...Глаз Одина смотрит точно на Мимир. Приливная сила, исходящая от Мимира, делает с атмосферой Одина что-то не вполне понятное даже ученым, но невероятно мощное. В центре глаза атмосфера Одина свободна от облаков, свет, испускаемый ядром планеты, вырывается в космос и это свечение образует красный зрачок глаза. Гигантский воздушный поток вырывается из разогретой глубины в верхние слои атмосферы, остывает, смешивается с холодными газами, закручивается в адскую спираль и распадается тысячами вихрей, каждый из которых превосходит своей мощью любой земной ураган. Миллиарды молний ежесекундно пронзают небо и свет этих молний, преломленный в облаках, образует радужную оболочку глаза Одина. Глаз Одина напитан атмосферным электричеством буквально под завязку. Один производит половину всей электроэнергии, потребляемой человечеством. В стратосфере над глазом на стационарных антигравах подвешена стокилометровая паутина сверхпроводящих нитей, их свободные концы свешиваются вниз и все, что нужно делать управляющему компьютеру – соединять нити в пары с наибольшей разностью потенциалов, да передавать собранную энергию через пятисоттонный сверхпроводящий кабель на Мимир, а оттуда – на причалы, у которых ждут своей очереди танкеры. Объемы энергии, выкачиваемые из Одина, просто не укладываются в голове. Энергоблок большого корабля паутина полностью заряжает за четыре минуты. Супертанкеры висят на заправке до двух суток и запасенной энергии одного танкера хватает на то, чтобы целые сутки питать энергией всю Землю. А когда паутину достроят до расчетной величины, Один сможет питать энергией все человечество, так сказать, в реальном времени. Не нужно никаких солнечных батарей, никаких фокусирующих зеркал, никаких турбин, вообще ничего. Только свободно болтающиеся концы проводов, подключенные к атмосферной розетке, откуда сколько энергии ни бери, меньше все равно не становится. Этакая энергетическая скатерть-самобранка. Неудивительно, что человеческая энергетика так вцепилась в это чудо природы. В ушах негромко пискнуло. Кажется, приближается поверхность Мимира, а я совсем забыл о предстоящей посадке, засмотревшись на глаз. Ну-ка, где у нас Мимир… Как же трудно в открытом космосе определять, где перед, где зад… Особенно если солнце такое тусклое и расположено так далеко, что его не сразу и отыщешь в звездном небе. Ага, вот он, Мимир – еще один черный круг на фоне звезд. Кажется, он медленно растет. Да, точно, растет. Пора связаться с базой, доложить о себе. – Говорит Алекс Магнум, – говорю я. – Прошу разрешения на посадку. Ответа нет. Я жду минуту и уже собираюсь повторить запрос, как вдруг понимаю, что так и не включил радиостанцию. Что-то я совсем расслабился. Движение глазами по меню, клик языком по передним зубам и в ушах зашипело, захрустело и запищало на все лады. Но через секунду космические шумы стихают, приглушенные входным фильтром, распознавшим человеческую речь: – Говорит Мимир, – раздраженно произнес незнакомый мужской голос. – Пассажир, как меня слышишь? – Говорит Алекс Магнум, – откликнулся я. – Слышу хорошо. – А чего раньше не отзывался? – поинтересовался голос. – Радио забыл включить? Я смущенно промычал нечто нечленораздельное. – Активируй внешнее управление на полный доступ, – потребовал голос. – Будем тебя сажать. – А может… – попытался я возразить, но голос немедленно осадил меня: – Не может. Отдавай управление и не дергайся. Я не стал дергаться и отдал управление. Я бы и сам совершил посадку без проблем, при 0.13g на поверхности это задача для новичка. Особенно если поверхность ровная, белая и с подсветкой точки приземления Но начинать вхождение в коллектив с отказа подчиняться приказу, да еще по такому пустячному поводу – не самая толковая идея. В конце концов, я всегда успею взять управление на себя, при 0.13g трудно представить себе траекторию, для ухода с которой не хватит мощности антиграва, встроенного в скафандр. В общем, я отдал управление и стал ждать посадки. Когда ждать надоело, я спросил у базы, сколько осталось времени и тот же самый голос ответил, что около пяти минут. Я вздохнул и стал ждать дальше.
3
Посадка прошла безупречно, я бы и сам лучше не справился. Особенно если учесть, что никакой подсветки в точке приземления не было и в помине, а ровная белая поверхность в отсутствие солнечного света абсолютно ничем не отличается от ровной черной поверхности. – Ну как, Алекс? – раздался голос в наушниках. – Нормально сел? – Нормально, – отозвался я. – Куда идти? – Не идти, а прыгать, – поправил меня голос. – Прыгай на двух ногах, как кенгуру, при нашей силе тяжести так удобнее всего. – Знаю, – буркнул я, – на инструктаже говорили. Куда прыгать-то? – Прямо к террикону. Перед самым склоном будет вход в лифт. Такой сортир гофрированный, его ни с чем не перепутаешь. – Куда-куда идти? – переспросил я. – К какому еще террикону? – Ну, где маяк светит. – Какой маяк? – не понял я. – Инфракрасный, что ли? – Сейчас, погоди… – пробормотал голос. – Теперь видно? Справа от меня загорелся неяркий голубой огонек. Далеко, почти у самого горизонта… впрочем, горизонт здесь намного ближе, чем на Земле. Километра два от силы. – Вижу, – сказал я. – Начинаю прыгать. – Осторожнее, – посоветовал голос. – Слишком высоко не взлетай, прыгай над самой землей. И фонарь включить не забудь. Я мысленно обругал себя последними словами и включил фонарь. И немедленно зажмурился, ослепленный немыслимым белым сиянием. Казалось, свет фонаря уткнулся даже не в зеркало, а в какой-то фотонный усилитель, что ли… – Только не на полную мощность, – добавил голос. – Тут если яркий свет включить, такая белая мгла наступает, какую и на Чукотке не увидишь. Я уменьшил мощность фонаря и с некоторым опасением открыл глаза. Действительно, местный лед под ярким светом слепит так, что на Земле… – Чукотка – это на Земле? – спросил я. – На Земле, – подтвердил голос. – Ты американец? – Да, а что? – Где Аляска, знаешь? – Примерно. – Чукотка рядом, через пролив. – В России, что ли? Погоди, ты русский? – Да. Женя меня зовут. – Юджин? – переспросил я. – Можно и так сказать, – согласился Юджин. – Все равно по нормальному не выговоришь. Ты уже проморгался? – Вроде да. – Тогда скачи сюда. Только осторожнее, в трещину не попади. Если почувствуешь, что проваливаешься, сразу включай антиграв. Об энергии не беспокойся, она тут халявная. – Хорошо, – сказал я. – Поскакал. Космонавты не врут, при малой силе тяжести кенгуриные прыжки действительно самый удобный способ перемещения. И приноровиться к этому способу совсем не тяжело, пару раз прыгнул и уже кажется, что всю жизнь только так и скакал. Луч фонаря скользнул вверх-вниз по ледяной поверхности и вдруг куда-то исчез, словно от освещенного овала какими-то волшебными ножницами отрезали половину. Вот под ногами лед, идеально ровный и чистый, как ухоженный каток, а вот сплошная чернота, как будто за этой трещиной кончается мир. Трещиной?! Я врубил антиграв и подпрыгнул вверх, метров, наверное, на пятьдесят. Точнее сказать трудно, потому что поверхность земли (точнее, Мимира) сразу скрылась во тьме и больше нет никаких ориентиров, кроме далекого маяка, впрочем, не такого уж и далекого, раз он так резко ушел вниз… И что это за белое пятно там появилось? Однако по порядку. Наклонить голову вниз… как же это трудно в скафандре… Трещина глубокая, но узкая, метра четыре всего, такую даже без антиграва перескочить – плевое дело. И чего я так разволновался?… Я осторожно приземлился за трещиной, упруго оттолкнулся ногами ото льда и поскакал дальше. Вскоре стало ясно, что за белое пятно я увидел в верхней точке прыжка – это тот самый террикон, о котором говорил Юджин. Жилой комплекс станции расположен на дне глубокой шахты, а раз есть шахта, то где-то рядом должен быть террикон. Внешне террикон напоминал хрустальную гору не помню из какой сказки. То есть, я-то знаю, что это всего лишь большая куча льда высотой с маленький небоскреб, но сознание отказывается признавать, что обычный лед может быть таким чистым и таким блестящим. – Ты где там болтаешься? – раздался в ушах голос Юджина. – Сколько тебе еще до маяка? Я прикинул расстояние на глаз и ответил, немного поколебавшись: – Метров семьсот, наверное. Может, восемьсот… – Значит, четыреста, – сказал Юджин. – По первому разу все ошибаются примерно раза в два. Давай, шевелись быстрее, пока успеваешь. – К чему успеваю? – не понял я. – К волне. Про волну тебе на инструктаже говорили? Про волну, действительно, на инструктаже говорили. Каждые, кажется, тринадцать часов к Мимиру приближается Локи и тогда… – Ты скачи, скачи, – сказал Юджин. – Не тормози. У тебя семь минут, чтобы добраться до лифта. Но сильно не нервничай, не успеешь – ничего страшного, просто придется подождать часа полтора, пока волна не пройдет. Я открыл рот, чтобы задать вопрос, но Юджин меня опередил: – На этой стороне Мимира приливная волна не опасна, – сказал он. – Но лифты на всякий случай отключаются. Так что лучше поторопись. Если своим ходом не успеваешь, включи антиграв. Антиграв включать не пришлось, я успел добраться до цели своим ходом. Цель, надо сказать, выглядела сюрреалистически, особенно в мертвенном голубом свете маяка – посреди бескрайней плоской равнины стоит ледяная пирамида, а рядом с ней притулилось маленькое сооружение из гофрированного листового металла, похожее на автомобильный гараж из исторических фильмов. Или на общественный туалет где-нибудь в Антарктиде. Причем с открытой дверью. Нет, даже не открытой, а отсутствующей. Я заглянул в дверной проем и обнаружил за ним маленькую комнатку, единственным предметом обстановки в которой был здоровенный тумблер на стене, точь-в-точь как тот, которым я открывал внешний люк в корабле. Неужели это и есть кабина лифта? А где двери? Пусть даже внешних дверей нет, внутренние-то должны быть! – Тебе еще долго? – спросил Юджин. – Волна вот-вот придет. – Я уже в лифте, – ответил я. – Чтобы поехать вниз, надо повернуть тумблер? – Догадливый, – хмыкнул Юджин. – Давай, поворачивай, а то обесточу все. Я ухватился за тумблер и перещелкнул его в нижнее положение. Двигался он очень туго, похоже, его никогда не смазывали. Как бы не заклинил… Нет, не заклинил. Кабина провалилась вниз, невесомость подкатила комом к горлу, поверхность Мимира поползла вверх, вначале медленно и плавно, но все быстрее и быстрее. Секунды через две весь дверной проем заполнила стена шахты, не ледяная, как я ожидал, а металлическая. Не иначе, облицевали изнутри. Кабину резко встряхнуло и сила тяжести снова вернулась. Мысль о том, что кабина оторвалась и неконтролируемо падает вниз, покинула сознание, не успев толком в нем утвердиться. Интересно, какая глубина у этой шахты? Корпорация не раскрывает для общественности никаких подробностей о жизни в поселении на Мимире, они считаются коммерческой тайной. А может, это не просто коммерческая тайна, может, им есть что скрывать и от правоохранительных органов? Впрочем, для меня обратного пути все равно уже нет. ------------- "Скачайте книгу в нужном формате и читайте дальше"
...Глаз Одина смотрит точно на Мимир. Приливная сила, исходящая от Мимира, делает с атмосферой Одина что-то не вполне понятное даже ученым, но невероятно мощное. В центре глаза атмосфера Одина свободна от облаков, свет, испускаемый ядром планеты, вырывается в космос и это свечение образует красный зрачок глаза. Гигантский воздушный поток вырывается из разогретой глубины в верхние слои атмосферы, остывает, смешивается с холодными газами, закручивается в адскую спираль и распадается тысячами вихрей, каждый из которых превосходит своей мощью любой земной ураган. Миллиарды молний ежесекундно пронзают небо и свет этих молний, преломленный в облаках, образует радужную оболочку глаза Одина. Глаз Одина напитан атмосферным электричеством буквально под завязку.
