Современный киберхулиган, упакованный в «Стоун-Айленд», должен кое-что понять: 70-е годы и большая часть 80-х — наше время. Все мы были детьми «красной армии» — самой большой массы болельщиков британского футбола, которую когда-либо видел или увидит мир. Мы взрослели в драках, грабежах и разрушениях. «Будь что будет!» — такова была наша философия. Нас ничем нельзя было удивить и уж тем более испугать. Разные люди в течение нескольких лет просили меня создать книгу, но я не собирался этого делать. И до тех пор, пока не сел за участие в потасовках, связанных с матчем Англия-Греция, даже не помышлял о ней. Да и как можно писать о том, что наносит серьезный удар по тебе самому и твоим друзьям?! Лично мне такое никогда бы раньше не пришло в голову. Однако, пока я отбывал срок, к моему адвокату Мэтью Клафтону из компании «Ольерс» в Манчестере обратились с предложением, чтобы он уговорил меня оформить воспоминания. В издательстве были уверены: мне есть что рассказать. Я подумал над предложением — и согласился. Я варился в этом соку три десятка лет, и во всем мире вряд ли найдется еще один человек, который смог бы сказать о себе то же самое. Так что данная книга была подготовлена мной преимущественно в то время, когда я наслаждался всеми прелестями тюрьмы открытого типа «Садбери» , хотя окончание работы было отложено в связи с моим переводом в тюрьму «Стрейн-джуэйз» после ложного доноса стукача. Мне пришлось ждать до июня 2004 года, когда освобождение позволило завершить начатое. В ходе работы я получил помощь из нескольких источников и хотел бы поблагодарить людей за это, однако изложенная в книге история большей частью основана на моих собственных наблюдениях. Я не вел дневника, поэтому если вы заметите какую-то ошибочную дату или деталь, то не обращайте на подобное внимания. Я гарантирую вам, что в основном тут все изложено точно. Ничего не придумано. А теперь о названии книги — «Генерал "красной армии”». Представители полиции в ходе суда утверждали, что я был «главным» хулиганом «Юнайтед». Само это слово никто из наших парней никогда не употреблял ни в отношении меня, ни в отношении кого бы то ни было. Но его очень любит применять в ходе судебного разбирательства полиция, когда пытается выставить кого-то в десять раз хуже, чем он является на самом деле. Этот ярлык вешают, чтобы добиться обвинения в отсутствие каких-либо конкретных улик. Поэтому я и решил использовать слово генерал как издевку над копами. Иногда меня спрашивают: как я могу оправдывать то, что мы делали? А почему бы и нет? Я занимался тем, что бил по лицу тех, кто этого хотел. Если же люди не испытывали такой потребности, то и проблем не было. Футбол привнес в нашу жизнь возбуждение, которое мы больше нигде не могли получить. Если вы хотели сбежать от рутины существования в районе, заселенном бедняками, живущими на пособие, — это был выход. Поэтому, положа руку на сердце, я могу сказать, что провел неплохую жизнь, невзирая на несколько швов на голове и тюремное заключение. Я объездил весь мир, побывал почти во всех странах Европы. Я жил на полную катушку.
Тони О’Нил, ноябрь 2004 г.
Глава 1 Уизеншо Редз
Уизеншо — моя малая родина — раскинулся на огромной территории на юге Манчестера. Отрезанный от города рекой Мерси и упирающийся в манчестерский аэропорт и населенные пункты, входящие в состав графства Чешир, он планировался как «садовое предместье» (около каждого дома располагался свой сад) с массой деревьев и свободным пространством. Пусть даже в нем не было отвратительных «высоток», которые так испортили внешний вид некоторых центральных районов, но все равно это было собесовское жилье, где сводили концы с концами семьи без особых надежд на лучшее. Уизеншо впитывал в себя людей из перенаселенного центра, а многие переехали сюда из неблагополучных трущоб. Кроме всего прочего, власти забыли еще одну вещь — сделать здесь хоть что-нибудь, чтобы занять молодежь. Ребятам из Уизеншо абсолютно нечем было заняться. В каждом квартале действовала своя банда, и некоторые из них являлись чрезвычайно опасными. В общем, возможностей для неприятностей было предостаточно. Банды обладали притягательной силой, и я инстинктивно тянулся к ним в тинейджерском возрасте. Я родился в 1958 году, и нас было четверо братьев, населявших квартиру с тремя спальнями в угловом собесовском доме. Мой отец умер, когда мне было семь лет от роду. Он служил в армии, а потом работал на заводе Данлоп, где и заполучил рак, вызванный последствиями переплавки каучука при изготовлении шин: в то время о здоровье мало кто заботился. Моя старушка-мать воспитывала четверых и пахала до гробовой доски — когда ей нужна была помощь от властей, она никогда ее не получала. В те времена, если дети нарушали закон, их сразу отправляли в приют. Моя старушка была сильно озабочена тем, чтобы нас не забрали, и единственным средством ее воспитания была порка. После смерти отца мне пришлось довольно быстро повзрослеть. В 10-летнем возрасте я уже задавал самому себе вопрос о смысле жизни. Впереди было 50 лет работы, но ради чего? Чтобы жить вот так? Никакой роскоши. Мать вкалывала как каторжная. В школу мы ходили опрятными, но выглядели бедно. Я донашивал дырявую обувь старших братьев, да и все остальное тоже являлось обносками. При этом мы были не самыми худшими! Мать надрывалась с утра до ночи за гроши, постоянно пребывая в страхе, что нас могут у нее отобрать за малейшую провинность. Район, в котором мы жили, назывался Крое-сэйкре. Сначала я пошел в местную начальную школу, но потом мама перевела меня в Паундсвик Аппер — большую общеобразовательную в Вудхауз-парке. В том районе, где я жил, все ходили в школу Шарстон, а мне приходилось переться в Паундсвик, потому что мать послала туда всех нас. И шарстоновские дружки частенько поджидали, когда я отправлюсь в школу, чтобы навалять мне по старой дружбе. После этих уличных «дружеских» стычек мои учебники выглядели весьма жалким образом. В самой школе мне тоже приходилось драться. Один придурок возомнил себя крутым и распустил язык, поэтому я врезал ему как следует. Вместе с моим приятелем Дэйвом Скэнлоном, довольно крепким парнем, мы считались самыми крутыми, но силой друг с другом не мерились, ибо это было глупо. Мне нравились многие виды спорта. Любимым, конечно, был футбол, хотя я упивался регби, потому что в нем присутствовало насилие, но только до тех пор, пока мы не сыграли с «модными» ребятами из Стокпорт Граммар и какой-то громила не показал мне, что к чему. Некоторые из этих регбистов — выходцев из «среднего класса» — были настоящими монстрами на поле, и парень просто вырубил меня. Уизеншо был своего рода городом. Мы постоянно зависали около местных магазинов, что было немного рискованно, потому что полицейский участок располагался совсем рядом, а копы всегда знали, где и что происходит. Они также имели довольно четкое представление о том, кто есть кто. Мы ничего не разрисовывали и не ломали — это было не в наших правилах. Нельзя гадить на собственной территории, к тому же мы знали всех владельцев магазинов, и все они были к нам очень добры. Как я уже сказал, повсюду ошивались банды. Самой крутой из них я считал банду из Бенчила. Она постоянно враждовала с «Багьюли Бойз» — другой крепкой командой, — и дело доходило до бросания друг в друга бутылок с зажигательной смесью. Мы были обычными веселыми балбесами в отличие от ребят из Бенчила — злобных психов. Да и сам Бенчил все презирали, потому что он считался одним из наибеднейших кварталов. Даже сегодня там едва ли не худшие жилищные условия и самые низкие доходы в стране. В нашем районе случались и драки школа на школу, двор на двор. Уизеншо-парк был довольно стремным местом, полным ловушек, особенно когда туда приезжал парк аттракционов. Там всегда можно было получить по башке. Некоторые ребята приходили в парк целой бандой, думая, что они в безопасности, но все равно огребали от кого-нибудь по полной. Несколько раз, когда там действительно становилось опасно, меня выручали только ноги. Тот, кто захватывал главную карусель, становился главным. Всем обычно заправляли парни постарше, те, кому было лет 18—19, они и терроризировали остальных. Так уж все сложилось, и ничего с этим нельзя было поделать.
* * *
В мае 1968 года «Манчестер Юнайтед» победил «Бенфику» и выиграл Кубок чемпионов . Как и миллионы других людей, я стал свидетелем нашего триумфа благодаря черно-белому телику, но это было великолепно! В школе и на улицах говорили только на одну тему. А некоторые игроки обрели романтический ореол, которого больше ни у кого не было, даже у неожиданно проявившего себя Джона Астона , звезды финала, крайнего нападающего, которого я обожал за его финты и спурты. В следующем сезоне, когда мне уже было 10 лет, я стал ходить на матчи на оба стадиона — и на «Олд Траффорд» , и на «Мэйн Роуд» . Многие люди в то время приходили на домашние матчи любой из манчестерских команд, потому что выезды не особо практиковались. Впервые побывав на крупных футбольных матчах, я больше не мог обходиться без рева толпы, и то, что она двигалась как один человек, заводило меня невероятно. На трибунах можно было видеть парней с модными скинхедовскими прическами и металлическими набойками на носках высоких ботинок. Они провоцировали своих соперников, дожидаясь того момента, когда кто-нибудь из их врагов не выдерживал и не бросался вперед, не важно на кого. День матча подразумевал драки. Не один только Уизеншо являлся бандитским районом. Вскоре я обнаружил, что банды вошли в моду во всем Манчестере. Сэлфорд, Коллихерст, Мидлтон, Гортон, Ардвик — где бы ты ни жил, везде присутствовали свои противостояния, особенно заметно проявлявшие себя на трибунах. К счастью, для всех этих громил и малолетних преступников существовало нечто такое, что вызывало единую реакцию и являлось общей мишенью. Врагами для всех были приезжие фанаты. Наиболее близко к роли жертвы на секторе я подошел в самые ранние годы своего хождения на стадионы, когда стоял на «Киппаксе» в возрасте 12—13 лет. «Сити» играл против «Вест-Хэма», и очень крепкая «фирма» истэндовских скинхедов приперлась на стадион. Некоторые из них, в широких белых штанах и огромных черных ботинках, даже появились на трибуне фанатов «Сити». Они выглядели довольно злобно и реально напрашивались на неприятности. Тридцать или сорок таких бойцов проникли на «Киппакс» около половины второго. Они перелезли через стену прямо на трибуну, где должны были находиться самые крутые фанаты «Сити». Если даже я увидел их, то уж «Сити» — точно, но приезжих это, похоже, не волновало. Из-за своей наивности я был сбит с толку. Конечно, они не хотели, чтобы их заметили фанаты «Сити»! Ведь тогда им хана! Разве не так? Я еще не знал, что правила ведения военных действий на трибунах существенно изменились. Больше уже нельзя было просто прийти на чужой стадион в цветах твоего клуба, теперь визитеры демонстрировали свое присутствие путем проникновения, а еще лучше — захвата сектора противника. Лондонцы зашли с тыла. Кто-то из них, должно быть, дал сигнал к атаке, и они лавиной устремились на стоявших спиной к ним болельщиков «Сити». Многие из них были вынуждены собираться с мыслями, чтобы ответить, так как они не понимали, откуда исходит угроза. Ну а фанаты «Вест-Хэма» тем временем быстро разобрались с близстоящими врагами и перегруппировались, выкрикивая победные кличи. После того как первый шок схлынул, они стали в центре трибуны на открытом месте — гордые, торжествующие, уверенные в себе победители. Пришло время ответных действий со стороны «Сити». И местные парни устремились вперед, пылая жаждой мести и вдохновляя друг друга. У непрошеных гостей не было иного пути, кроме как отойти назад и броситься врассыпную. Вся их организованность моментально испарилась, обнажив масштабы возможных потерь. Избиение выглядело неизбежным. Затем, с моего безопасного расстояния, я увидел прорывающегося вперед огромного фаната «Вест-Хэма». Из-под полы своего пальто он вытащил… топор, поднял его над головой и стал им размахивать, подзывая другой рукой противников подойти поближе. У меня просто челюсть отвалилась. На моих глазах творилось что-то не то — это был настоящий псих. Я был поражен, испуган и изумлен. Он стоял там с лицом, искаженным гримасой ненависти, размахивая своим страшным оружием и призывая фанатов «Сити» сделать самый страшный шаг в их жизни. Вполне естественно, что те отступили: никого не привлекало стать первой жертвой этого психопата. Затем, так же быстро, как и пришли, вражеские болелы исчезли, оставив после себя несколько разбитых лиц и состояние шока. Как такое могло произойти на «Мэйн Роуд»? Пусть даже он в тот момент был заполнен лишь наполовину, но я не мог представить себе такой наглости на «Олд Траффорде». Поэтому «Юнайтед» постепенно превратился в единственный объект моего боления. Я хотел находиться в мобе , которого боятся другие фанаты, а не там, где огребают по башке у себя дома. Но я все равно был еще мальчишкой, одним из стаи подростков, торчащих около выхода со стадиона после игры в ожидании автографа. Тем, в конце концов, тогда и определялись мои предпочтения. Бобби Чарльтон был «красной легендой», но он постоянно от нас отмахивался, и за это я его невзлюбил. Представьте себе пацанов из Уизеншо, размахивающих шарфами, бродящих в полной темноте (последний автобус ушел — и наплевать!) в ожидании своих героев — а он просто от нас отмахнулся. Мы также часами торчали около авеню на набережной реки Мерси, где жил Джордж Бест, и ждали, когда проедет его машина. Я однажды простоял там целую вечность, и вдруг его машина вывернула из-за угла. «Вон он!» — закричал кто-то, но мы даже не замахали руками, просто стояли как вкопанные, когда он проезжал мимо. Для нас Бест был богом, так как благодаря страшному ажиотажу вокруг его имени он стал первым в мире футболистом, превратившимся в поп-звезду! Я всегда был независимым. Ходил на матчи без взрослых и заглядывал в паб «Бенчил», когда мне было еще двенадцать. В дни матча сначала мчался домой, а потом торговал на улице спортивным приложением к «Манчестер ивнинг ньюс» под названием «Пинк», которое в ту пору было очень популярным. Около входа в паб мне приходилось нещадно биться с другими парнями, которые тоже хотели торговать там газетами. Я брал уроки бокса у мужика, жившего по соседству, мистера Лайонса, тренировавшего своего сына, который был настоящим боксером. Он и научил меня, как держать руки и правильно наносить удар. Лайонсы не шутили — иногда мне реально перепадало, и я приходил домой с расквашенной губой или подбитым глазом. Но все это укрепляло физически — я всегда умел за себя постоять. На самом деле, чтобы стать хулиганом, вовсе не нужно быть крутым. Дело в другом. Я знавал парней, с виду выкованных из железа, которые никак не могли врубиться в тему футбольного насилия, потому что оно всегда связано с неконтролируемой ситуацией. Эти супермены приходили разок-другой с компанией приятелей и тут же обделывались, прячась за спины. -----------------------------------------------------------
"Скачайте
всю книгу в
нужном формате и читайте дальше"
Современный киберхулиган, упакованный в «Стоун-Айленд», должен кое-что понять: 70-е годы и большая часть 80-х — наше время. Все мы были детьми «красной армии» — самой большой массы болельщиков британского футбола, которую когда-либо видел или увидит мир. Мы взрослели в драках, грабежах и разрушениях. «Будь что будет!» — такова была наша философия. Нас ничем нельзя было удивить и уж тем более испугать.
