Киев – скучный городишко. Три года назад они вступили в Евросоюз, но от этого мало что изменилось. Согласно «Гиду Американского Туриста», главные здешние достопримечательности – пара церквей, десяток «МакДональдсов» и Квартал Оранжевых фонарей. Кажется, это в районе Крещатика. Я перелистал глянцевый буклет: «Европейский сервис и горячая украинская любовь!» Тут же имелся прейскурант – в долларах и евро. «Украинская любовь» была мне по карману. В кармане имелись баксы и кредитные карточки. Не помню, сколько там на счету. Тысяч пятьдесят точно есть. Я вздохнул и выбросил буклет в урну. Хотелось есть. С такими деньгами я мог бы отправиться в самый дорогой ресторан и заказать тазик икры. Но зачем мне столько икры? Я поужинал в уличном кафе. Выпил неплохого вина. И долго бродил по Киеву, разглядывая людей и дома. Дома были заурядные. Девушки – красивые. Ясно, почему это главный предмет украинского экспорта. Смеркалось. Город расцвечивался фонарями. Но чем дальше от центра – тем грязнее были улицы. И реже – фонари. У перекрёстка нарвался на толпу малолетних попрошаек – чумазых и тощих. Швырнул им горсть мелочи. Прошёл, не оглядываясь. Спустился к Днепру. Здесь было тихо. Огни ночного города отражались в зеркале воды. Казалось, где-то там, по ту сторону речной глади, есть другой Киев. Неземной, удивительный, сказочно прекрасный… Стоп. Похоже я увлёкся! И упустил новые детали в окружающем пейзаже. «Деталей» – немного. Зато какие выразительные! Два мордоворота в кожаных куртках. У одного – стальная цепь, небрежно намотанная на кулак. У другого – нож, тускло блеснувший в свете уличного фонаря. Скромное такое «перо» – лезвие сантиметров пятнадцать, не больше… – Добрый вечер, – сказал я. Они не ответили. Только один ощерился, обнажив лошадиные зубки. Какие невоспитанные! Особенно, третий, который сейчас бесшумно подкрадывался ко мне со спины. – Привет, – я резко обернулся. – Не дёргайся, хмырёныш, – посоветовал третий. Маленький и тщедушный. Зато с разрядником в руке. – Какие-то проблемы? – удивился я. – Ага, – оскалился мелкий, – Будут у тебя… Гони «лопатник», фраер! – Чего-чего? – По-русски не понимаешь? Бумажник давай! Вот так. Просто и без фантазии. Всё-таки, Киев – скучный городишко. Я извлёк бумажник. Швырнул одному из качков. Тот перебросил добычу маленькому. Жадные пальцы впились в объёмистую пачку долларов. А потом извлекли на свет божий мои кредитки. Глаза у маленького плотоядно сверкнули. И мне стало интересно. Почти, как в зоопарке – у клетки с гиенами. – Богатенький буратино… – оскалился «хмырёныш». Заглянул в мой английский паспорт и прочел, – Денис Воронин. О-о, так ты наш! Земляк! Оба мордоворота радостно заулыбались. – То есть, могу идти? – вкрадчиво осведомился я. – Конечно! – кивнул мелкий, – Прям щас и прогуляемся… К ближайшему банкомату. Только без шума, землячок. – На хрена он нам нужен? – вдруг вмешался один из громил. Среди коллег наметились разногласия. – Там же сенсоры, идиот! Отпечатки пальцев! – Вот и обойдёмся… отпечатками, – ухмыльнулся здоровяк и, поигрывая ножом, двинулся ко мне. Продолжения я ждать не стал. Как-то это неприятно, если от твоего бездыханного тела отрезают конечности. Я шагнул вперёд. Успел разглядеть изумление в глазках громилы. В следующий миг он кувыркнулся, аккуратно насаживаясь на собственное «перо». Мелкий выстрелил из разрядника. И попал во второго компаньона. Я прыгнул, вывернул его руку с оружием. Так, что противно захрустели тонкие косточки. Маленький взвыл, рухнул на колени. Я нажал гашетку и спокойно наблюдал, как он трясётся. Пока аккумулятор не разрядился. Тщательно вытер рукоятку и отбросил оружие. Поднял свой бумажник, далеко отлетевший в кусты. Сзади донеслись стоны. Я оглянулся. «Хмырёныш» полз на карачках. Всё таки, мелкие гады – самые живучие. Подошёл и врезал ему ногой. Склонился и глянул в сверкавшие ненавистью зрачки. Левая его, уцелевшая рука медленно тянулась к внутреннему карману. Кажется, там был пистолет. – Земляк… пощади. Я качнул головой: – Ошибся, братан. Я тебе не земляк…
1. Бегство
Летнее утро. Дом посреди сада – большой и красивый. Издали похожий на яркую, праздничную картинку. А если подойти – так здорово ощутить шершавую поверхность белого кирпича. Я шагаю вокруг, касаясь его ладонями. Уют и надёжный покой вливаются в меня с каждым прикосновением… – Дениска! – голос матери. Я гляжу в окно. Зелёные ставни распахнуты. Солнечные лучи играют, отражаясь в стёклах. – Дениска! Ты где? – снова раздаётся от крыльца. Я бросаюсь на голос. «Сейчас! Сейчас я увижу её лицо!» – Мама! – сердце безумно колотится. И я просыпаюсь.
Утро выдалось хмурое. Тёмный свод облаков плотно окутывал небо. То и дело срывался мелкий дождь. Но призрачно-бледная полоса уже затеплилась вдоль горизонта. В августе – не длинные ночи. Жаль, что холодно было совсем не по-летнему. Сидевшему за рулём Тесленко пришлось включить печку. Спустя полчаса мы достигли границы. Бетонные надолбы, пулемёты в бойницах и таможенники с рентгеновскими взглядами: – Пожалуйста, выйдите из машины. Поёживаясь, мы выбрались из салона в зябкий рассветный воздух.
Искали они основательно. Разве, что не вспарывали обивку на сиденьях. Заглянули под капот. Проверили сканнерами каждое колесо. И это несмотря на наши европейские паспорта. Кое-кому повезло гораздо меньше. Рядом с ветхим автобусом лицом вниз лежали человек сорок пассажиров. Прямо на мокром асфальте. Трое пограничников караулили их с автоматами и овчарками. В самом автобусе проходил яростный «шмон». Наружу летели вещи и разодранные сумки. – Сейчас возьмутся за кресла, – шепнул Тесленко. – Цирк, – прищурился Мустафа, – Наверное, у кого-то опять нашли листовки.
Минут через двадцать нам разрешили вернуться в джип. Чугунно-невозмутимый пограничник отдал паспорта и казённым голосом пожелал «Good luck!». Джип плавно набрал скорость. Здание КПП скрылось за поворотом. – Да, удача нам не помешает, – буркнул Мустафа. Я смолчал. Ни впереди, ни позади нас на всём шоссе не просматривалось ни единой машины. Словно вокруг была пустыня.
Километра через два свернули в лесополосу. Заглушили мотор. Я достал из кармана детектор. Пискнул слабый сигнал. На экранчике высветился азимут. Мы с Мустафой выбрались из машины. Пересекли рощицу. Сигнал усилился. В кустах под сухими ветками и слоем дёрна мы нашли тайник. – Теперь будет веселее, – ухмыльнулся татарин, разворачивая пакет. Что ж, ему лучше знать. Он-то в этих местах – не первый раз. Мустафа вооружился «ониксом». Тяжеловатая штуковина на мой вкус. Я предпочёл новенький «вальтер». Щёлкнул фиксатором, проверяя обойму. Порядок. Двадцать патронов. Сунул оружие в карман. Кроме трёх пистолетов в пакете имелись три сороказарядных «вайпера», несколько гранат и коробки с боезапасом. Отдельно – кумулятивные патроны для «оникса». Татарин с нежностью погладил массивный воронёный ствол: – Отличная «машинка». Хоть в БТР, хоть в человека. Кевлар для неё – как бумага! Такую дырку делает – залюбуешься. – А если в армопласт? – Не знаю, – ласково ощерился Мустафа, – Пока не пробовал.
Вернулись к джипу. Кроме пистолетов оставили себе по две гранаты. На здешних дорогах – это минимальный набор, почти не вызывающий подозрения. Всё остальное – спрятали в тайник под сиденьями. Разрешение на оружие у нас есть и усиленно шмонать уже не будут. Опять выехали на шоссе. Тесленко прибавил ходу, выжимая километров сто. Нарваться на дорожную полицию он не боялся. Перед ним – бортовой дисплей «чероки». Там высвечивалась карта. Все блок-посты и патрули по состоянию на сегодняшнее утро. Разве что, можем влететь на бандитскую заставу. Но самые «горячие» места там тоже обозначены. Лишнего риска мы избегали. В результате, изрядную часть пути тряслись дикими, заросшими бурьяном просёлками. Я и не думал, что крапива может быть такой высоты. – Этим летом здесь, кроме нас, никто не ездил, – заметил Мустафа. Иногда попадались сожжённые остовы грузовиков. Изуродованные взрывами «бэтээры». Всё трёхлетней давности. Тесленко вспомнил, что раньше и на шоссе было до фига мёртвой техники. Потом главные магистрали расчистили, а сюда так и не добрались. – Невыгодно, – уточнил он, – Да и неспокойно здесь.
У мёртвого железнодорожного переезда я увидел танк с сорванной башней. И вдруг вспомнилась картинка из комикса – Земля после нашествия инопланетян. Точь-в-точь такой же танк. Почти такой переезд… И ни души кругом. Fuck… На тегеранских улицах я чувствовал себя увереннее. – Всё таки странно, что вокруг нет людей… Ведь кто-то живёт в этих местах. До этого, мы проехали убранное поле. И заметили в речной пойме аккуратные стога сена. – Если и были, то попрятались, – ухмыльнулся Мустафа – От греха подальше… – А чего нас бояться? – «Тачка» у нас крутая, – объяснил Тесленко, – «Rider-Cherokee». Любимый бандитский экипаж. – Вот-вот, – кивнул Мустафа, – Наверняка, отсиживаются где-то в кустах. Наблюдают. – Или наводят гранатомёт, – будничным тоном добавил украинец. Не поймёшь, шутят или всерьёз? Скорее бы миновать открытое место. Мы покинули переезд. И все равно двигались слишком медленно. – Прибавь ходу! – Без паники. Тесленко крутанул руль и объехал большую, но почти неприметную за высокой травой воронку. Он – молодец. С другим водилой мы бы обязательно туда влетели.
Остатки железной дороги всё дальше. Мустафа насвистывает что-то весёлое – кажется песенку неувядающей Бритни Спирс. При этом, не забывает изучать окрестности – намётанным и острым взглядом. Тесленко ведёт машину ровно и уверенно. Ухитряясь даже на скорости избегать самых жёстких колдобин. Дьявол! И правда, чего я так разволновался? Хотя… Есть одна веская причина. Татарин и украинец – обычные наёмники. Пусть и дорогостоящие. Если угодят в чьи-то «нежные» лапы, максимум что расскажут – имя подставного заказчика. Даже если их будут резать на куски. А я… Об этом лучше не думать. Странная штука жизнь. Чем больше знаешь – тем труднее живётся.
Опять выехали на шоссе. Быстро замелькали деревья придорожной посадки. Но минут через двадцать Тесленко притормозил. Впереди, растягиваясь серо-зелёной змеёй, шла военная колонна. Дорога делала небольшой изгиб. Так что, отлично было видно, как в хвосте и голове ползут бронетранспортёры с развернутыми «ёлочкой» башнями. Мустафа глянул в цифровой бинокль: – Тащатся, как черепахи. Может обгоним? Я отобрал у него бинокль. Дал увеличение на максимум. Ага… «Пшеки» катаются. На бронетранспортёрах – белый «петух». И шесть грузовиков – с эмблемой НАТО. Нет, рисковать не стоит. Я знаю последнюю директиву их командования – в случае вероятной угрозы стрелять на поражение. Особой храбростью эти придурки не отличаются. Так что, вполне могут счесть угрозой наш джип. – Туда, – указал я Тесленко, когда мы поравнялись с поворотом на разбитый просёлок. – Плохая дорога, – возразил украинец. – Езжай! – коротко отмахнулся я.
Опрометчивость моего решения выяснилась довольно быстро. По спутниковой карте всё выглядело чудесно. В реальности имелась только раскисшая грязь и лужицы размером с небольшой пруд. Джип старательно рычал, пробуксовывая в чернозёме. Тесленко хмурился, но помалкивал. Дискуссии вообще были не в его характере. Лишь после того, как мы едва не засели намертво в болотистой низине, украинец решительно заявил: – Надо возвращаться. Я сердито кивнул. Часа два точно потеряем. – А если через Берёзовку? – вдруг предложил татарин. Я задумался. До этого мы старательно объезжали все населённые пункты. – Там дорога лучше, – объяснил Мустафа, – И если напрямик – километров сто срежем. – Угу, – кивнул Тесленко, – Заодно и Вальку проведаем… – Какую ещё Вальку? – насторожился я. – Ты думаешь, почему его в Берёзовку тянет? – И что такого? – подмигнул Мустафа, – Полчасика отдохнуть. Выпить, закусить… – Религия не запрещает? – улыбнулся украинец. – Э-э, шайтан! – оскалился татарин, – Всего сто грамм под малосольные огурчики… Он глянул на меня с надеждой. Я потёр висок. Малосольные огурчики? Да, помню, это любимая русская закуска… А я… Я здесь надолго. Будем привыкать!
Киев – скучный городишко.
