомобиля из салона еще не выветрился. — Вот эту машину? — спросил я. — Что? — Она проследила за моим взглядом. — Ой, нет, нет. Это машина Дэвида. — Парень? — спросил Бубба. — Эту машину водит парень? Я посмотрел на него и покачал головой. Бубба скорчил рожу, затем уставился на свои армейские ботинки и подтянул колени к подбородку. Карен мотнула головой, словно хотела вытрясти из нее лишние мысли. — Я вожу «короллу». Хотела купить «камри», но это нам было не по карману. Дэвид только начал новый бизнес, и нам обоим еще долги за колледж выплачивать, поэтому мы купили «короллу». А теперь она превратилась в груду мусора. Он всю ее кислотой облил. Пробил радиатор. Механик потом посмотрел и сказал, что в двигатель он налил сиропа. — Полиции ты обо всем этом рассказала? Она кивнула. Ее всю трясло. — Нет никаких доказательств, что это его рук дело. Он сказал, что был тем вечером в кино, что люди видели, как он заходил в кинозал и как по окончании фильма выходил оттуда. Он… — Ее лицо осунулось и покраснело. — Они и пальцем к нему прикоснуться не могут, а страховая компания не хочет возмещать мне убытки за машину. Бубба поднял голову, повернулся ко мне. — Почему? — спросил я. — Потому что они не получили последний платеж. Но я… я послала деньги. Три недели назад. Они сказали, что отправили мне письмо с предупреждением, но оно до меня не дошло. И… и… — Она уронила голову, слезы начали падать ей на колени. Я был вполне уверен, что у нее дома хранится коллекция плюшевых игрушек. А на бампере ее изуродованной «короллы» когда-то красовалась наклейка — или улыбающаяся рожица, или ихтис. Она читала Джона Гришэма, слушала легкий рок, обожала девичники и не видела ни одного фильма Спайка Ли. Она никогда не думала, что нечто подобное может произойти именно с ней. — Карен, — мягко сказал я. — Как называется твоя страховая компания? Она подняла голову, вытерла слезы тыльной стороной ладони. — «Стэйт мьючуэл». — А почтовое отделение, через которое ты посылала чек за страховку? — Ну, я живу в Ньютон-Аппер-Фоллс, — сказала она, — но точно не знаю, кто этим занимается. Может, мой бойфренд? — Она уставилась на свои белоснежные кроссовки, словно стыдясь сказанного. — Он живет в Бэк-Бей, и я часто там бываю. Эти слова она произнесла так, словно признавалась в страшном грехе. А я подумал, где выращивают таких, как она, людей и можно ли будет раздобыть семена, если мне когда-нибудь захочется вырастить дочь. — До этого ты когда-нибудь запаздывала с выплатой? Она покачала головой: — Никогда. — И как долго ты у них застрахована? — Семь лет. С окончания колледжа. — Где живет Коди Фальк? Она промокнула глаза ладонью, чтобы убедиться — слезы высохли. Макияжа на ней не было, так что и течь было нечему. Она была красива точно такой же мягкой и скучной красотой, как любая женщина из рекламы «Ноксимы». — Я не знаю. Но в спортзал он ходит каждый день, к семи. — Как называется спортзал? — Клуб «Маунт Оберн», в Уотертауне. — Она прикусила нижнюю губу, затем попыталась улыбнуться: — Господи, какой же дурой я себя чувствую. ------------- "Скачайте книгу в нужном формате и читайте дальше"
Когда я впервые встретил Карен Николс, она произвела на меня впечатление женщины, которая гладит свои носки.
