Клаккер подцепил вилкой зажаренный до хруста крысиный хвостик, повозил в густой подливке и отправил в рот. Пока челюсти старательно перемалывали еду, одетый в потертый брезентовый плащ мужчина покосился на серую улицу через заляпанное грязное окно. Раннее утро, слякоть и облезлое небо над пригородами Города. Счастливые обладатели работы давно уже разбрелись по крохотным фабрикам и складам, а нищие еще спят или гоняют клопов в ночлежках, только собираясь на промысел у Таможенных ворот на Солнечную Сторону. Тишина и благолепие. И завтрак у старухи Марты в этот раз очень неплох. Настоящее мясо вместо белковой пасты или прессованных брикетов социальной помощи. Отличное завершение тяжелой ночи. Пожевать – и на боковую… Дверь скрипуче пожаловалась на жизнь, и Клаккер перевел немигающий взгляд на посетителя. Полюбовался высокими начищенными сапогами, широким поясом с крохотной кобурой на правом боку, цепочкой латунных пуговиц, сгрудившихся на толстом брюхе. Хорошее настроение вздохнуло и провалилось в тартарары, оставив после себя кислый привкус. Раз господин обер-крейз пожаловал в эту дыру с единственным посетителем в столь ранний час, то следует готовиться к худшему. Увы, полиция никогда не приходит с праздничными подарками, только с неприятностями. И без разницы, где мелькнули погоны – на Солнечной или здесь, в нищих кварталах Изнанки. В любом случае – жди какую-нибудь гадость. – Жрешь? – Завтракаю, господин обер-крейз. Пузатый страж порядка устроился напротив Клаккера и добыл из кармана пачку цигарилл с блестящей зажигалкой, украшенной замысловатым вензелем. Скорее всего – бывший вещдок из запасников. Больше половины приятных вещичек у полицейских оттуда. В богатых кварталах некоторые умудряются даже дом обставить за счет пострадавших. А чего мелочиться? У хозяина все равно уже украли, так пусть хоть добрым людям послужит. Клаккер закончил набивать желудок и сдвинул тарелки в стороны. Отхлебнул горячий пустой чай и покосился на гостя, который выпустил струю вонючего дыма в паутину, свисающую с низкого потолка. Интересно, с чем пожаловал? – Я – Шольц. Единственный обер в этом районе. – Знаю, господин обер-крейз. Вы – начальник местного отделения Сыска и Дознания. А также временно возглавляете Департамент Порядка. Толстяк довольно усмехнулся: – Именно. С местными правилами ты знаком, нос держишь по ветру. Я навел справки, Клаккер, ты шустрый малый. И как только у нас объявился, успел перезнакомиться со всеми унтерами в округе, с блатными, с мусором из ночлежек. Ты знаешь, кто я. А я знаю – кто ты. Бритый налысо мужчина поставил рядом с грязной посудой опустевшую кружку и пригорюнился. Плохо, когда тобой стали интересоваться. Лучше не попадаться на глаза государственной машине и исполнителям ее воли. Для здоровья и спокойной жизни намного предпочтительнее вообще не привлекать внимание. Но – не сложилось. – Мне рассказали, что ты из себя представляешь, Клаккер. – Полицейский поправил сползший ремень и равнодушно кивнул хозяйке, приковылявшей к столу. Дождался, когда та поставит перед ним стопку с пахучим самогоном и щербатую тарелку с просоленным до каменного состояния салом. Небрежно махнул – «проваливай» – и продолжил: – Ты, Клаккер, тот еще жук… Бывший вояка, герой войны и хозяин собственного дома в пригородах на той стороне. Представляешь? Обладатель своего, отдельного, почти выплаченного дома!.. Клоповник тот еще, но сам факт… Даже я себе пока не могу это позволить, а тут – нищий оборванец, выпертый на пенсию… – По состоянию здоровья, – осторожно влез в монолог бывший солдат. – Ага. В зеркало загляни, горе-инвалид… А самое главное, имея жалованное императором право жить на Солнечной Стороне, ты околачиваешься здесь, в Изнанке. Ищешь сбежавших за приключениями молодых лоботрясов, обмениваешь информацию, выступаешь посредником при выкупе украденных ценностей. Одним словом, топчешься на моей поляне, мозоля глаза. – Так я берусь лишь за те дела, от которых отказалось полицейское управление. – Мне – плевать!.. – Шольц опрокинул стопку в бездонную глотку и отправил следом шмат сала. – Патент покажи сначала… Что? Нет патента? Тогда ты, Клаккер, совершаешь государственное преступление, вмешиваясь в работу официальных властей. Подрываешь авторитет и способствуешь местному криминалу. Если бумаги оформить надлежащим образом, то прощай, домик, и здравствуй, каторга. От пяти до пятнадцати лет – за красивые глаза… Потушив в наступившей тишине вонючую цигариллу, толстяк вздохнул и вытащил из безразмерного кармана грязную тряпицу. Положил перед собой и постучал по бурой материи пальцем: – Я ведь тоже подавал надежды, Клаккер. Не поверишь – большие надежды. И сюда распределился с мечтой о карьерном росте. Думал – лет пять-десять отработаю, потом повышение до старшего обера, потом еще лет пять – и на тихую должность на Солнечную Сторону, подальше от вечных дождей и дыма заводов… Вот только вместо карьеры мне демонстрируют фигу уже какой год. Потому что таких бодрых и шустрых в наших краях – по две сотни в год на единственную вакансию сверху. И это не считая блатных, у кого свои расклады… Так и выходит, что сижу я здесь, в этой дыре, подобрав участок и департамент. Но не видать мне, как своих ушей, ни официальной должности в Министерстве Порядка и Политического Благополучия, ни старшего обера в полиции… Впрочем, так же, как тебе – не видать патента. Потому что – бывший вояка, без нужных связей и с отметкой в личном деле: «Уволен после контакта с Тенями». Клаккер вздрогнул. Он слишком хорошо помнил, что это такое – «контакт с Тенями». Когда тебя разрывают на куски твари из отражений, выворачивая кишки и душу на грязную мостовую. И неизвестно, что лучше после этого – сдохнуть там, в кровавой луже, или выжить под руками военных врачей, а затем метаться ночами в бесконечных кошмарах. Шольц подобрал остатки сала, вытер жирные руки о тряпицу и закончил: – Но я собираюсь исправить положение, солдат. Мне надоело, что чьи-то сынки обходят старого мудрого обера на повороте… Я не шучу – старого и мудрого. И я нашел твоего бывшего командира, навел справки… Ты – крепкий парень, Клаккер. Ты умеешь держать данное слово и не боишься подставить голову под неприятности ради клиента… А еще – ты меченый. Ты чувствуешь этих проклятых тварей, от которых каждую зиму трясет Изнанку. И ты мне поможешь. Добровольно… Пальцы-сосиски достали серебряную бляху и подтолкнули на другую сторону стола. – Патент тебе не светит. Никогда. Но я имею право выбирать охотников по своему усмотрению. И собираюсь назначить тебя палачом для местной нечисти… Понимаешь, о чем я? Любое дело, открытое в полицейском управлении на тварь, даст тебе кусок хлеба. Уничтожь заразу – и получи звонкую монету. Я даже согласен платить тебе три четверти вместо половины, как делают обычно… Или – подам рапорт о твоей противозаконной деятельности, и тогда до пятнадцати лет каторжных работ. На раз-два… Выбирай. Бывший солдат осторожно положил на ладонь тяжелый жетон и посмотрел на выгравированную надпись: «Даровано право на убийство». Перевернул, полюбовался выдавленной печатью и цепочкой цифр инвентарного номера. Вернул обратно на стол и вздохнул: – Это очень опасная работа. Это – не жулье по углам ловить. Твари мстят за каждого убитого. Страшно мстят. – А ты думал, что деньги будут платить за красивые глазки?.. У тебя куча преимуществ, Клаккер. Куча… У меня пальцев не хватит, чтобы перечислить… Ты – вояка. Умеешь обращаться с оружием. Живешь на Солнечной Стороне – есть, где отоспаться, не дергаясь на тень под кроватью. Ты знаешь наш район, знаешь местных оборванцев. Ты сможешь выудить информацию там, где мне из картечницы вышибут мозги… Ты – палач, парень, а не полицейский. Люди готовы тебе помочь, потому что никому не нравится, когда нечисть жрет его семью… А еще ты – чувствуешь их. Видишь. Можешь подергать за хвост. И ты почти один из них, так мне сказал твой бывший командир… И ты зачистишь для меня район, чтобы я смог наконец получить новую должность… Знаешь, как это будет звучать? Когда я не стану просить и унижаться перед старшим обером, выпрашивая команду зачистки. Не стану, нет… Я подам рапорт, что силами управления сам решил проблему. И защитил Город от дряни, пробравшейся из Тени… Через полгода можно идти на повышение. Тебе – неплохой заработок, выкупишь закладную на дом. Мне – служба подальше от местных дождей и грязи… И даю слово, что как только я перееду на Солнечную Сторону, сможешь вернуть жетон. Если захочешь… Поманив хозяйку, Шольц изобразил руками: «Повторить». Подождал, когда старуха закончит, опрокинул очередную стопку и набил рот дармовым салом. Дожевал и медленно поднялся, считая разговор законченным: – У меня двое убитых доходяг рядом с портовыми складами Утрехта. Знаешь, где это? – Да. Я проходил там утром. – Вот и хорошо. Кто мог напакостить, представляешь? Клаккер помолчал, потом все же решился открыть рот. Он прекрасно понимал, что таким образом сжигает все мосты: – Я видел тварь. Шипун. Отодрал кусок рубахи с убитого, жевал тряпку на заборе в конце улицы. Судя по всему, погибшие чем-то его разозлили, эти монстры редко нападают на людей. – Вот даже как… Ну, тогда тебе и карты в руки. Метка нечисти у меня в деле есть. Могу выдать со склада любое холодное оружие под залог. Огнестрел – покупай за свой счет… И жду тебя завтра утром с клыками шипуна. Сверим и закроем убийство… Уже в дверях начальник отделения Сыска и Дознания обернулся и крикнул: – Ну, ты идешь за тесаками или голыми руками будешь Тени рвать? Палач еле слышно выматерился, потом размотал тонкую цепочку с жетона и набросил на грязную шею: – Иду, чтоб все сгинуло… Иду, куда же я денусь. Лучше здесь сдохнуть, чем на каторге… Говорила мне мама – дураком родился, дураком помру… Чтоб все сгинуло… ------------- "Скачайте книгу в нужном формате и читайте дальше"
Клаккер подцепил вилкой зажаренный до хруста крысиный хвостик, повозил в густой подливке и отправил в рот. Пока челюсти старательно перемалывали еду, одетый в потертый брезентовый плащ мужчина покосился на серую улицу через заляпанное грязное окно. Раннее утро, слякоть и облезлое небо над пригородами Города. Счастливые обладатели работы давно уже разбрелись по крохотным фабрикам и складам, а нищие еще спят или гоняют клопов в ночлежках, только собираясь на промысел у Таможенных ворот на Солнечную Сторону. Тишина и благолепие. И завтрак у старухи Марты в этот раз очень неплох. Настоящее мясо вместо белковой пасты или прессованных брикетов социальной помощи. Отличное завершение тяжелой ночи. Пожевать – и на боковую…
