Майя взяла отца за руку, и они стали подниматься из метро к свету. Торн не оттолкнул дочь и не велел ей сосредоточиться на положении тела. Улыбаясь, он вел Майю по узкой лестнице сквозь длинный наклонный тоннель с выложенными белой плиткой стенами. С одной стороны тоннеля стояли металлические прутья, и это ограждение делало обычный проход похожим на часть огромной тюрьмы. Окажись Майя здесь в одиночку, она чувствовала бы себя неспокойно, будто в западне, но отец был рядом, и волноваться не стоило. «Сегодня самый лучший день в моей жизни», — подумала она. Ну или второй из самых лучших. Майя до сих пор помнила, как два года назад отец пропустил ее день рождения и появился только на второй день Рождества, приехав на такси, доверху набитом подарками для них с мамой. То утро получилось таким радостным и полным сюрпризов, но нынешняя суббота, казалось, сулила более долговечное счастье. Вместо того чтобы, как обычно, идти в пустые склады рядом с портовым районом Канэри-Уорф, где отец учил Майю драться и пользоваться оружием, они направились в Лондонский зоопарк. Здесь Торн рассказывал дочери разные истории о животных. Он путешествовал по всему свету и мог описать Парагвай или Египет так, словно был настоящим экскурсоводом. Они прогуливались мимо клеток, а люди бросали на них взгляды. Большинство Арлекинов пытались смешаться с толпой, но отец Майи выделялся среди обычных граждан. Он был немец с темно-синими глазами, прямым носом и волосами до плеч. Одевался Торн во все темное и носил браслет кара, похожий на сломанные наручники. В чулане той квартиры, что они снимали в Восточном Лондоне, Майя однажды отыскала потрепанную книгу об истории искусств. На одной из ее первых страниц была напечатана репродукция с гравюры Альбрехта Дюрера «Рыцарь, Смерть и Дьявол». Майя любила разглядывать ее, хотя та и вызывала странные чувства. Рыцарь в доспехах — храбрый, невозмутимый и очень похожий на отца — ехал верхом между скал, Смерть показывала песочные часы, а Дьявол, притворяясь угодливым, спешил следом. Торн тоже носил меч, только прятал его в металлической трубке на кожаном наплечном ремне. Майя гордилась Торном, однако порой он все-таки смущал ее и заставлял чувствовать себя неловко. Время от времени ей хотелось стать обычной девочкой и иметь обычного отца — маленького, толстого и веселого, — который работал бы в обычном офисе, покупал мороженое и рассказывал анекдоты о кенгуру. Весь окружающий мир, с его яркой модой, поп-музыкой и телевизионными шоу, казался одним бесконечным соблазном; Майе хотелось упасть в его теплые воды и позволить течению унести себя. Быть дочерью Торна значило все время избегать Системы, постоянно высматривать в толпе врагов и просчитывать возможный угол атаки. Быть дочерью Торна было утомительно. Майе уже исполнилось двенадцать, но использовать меч Арлекина сил у нее пока не хватало. В качестве замены в то утро отец достал из чулана трость и дал ее дочери. От Торна Майе достались правильные черты лица и белая кожа, а от сикхской матери — густые черные волосы. Глаза у девочки были голубые и настолько светлые, что с определенного угла казались полупрозрачными. Когда к маме подходили незнакомые женщины и хвалили Майину внешность, девочка злилась. Через несколько лет, став достаточно взрослой, она вынуждена будет менять внешность, чтобы выглядеть как можно неприметнее. Они вышли из зоопарка и побрели через Риджентс-Парк. Заканчивался апрель. Подростки гоняли по грязной лужайке футбольный мяч. Родители толкали по тропинкам коляски с тщательно укутанными младенцами. Казалось, весь город наслаждается солнечным светом после трех дождливых дней подряд. Майя с отцом сели в метро и по линии Пиккадилли доехали до станции «Арсенал». Когда они поднялись к выходу, на улице начинало понемногу темнеть. В Финсбери-Парке располагался один индийский ресторанчик, и Торн заказал там столик. Майя услышала громкие звуки — пронзительные гудки и отдаленные крики — и подумала, что где-то, наверное, устроили политическую демонстрацию. Отец провел ее через турникет и вывел на улицу, будто на войну. Стоя на тротуаре, она смотрела, как вниз по Хайбери-Хилл-роуд идет толпа людей. Никаких плакатов они не держали, и Майя поняла, что наблюдает за окончанием футбольного матча. Совсем недалеко находился стадион клуба «Арсенал», и команда с бело-синими цветами — «Челси» — только что закончила там игру. Болельщики «Челси» покидали стадион через западные ворота и двигались по узкой улочке с рядами жилых домов по обеим сторонам. Обычно путь от стадиона до входа в метро занимал совсем немного времени, но в тот день проход по Норт-Лондон-стрит превратился в прогон сквозь строй. Полиция охраняла болельщиков «Челси» от фанатов «Арсенала», а те пытались завязать драку. Полицейские стояли по обочинам дороги. Бело-синие шли в центре. Красные бросали в них бутылки и старались прорваться через ограждения. Случайные прохожие протискивались между припаркованными автомобилями и опрокинутыми мусорными баками. Вдоль бордюра росли кусты боярышника, и их розовые цветы покачивались всякий раз, когда кто-нибудь задевал ветви. Лепестки поднимались в воздух, а затем падали в беспокойную толпу. Основная масса людей шла к входу в метро и находилась от него всего в сотне метров. Торн мог свернуть влево, к Джиллеспи-роуд, но вместо этого продолжал стоять на тротуаре, изучая идущих на него с Майей людей. Уверенный в собственных силах, он смотрел на бессмысленную злобу и насилие трутней с легкой улыбкой. Кроме меча он носил по меньшей мере один кинжал и один пистолет, добытый по знакомству в Америке. При желании отец мог убить немало дебоширов, но за столкновением наблюдала полиция. Майя бросила взгляд на отца. «Нам надо бежать отсюда, — думала она. — Они же все ненормальные». Торн посмотрел на дочь так, словно чувствовал ее страх, и Майя промолчала. Все вокруг кричали. Голоса слились в сплошной злобный рев. Раздались пронзительные трели свистков и вой полицейских сирен. В воздух взлетела пивная бутылка и разбилась на мелкие осколки в нескольких футах от Торна и Майи. Внезапно клин красных шарфов и рубах прорвал полицейское оцепление, и началась потасовка. Одному из полицейских разбили в кровь лицо. Он поднял дубинку и ударил кого-то в ответ. Майя сжала руку отца. — Они идут прямо сюда, — проговорила она. — Давай уйдем. Торн развернулся и втолкнул дочь обратно в станцию метро, чтобы найти убежище там. Однако теперь полиция гнала болельщиков «Челси» вперед, как стадо скота, и Майю окружили люди в синем. Толпа пронесла их с Торном мимо билетной будки, где за толстым стеклом сидел перепуганный пожилой продавец. Отец перепрыгнул через турникет, Майя последовала за ним. Теперь они снова оказались в длинном тоннеле, который вел вниз, к поездам. «Все в порядке, — подумала Майя. — Здесь мы в безопасности». Она обернулась и увидела, что люди в красном прорвались в тоннель и бегут следом. Один из фанатов нес в руке шерстяной носок, набитый чем-то тяжелым — камнями или подшипниками, — и, взмахнув им, как дубинкой, ударил немолодого мужчину рядом с Майей. У того слетели очки, из разбитого носа брызнула кровь. Банда фанатов налетела на болельщика «Челси» у металлических прутьев с левой стороны тоннеля. Мужчина пытался вырваться, а они пинали его и били кулаками. Снова полилась кровь, но полиции нигде не было. Торн схватил Майю за шиворот и поволок сквозь толпу дерущихся. Один из фанатов бросился на них, и отец остановил его быстрым, резким ударом в горло. Майя кинулась вниз, к лестничной площадке. Однако не успела она опомниться, как что-то похожее на веревку перекинулось через ее правое плечо и поперек груди. Майя обернулась и увидела, что Торн повязал ей бело-синий шарф «Челси». За долю секунды она поняла, что весь день в зоопарке, увлекательные истории о зверях и поход в ресторан были частью плана. Отец знал о футбольном матче, наверняка побывал здесь заранее и рассчитал время их прибытия. Майя посмотрела через плечо, а Торн улыбнулся ей и кивнул, будто рассказывая очередную забавную историю. Потом развернулся и исчез. Трое фанатов «Арсенала» с воплями бросились на Майю, и она развернулась в их сторону. «Не думай. Действуй». Она вскинула трость как копье и нанесла удар. Стальной наконечник с треском врезался в лоб самому высокому из нападавших. Брызнула кровь, он стал падать, а Майя уже разворачивалась ко второму фанату. Тот поспешно отступил назад, но она высоко подпрыгнула и ударила противника ногой в лицо. Он крутнулся вокруг собственной оси и рухнул на пол. «Вниз. Он внизу». Майя подскочила и ударила снова. Пока она восстанавливала равновесие, третий фанат обхватил ее сзади и поднял в воздух. Крепко стиснув Майе грудную клетку, он попытался сломать ей ребра. Отбросив трость в сторону, Майя протянула руки назад и схватила противника за уши. Тот взвыл и отпустил девочку, а она перебросила его через плечо на пол. Перепрыгивая через две ступени, Майя спустилась к лестничной площадке и рядом с открытой дверью поезда увидела Торна. Он схватил дочь правой рукой за шиворот, а левой стал расталкивать толпу, чтобы пробраться в вагон. Автоматические двери несколько раз дернулись взад-вперед и, наконец, закрылись. Фанаты «Арсенала» бежали следом, молотя в окна кулаками, но поезд, покачиваясь, набрал скорость и скрылся в тоннеле. Вагон был полон почти до отказа. Какая-то женщина плакала, а паренек рядом с ней прижимал к губам носовой платок. Поезд накренился на повороте, и Майя упала на отца, уткнувшись лицом в его шерстяное пальто. Она ненавидела Торна и любила его, хотела ударить и одновременно обнять. «Не плачь, — сказала она себе. — Он наблюдает за тобой. Арлекины не плачут». Она прикусила нижнюю губу так сильно, что кожа лопнула, и Майя почувствовала на языке вкус собственной крови.
РЫЦАРЬ, СМЕРТЬ И ДЬЯВОЛ
