Мы ехали в автобусе пятьдесят седьмого маршрута, когда произошло то, что навсегда изменило мою жизнь. Был ничем не примечательный сентябрьский вечер. Палящее солнце клонилось к закату, в воздухе стоял запах солярки. Вдруг я почувствовала, как у меня встают дыбом волосы на затылке; я была уверена, что на меня кто-то пристально смотрит. Я не видела, кто это, но ощутила взгляд и заставила себя оглянуться. Медленно повернув голову налево, я заметила, как сбоку подъехал другой автобус, и какая-то девушка в нем прижалась носом к стеклу. Тонкое лицо с высокими скулами, пухлые губы, прямые каштановые волосы, но самыми примечательными были глаза — большие, будто сверкающие зеленым, как у кошки перед прыжком. Я приложила ладонь к стеклу, и девушка сделала то же самое, зеркально повторив мой жест. Почему-то это напомнило мне о сне, который преследовал меня с детства. Я вхожу в огромный жутковатый дом, я совсем одна. Шагаю в высокую облупившуюся входную дверь с цветным стеклом, которая ведет к веранде, усыпанной опавшей листвой, затем иду в зал, вымощенный голубой и терракотовой плиткой, и останавливаюсь перед дубовой винтовой лестницей. Я знаю, что поднимусь по этой лестнице и что не смогу проснуться, даже если мне захочется. Все мои чувства обострены, я слышу каждый скрип, ощущаю каждый сучок, каждый стык деревянных перил и вдыхаю сладковатый запах гниющей земли. Когда я оказываюсь наверху, дверь передо мной уже открыта. Но коридор неожиданно становится в два раза длиннее, и я иду все быстрее и быстрее, словно взбегаю по эскалатору, движущемуся в обратную сторону. Требуется целая вечность, чтобы добраться до двери, и в конце концов я стою перед ней, задыхаясь от любопытства. За туалетным столиком, глядя в резной трельяж, расположилась девушка. Она сидит ко мне спиной, и я пытаюсь увидеть ее лицо в зеркальном отражении, но его нет. Я подхожу ближе, почти прикасаясь к ней, затем кладу руку ей на плечо и пытаюсь развернуть к себе, но она не поддается. Я стискиваю ее обеими руками, она сопротивляется изо всех сил, но все-таки понемногу поворачивается. Наконец я могу ее разглядеть, но ее лицо — это мое собственное, и она язвительно смеется надо мной… Затем я просыпаюсь. Я очнулась от толчка, когда автобус подпрыгнул на выбоине, и постаралась забыть лицо в окне. Теперь я всю жизнь буду ломать голову, могло ли все сложиться как-нибудь иначе, если бы я не оглянулась в тот день.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
— Кэти? Ты выглядишь так, будто увидела привидение. Я почувствовала, как по всему телу проступает гусиная кожа. — Ничего страшного, Нэт. Я просто кое-кого увидела… незнакомку… а она смотрела на меня так, будто мы уже знакомы. — Может, вы встречались в прошлых жизнях? — пошутила она. Ханна фыркнула. — Или у вас телепатическая связь? — Она есть у всех, — серьезно ответила я. — Но мы забыли, как к ней подключаться. Нэт замахала руками над головой и состроила омерзительную гримасу. — Кэти получает весточки с того света. — Ничего я не получаю. Она ткнула меня локтем под ребра. — Помнишь миссис Мерфи, новую преподавательницу по религии? Ты была уверена, что у нее плохая аура, и она действительно оказалась полной и бесповоротной дурой. — Я была права на ее счет, — ухмыльнулась я. — Что это? Какой-то дар? — Нет… просто интуиция. Мы с Ханной сидели рядом, и она подвинулась ближе. — А она не подсказывает тебе, когда Мерлин начнет действовать? Желудок перевернулся, будто на американских горках в последний момент перед тем, как вагончик упадет в пропасть. — Я думала, мы никуда не пойдем, а сегодня… как-то странно… что-то переменилось. — Что? — в унисон спросили два голоса. Я обхватила колени руками, словно баюкая воспоминания. — Он смотрел на меня таким странным взглядом. Как будто я была единственным человеком во всем мире. Ханна азартно хлопнула в ладоши: — Ты думаешь, что между вами что-то произойдет? — Думаю, да, — смущенно ответила я. — Скоро? — Ммм. Это похоже на то, когда приближается гроза и воздух словно заряжен… электричеством. — Твои сверхспособности опять пошаливают? Я привыкла к подобным насмешкам и показала язык в ответ. — С Мерлином они мне не нужны. — А у него какая аура? — спросила Нэт. — Она потрясающе сильная, чистая и очень светлая. Ханна изучающе посмотрела на меня и сморщила нос. — Кэти, ты должна скакать от радости, а выглядишь… подавленной. Я схватилась за поручень, когда автобус затрясся на остановке. — А если бы я сказала, что все это слишком хорошо, чтобы быть правдой? Ханна протянула руку, чтобы пощупать мой лоб, но я отвела ее. — Это звучит жалко, но я не та девушка, которая может заполучить такого парня, как Мерлин… я не из этих школьных звездочек. — А кто они? — снисходительно спросила Нэт. — У них автозагар, высветленные волосы, идеальные тела и восковая эпиляция… везде. Нэт и Ханна прыснули, и я была искренне благодарна им за поддержку. Они были подруги не разлей вода, такие, каких у меня самой никогда не будет, но тот факт, что я всегда рядом с ними, казалось, шел на пользу всем нам. — Ты могла бы быть одной из них, — добродушно сказала Ханна. — Не с моими спиральными кудряшками, пышными бедрами и чудаковатой мамашей, — упиралась я. Я всегда цеплялась за тему чудаковатой мамаши, к тому же мою внешность уж никак нельзя было описать как «условно привлекательную». — Почему кто-то вроде Мерлина не может быть тобой увлечен? — неожиданно спросила Нэт. Я посмотрела в сторону. — Вы никогда не мечтали создать некое заклинание, способное приворожить идеального парня? Ну… а я мечтала, и этот парень — Мерлин. — Жизнь может быть волшебной, — вздохнула Нэт. — Кому, как не тебе, в это верить. Я ласково посмотрела на нее и взъерошила ее безумные розовые волосы. — Но это все происходит так быстро. Я на пороге чего-то нового и удивительного, и мне… страшно. Ханна достала пудреницу и подправила свой и без того безупречный макияж. — Это начало новой жизни для всех нас, — объявила она. — Больше никакой формы, никакой ужасной миссис Оуэнс с ее усами и синтетическими блузками, полными статического электричества, и никаких жалких маленьких группок. — Ты права, — согласилась я. — Колледж — это здорово. У нас будет гораздо больше свободы, и там все такие дружелюбные. Я закрыла глаза на мгновение, чтобы прошептать свое тайное желание. «И в этом году я наконец найду свое призвание и произведу сенсацию. Идеальная жизнь ждет меня как раз за углом, я уверена». Я встала и нажала на кнопку, когда показалась моя остановка. — Приходи ко мне, — настаивала Ханна. — Поищем в Интернете, куда бы поехать на каникулы. — Мама терпеть не может, когда я не ночую дома, — проныла я. — Она ни за что меня не отпустит. — Однажды ей придется сделать это, Кэти. У тебя своя жизнь. Я нахмурилась и покачала головой: — Она во всем полагается на меня. Кончится тем, что мы будем одинаково одеваться и заканчивать фразы друг за друга. — Не смотрела фильм «Психо»? — спросила Нэт. Я вывалилась из автобуса, погруженная в раздумья, и неожиданно почувствовала надежду. Ханна была права: мне следовало бы прыгать от радости. У меня все складывалось: колледж, друзья, Мерлин. Даже мама, может быть, пойдет на поправку. Я ухватилась за фонарный столб и бегала вокруг него до головокружения, пока Нэт и Ханна стучали в окно и махали, как сумасшедшие. Мне потребовалось несколько минут, прежде чем в глазах у меня прояснилось, и я прикрыла их рукой. Прошел грибной дождь, и от тротуара поднимался пар, укутывая все дымкой. Я открыла глаза — на перекрестке стояла девушка с зелеными глазами. Я яростно заморгала. Она напоминала видение, которое появляется на секунду, а затем рассеивается. Девушка оказалась капризом памяти, который исчез, но вновь выбил меня из колеи. Должно быть, глаза сыграли со мной злую шутку. Несомненно, мне следовало спуститься с небес на землю. Когда я открыла входную дверь, мое сердце упало. Даже днем занавески в гостиной были задернуты. — Здравствуй, Кэти. Мама всегда произносит мое имя так, будто извиняется. Воздух в комнате был затхлый, и пахло плесенью. Она, все еще в ночной рубашке, прищурившись, глядела на меня из полумрака. — Голова болит? Она содрогнулась и, кивнув, откинулась на диванную подушку. Я бросила сумку на ковер, размышляя, как было бы замечательно скрыться наверху и поработать над новым дизайном для ткани. Для меня это было как наркотик, единственное время, когда я могла отвлечься, но мама весь день провела в одиночестве и нуждалась в компании. Я попыталась изобразить сочувствие. — Может, тебе чего-нибудь принести? Она закашлялась. — Я не ела, и в холодильнике почти ничего нет. — Я пошарю в шкафах, — сказала я, — найду чего-нибудь. Кухня навевала уныние — грязное белье на полу, тарелки в раковине, и мои ноги прилипали к кафельному полу. Мама всегда была не в себе, но по мере того как я взрослела, ей становилось все хуже. Я навела порядок, пытаясь подавить растущее чувство обиды, и разогрела для мамы в микроволновке картофельную запеканку с мясом. Поскольку я — вегетарианка, от запаха горячего фарша меня стало мутить. Я подогрела банку томатного супа для себя и окунула в него черствый белый хлебец. — Мое горло словно стеклянное, а головная боль просто ослепляет… «Больные люди могут быть такими эгоистами. Где я об этом читала?» — Было бы хорошо, если бы ты возвращалась домой пораньше. Я знаю, ты любишь колледж, но день тянется так медленно… «Если бы ты пыталась бороться и пошла в группу психологической помощи или же поговорила с кем-нибудь о своих проблемах…» — Ты ведь не собираешь уехать на лето, Кэти? Я одна не справлюсь. «Дом становится тюрьмой без возможности смягчения приговора за примерное поведение. Ты не позволяла мне подать заявление на оформление паспорта, как я могу уехать за границу?» — Может, ты могла бы отложить поступление в колледж на год… до тех пор, пока мне не станет лучше? Я скрылась в спальне, отчаянно нуждаясь в личном пространстве, и оставалась там до тех пор, пока вечером мама не позвала меня вниз. Она была необычно бодрой, и когда я спустилась по лестнице, то увидела, что ее щеки зарумянились и лицо выглядит оживленным. — Ты только что разминулась с ней, Кэти. У меня была гостья, молодая девушка, продавщица украшений. Взгляни, что я для тебя купила. Мама покачала чем-то зеленым и серебристым перед моим лицом, как будто хотела меня загипнотизировать. Я подставила ладонь, и она положила в нее какой-то кулон. Ощущение покалывания вернулось и было таким сильным, будто вся кожа покрылась мурашками. Кулон был сделан из стекла того же изумрудного оттенка, что и глаза, так пристально смотревшие на меня сегодня. Маме не нужно было описывать свою посетительницу. Интуиция подсказала мне, кто это был.
Мы ехали в автобусе пятьдесят седьмого маршрута, когда произошло то, что навсегда изменило мою жизнь. Был ничем не примечательный сентябрьский вечер. Палящее солнце клонилось к закату, в воздухе стоял запах солярки.