– Георга посадили в Тауэр эсэсовцы Гиммлера, а немецкие генералы считают, что стеречь короля должна армия, – брюзгливо произнес Гарри Вудс. Его коллега воздержался от комментариев, даже не подняв глаза от бумаг. Каучуковый штемпель оставил на очередном документе оттиск: «Скотленд-Ярд, четырнадцатое ноября тысяча девятьсот сорок первого года». Невероятно. Прошло всего два года с того дня, как началась война. И все уже кончено. Бои отгремели. Страна проиграна. Бумажной работы теперь столько, что документы едва умещаются в две обувные коробки, отведенные под входящие и исходящие. Туфельки «Дольчис», шестой размер, на узкую ногу, лакированная кожа, высокий каблук. Инспектор сыскной полиции Дуглас Арчер знал только одну женщину, которая могла бы носить такие. Свою секретаршу. – Ну, по крайней мере, слухи такие ходят, – добавил Гарри Вудс, пожилой сержант, вторая половина «убойного отдела». Дуглас Арчер подписал документ, переложил его в другую стопку и поднял голову. Кабинет у них с Гарри был убогим и запущенным. Стены, когда-то выкрашенные в зеленый и белый цвет, потемнели от времени, а стекла подслеповатых окон покрывал такой слой грязи в дождевых разводах, что даже днем приходилось включать электрическое освещение. – Не стоит крутить шашни на работе, – посоветовал Гарри, хотя советовать было уже поздно. Любой другой на его месте – человек не такой бесцеремонный, не такой словоохотливый, не такой добродушный – на этом бы и остановился. Но только не Гарри. Гарри сделал вид, что не замечает холода в улыбке начальника, и продолжил гнуть свое: – Есть же на кого посмотреть! Вот хоть блондинка из канцелярии. Или немка эта грудастая из связей с СС, она, по слухам, дама легких нравов. Но чтоб со своей же секретаршей… – Ты уделяешь слишком много внимания слухам, Гарри, – спокойно заметил Дуглас Арчер. – Вот в чем твоя беда. – Нет уж, шеф, нельзя уделить слухам слишком много внимания, если работаешь в полиции, – парировал Гарри Вудс, ничуть не смутившись. – А ты бы, если б глаза свои разул, сам бы все понял. Детектив-то ты отменный, но просто диву даешься, до чего скверно ты разбираешься в людях. Вот в чем твоя беда. Более ни один сержант не осмелился бы говорить с Дугласом Арчером в такой манере, однако Гарри пользовался особым отношением. В конце концов, они знали друг друга еще с начала двадцатых. В то время Гарри Вудс был статным молодым констеблем с военной медалью на груди; хорошенькие юные горничные сами подносили ему свои сердца, а престарелые кухарки – мясные пироги. Дуглас Арчер, девятилетний мальчишка, гордился тем, что такой человек говорит с ним как с равным и все это видят. А когда Дуглас поступил на службу младшим инспектором прямиком из Хэндонского колледжа полиции, именно Гарри Вудс взял его под свое дружеское покровительство – а ведь тогда юных обладателей элитных дипломов в полиции было принято всячески шпынять. Гарри знал все, что следовало знать полицейскому, и даже больше. Он помнил, в каком часу какой ночной сторож ставит чай. Во время дождя он за минуту находил котельную, в которой можно погреться. Он всегда был в курсе, под какой кучей мусора найдутся спрятанные деньги, но никогда не брал больше трети – чтобы не вынуждать владельцев кафе и лавок искать другой способ приплачивать дворникам за дополнительную работу. Впрочем, все это осталось далеко позади; благодаря щедротам вест-эндских кабатчиков Гарри отрастил живот и приобрел кирпичный цвет лица – причем раньше, чем целеустремленность привела Дугласа Арчера в департамент уголовного розыска, а затем в «убойный отдел» Скотленд-Ярда. – На участке «С» труп, – сообщил Гарри. – Остальные заняты. Ну что, мешок для тела готовить? Дуглас понимал, что от него ожидается удивление, и вскинул бровь. – Тебе-то откуда это уже известно? – Квартира в районе Шепард-Маркет, набитая виски, кофе, чаем и всем таким прочим, на столе – россыпь талонов люфтваффе на горючее. Жертва – хорошо одетый мужчина, вероятно, промышлял на черном рынке. – Думаешь? Гарри улыбнулся. – Помнишь парней, которые прихлопнули управляющего складом в Фулхэме? Они подделывали талоны на горючее. Может, и этот из их шайки. – Гарри, ты мне скажешь, откуда у тебя информация, или ты настроен прямо сейчас раскрыть это убийство, не вставая из-за стола? – Участковый сержант на Сэвил-Роу – мой давний собутыльник. Только что мне позвонил. Труп обнаружили соседи и вызвали полицию. – Спешки нет, – твердо произнес Дуглас Арчер. – Никуда бежать мы не будем. Гарри закусил губу. По его мнению, шеф вообще никогда никуда не спешил. Гарри Вудс был полисменом старой закалки. Он презирал картотеки, микроскопы и перекладывание бумажонок. Ему больше нравилось общаться с людьми, пить, проводить допросы и аресты. Тридцатилетний Дуглас Арчер, стройный и высокий, принадлежал к новому поколению детективов, отказавшихся от негласной униформы «убойного отдела» Скотленд-Ярда – черного плаща с воротником-стойкой, брюк в тонкую полоску и котелка. А носил он темные рубашки и широкополую шляпу – вроде той, что была у Джона Рафта в гангстерских кинофильмах. В завершение образа он пристрастился к курению маленьких черных манильских сигар – так часто, насколько хватало пайка. Вот и теперь инспектор в третий раз пытался раскурить очередную – табак был скверного качества и норовил погаснуть. Зря потратив последнюю спичку, он огляделся по сторонам, и Гарри перебросил ему коробок. Дуглас был истинным лондонцем и обладал многими присущими этому племени качествами – то есть был сметлив, изобретателен и, как говорится, себе на уме. Хотя, как и многие из тех, кто рос без отца, был склонен к некоторой закрытости и отстраненности. Негромкий голос и оксфордский акцент, пожалуй, больше соответствовали бы какой-нибудь кабинетной работе, но Дуглас ни разу не пожалел, что выбрал полицию. И знал, что во многом этому способствовал Гарри. Для одинокого богатого мальчика констебль Гарри Вудс, сам того не подозревая, стал заменой отца. – А если купоны не поддельные? – спросил Дуглас. – Если они настоящие? Тогда тут замешан немецкий персонал, и дело все равно в итоге перенаправят в военно-полевой суд люфтваффе в Линкольнс-Инн. А мы только зря потратим время. – Это убийство, – веско заметил Гарри. – Кучка талонов на горючее погоды не сделает. – Это закон, Гарри. Давай попробуем защитить хотя бы ту его часть, которая нам предписана. Все преступления, в которые так или иначе вовлечен персонал люфтваффе, рассматриваются судами люфтваффе. – Надо успеть раньше! – В волнении Гарри пригладил пятерней шевелюру, которая все равно продолжала торчать во все стороны. – Выбьем из этого гада признание и отправим в письменном виде в тайную военную полицию и комендатуру – примите, с глубоким почтением! А иначе немчура опять закроет дело «за отсутствием улик» или переведет виновных на какую-нибудь непыльную работенку за границей! Гарри никогда не сдавался. Люди его поколения – те, кто воевал и победил на полях Фландрии, – не признавали поражений. Однако Дуглас Арчер никогда не был солдатом. Он любил свою работу и собирался выполнять ее, пока немцы позволяют. – Попрошу придерживаться официальной терминологии, а свое личное мнение держать при себе. – Дуглас постучал пальцем по кипе полицейских сводок. – Лично я далек от заблуждения, что они попустительствуют своим. В прошлом месяце пятерых казнили. Причем одного – майора танковой дивизии с Рыцарским крестом – всего лишь за часовое опоздание на смотр военной техники. – В подтверждение своих слов он шлепнул всю кипу Гарри на стол. Гарри поднял на него глаза. – Ты что, правда все это читаешь? – И тебе бы следовало. Тогда бы ты знал, что генерал Келлерман теперь проводит летучки с персоналом уголовного розыска по вторникам в одиннадцать часов, то есть очередная состоится через десять минут. – А все потому, что старый хрен имеет привычку слишком много выпивать за обедом. А после, когда возвращается из офицерского клуба, не в состоянии вспомнить по-английски ничего, кроме «заффтра, заффтра»! И Гарри Вудс не без удовольствия отметил, как Дуглас непроизвольно покосился по сторонам – не слышал ли кто эту тираду. – Так или иначе, факт остается фактом, – осторожно проговорил Дуглас. – Келлерман ждет моего отчета. И вряд ли он сочтет уважительной причиной для опоздания раскрытие убийства, которое нас еще не пригласили расследовать. Он встал и принялся собирать нужные бумаги. – А я бы послал его к чертям, – заявил Гарри. – А я бы сказал ему, что работа прежде всего. Дуглас Арчер вынул из зубов сигару, бережно затушил и убрал в верхний ящик стола в компанию к лупе, билетам на давно пропущенный концерт и сломанной чернильной авторучке. – Келлерман не так уж и плох, – пожал он плечами. – Все-таки при нем полиция Большого Лондона сохранилась в более или менее неизменном виде. Ты уже забыл, как сюда хотели посадить немецких комиссаров? Келлерман не позволил. – Конечно, это ведь конкуренция, – пробурчал Гарри. – А Келлерман не выносит конкуренции. Дуглас сунул свой доклад и прочие документы в портфель и щелкнул замком. – На тот маловероятный случай, если все же позвонят с Вест-Энда и пригласят нас, держи наготове мешок для трупа и автомобиль закажи. И передай, чтобы фотограф оставался на месте, пока я его не отпущу. И врач тоже. И патологоанатом. – Господину врачу это не понравится. – Благодарю, Гарри, за ценное замечание. Отправь господину врачу от меня пачку таблеток, унимающих боль от шила в заднице, и напомни, что ты звонишь с номера «Уайтхолл-двенадцать-двенадцать», из штаб-квартиры криминальной полиции, полиции порядка, полиции безопасности и гестапо. Все жалобы по поводу долгого ожидания пусть направляет в перечисленные организации в письменной форме. – Ну-ну, чего разошелся-то? – буркнул Гарри. Зазвонил телефон. Бесстрастный голос личного помощника Келлермана передал инспектору Арчеру наилучшие пожелания от генерала и поинтересовался, когда ему будет угодно представить господину генералу свой отчет. – Сию секунду, – ответил Дуглас и положил трубку на рычаг. – Яволь, герр майор! Целую вас в зад, герр майор! – пропел Гарри. – Господи, да сколько можно! – не выдержал Дуглас. – Уж ты бы помолчал! Мне приходится иметь с ними дело напрямую. Тебе – нет. – И все равно. Ты лижешь им задницы. – А сколько, по твоим подсчетам, задниц пришлось облизать, чтобы убрать фамилию твоего брата из приказа о депортации? Это вырвалось случайно. Дуглас не собирался ставить Гарри в известность и теперь был на себя очень зол. – Его вычеркнули, потому что он принес заключение от врача! – выпалил Гарри, но по глазам было видно, что он уже все понимает; большинство техников, отправляемых на немецкие фабрики, могли показать какую-нибудь бумажку от сочувствующего медика. – Ну… это тоже помогло. – Я не знал, Дуг… – проговорил Гарри, однако Дуглас уже быстрым шагом поднимался на второй этаж. Немцы очень трепетно относились к пунктуальности.
– Георга посадили в Тауэр эсэсовцы Гиммлера, а немецкие генералы считают, что стеречь короля должна армия, – брюзгливо произнес Гарри Вудс.