Палаццо Пинелли, изящный трехэтажный особняк на одной из улочек Рима, принадлежал старинному аристократическому роду и ни разу, с самой своей постройки в середине XVIII века, не менял хозяев. Волнения, войны, диктатура… Что бы ни происходило в Вечном городе, кто бы им ни правил, чьи бы солдаты ни маршировали по старинным камням – особняк всегда оставался домом зажиточной флорентийской семьи. Подчеркивал крепость итальянских традиций, олицетворял связь современности и седой старины. Годы, десятилетия, века – время не властвовало над каменными стенами, лишь придавало им налет благородной седины. И даже когда дела Пинелли шли неважно, когда с большей части окон не снимались ставни, а прислуживала в палаццо всего одна служанка, окрестные жители с уважением продолжали кивать господам: «Бон джорно, граф!», «Бон джорно, графиня!» И пусть на полуострове давным-давно республика, пусть появились новые хозяева жизни, пусть разбогатели дети грузчиков и бандитов, неподдельное уважение к аристократам сохранилось в душах римлян. Сейчас же, как понимали соседи, дела Пинелли шли прекрасно: дом заботливо отреставрирован, хозяин ездит на роскошном «Феррари» и едва ли не каждый вечер устраивает приемы, на которые съезжаются важные господа. Лиц дорогих гостей любопытные соседи никогда не видели, но лимузины и многочисленная охрана говорили о том, что Пинелли летает на самом верху. И вот бы удивились честные горожане, узнав, что блистательный граф занимается не чем иным, как азартными играми, а в старинном палаццо размещается элитное казино, лучшее заведение Рима, попасть в которое могут лишь избранные. У Пинелли не появлялись случайные люди, не стояли «однорукие бандиты», не проводились боксерские поединки. Большие люди играли в палаццо на большие деньги, отдыхали, общались, и, разумеется, за безопасностью значимых персон следили самым тщательным образом.
Обычно машины въезжали в маленький дворик и, высадив или забрав хозяев, уезжали – размеры не позволяли устраивать внутри палаццо парковочную площадку. Но многие посетители Пинелли пренебрегали этим правилом, предпочитая выходить через главные двери и садиться в автомобили на улице. – Барон Александр выйдет сам. – Вас понял. Два черных «Мерседеса-600» с сильно тонированными стеклами проехали мимо ворот и плавно остановились. Первый – напротив дверей, второй чуть позади, и из него вышли телохранители, четверо мужчин в одинаковой темной одежде. Плащи, костюмы, ботинки, сорочки, галстуки – на телохранителях не было ни одного светлого пятна, только черные и темно-серые тона. И на каждом – солнцезащитные очки, неуместные, мягко говоря, в глухой предрассветный час, когда вечные камни еще укрывает непроглядная ночная тьма. – Шесть секунд! Два телохранителя встали позади замыкающего «Мерседеса», двое других прошли по улице и заняли позицию перед первой машиной. – У нас тихо! – У нас тихо! – Барон Александр выходит. Дверь особняка отворилась, и на улицу неспешно вышел худощавый, среднего роста господин с очень резкими чертами лица. Черный плащ старинного покроя, цилиндр, трость с резным набалдашником – можно было представить, что сегодня в палаццо проходит бал-маскарад и гость нарядился дворянином начала века. Под небрежно расстегнутым плащом виднелись фрак, белая сорочка со стоячим воротничком и необычайно крупный рубин, скрепляющий пышный галстук. Глаза господина скрывали черные солнцезащитные очки. Барона сопровождала высокая женщина в изящном шелковом плаще и шляпке с вуалью. Можно было видеть лишь нежную линию подбородка и маленький рот. Господин улыбнулся, бросил несколько слов кому-то в холле, вполне возможно, хозяева лично провожали дорогого гостя, и, поддерживая спутницу под локоть, медленно направился к автомобилю. Дверь палаццо закрылась… – Синьор Бруджа! – Широкоплечий мужчина в спортивной куртке и джинсах торопливо выскочил из припаркованного у тротуара «Фиата» и замахал руками: – Синьор Бруджа!! Широкоплечий находился довольно далеко от телохранителей, в противном случае они вряд ли позволили бы ему выйти из машины, а потому, чтобы быть услышанным, владельцу «Фиата» приходилось орать: – Барон! Барон Бруджа! Мы должны поговорить! Господин с рубином поморщился – незнакомец мог перебудить весь квартал, – остановился и повернулся на голос. Но не произнес ни слова. Женщина же, приняв руку шофера, грациозно опустилась на заднее сиденье автомобиля. Но жестом приказала оставить дверцу открытой. Телохранители отнеслись к ситуации без особой нервозности, так, словно знали, что незнакомец прятался в «Фиате», и были готовы к его появлению. Широкоплечий подошел ближе, но, пока он не пересек невидимую запретную линию, охранники оставались спокойны. – Барон Александр, мы обязательно должны поговорить! Меня зовут Роберто Чернышев, и я… – Вы знаете мое имя? Прекрасно. – Барон Бруджа говорил очень тихо. Слова падающими листьями шелестели в октябрьской ночи, едва угадывались. – Позвоните в мой офис, вам назначат встречу. – Ваш секретарь отказывается назначить время, говорит, что мое дело не столь важно. – Увы, ничем не могу помочь. В рассеянном уличном свете – возле палаццо не устанавливали ярких фонарей – широкоплечий прочел на лице Александра выражение глубокой скуки. Человек, входящий в десятку самых богатых людей Италии, привык к визитам сумасшедших ученых и представителей благотворительных обществ. – Придумайте дело поважнее, и тогда… – К сожалению, я не могу сообщить секретарю истинную причину, которая побуждает меня искать встречи с вами. – Видимо, это связано с национальной безопасностью? По очень красным губам Александра скользнула тень усмешки, он беззвучно веселился над собственной шуткой. – Пожалуйста, выслушайте меня! Чернышев попытался подойти к барону, но пересек невидимую черту и разбудил телохранителя. Последовал несильный на первый взгляд толчок, и плечистый Роберто как котенок отлетел к стене. Тем временем Бруджа обогнул машину и уже садился в «Мерседес». – Барон! Я знаю, кто вы! Я знаю, почему вы даже ночью не снимаете черные очки! Я знаю, почему вы никогда не ездите в Москву!! Бруджа остановился и пару секунд смотрел на Роберто. Как он отнесся к заявлению, было непонятно: лицо барона осталось неподвижным. – Я знаю, почему вы никогда не ездите в Москву, – повторил Чернышев. Теперь он смотрел на женщину, застывшую на заднем сиденье автомобиля. – И еще я знаю, что вы не барон, а кардинал… – Знание убивает, – совсем тихо, почти неразличимым эхом отозвался барон. – Жан-Жак… Телохранитель кивнул и нехорошо улыбнулся. И два его клыка увеличились в размерах, выросли над остальными зубами, заострились… Их ведь не зря назвали иглами. Жан-Жак сделал шаг к лежащему у стены человеку. Бруджа зевнул, воспитанно прикрыв ладошкой рот. Женщина безразлично отвернулась. И Чернышев похолодел – он понял, что сказал барон охраннику. – Барон, я знаю, где находится то, что вы потеряли двести лет назад! Бруджа вздрогнул. – Двести? – Чуть меньше. В одна тысяча восемьсот двенадцатом году.
Жан-Жак остановился. Барон выбрался из «Мерседеса», очень медленно подошел к Чернышеву, присел и улыбнулся, увидев страх в глазах Роберто. Чел переоценил свою силу воли и, оказавшись на темной улице один на один с Александром, испытывал настоящий ужас. Он знал, КТО перед ним. А потом барон снял очки, еще больше приблизился к Чернышеву, и его пронзительно-красные зрачки намертво привязали к себе серые глаза Роберто. – Ты сказал, что знаешь, кто я. Даже сейчас, явно заинтересовавшись сообщением, Бруджа не изменил себе, продолжал говорить тихо, призрачным голосом высушенных листьев. – Знаю, – прохрипел Чернышев. – Значит, ты должен понимать, каково это – шутить со мной. – Я понимаю. Невероятным усилием воли Роберто сумел взять себя в руки, подавить страх. И целых пять секунд он выдерживал тяжелый взгляд красных глаз барона. Это подействовало на Александра лучше любых слов – Бруджа патологически ненавидел трусов. ----------------- Скачайте книгу и читайте дальше в любом из 14 удобных форматов:
Италия, Рим