Из Петрозаводска пассажирских не было. В глушь Карельского перешейка шли только товарняки, пустые огромные стальные «рогатки» для перевозки леса, теплушки и цистерны. Иван договорился с машинистом, и тот махнул рукой: «Залезай, не жалко…» В вагоне было навалено сено и терпко пахло лошадьми. Этот запах, такой теплый, живой, делал теплушку уютной. Иван кинул вещмешок, сгреб большую охапку сухой травы и устроился на ней, как на диване. Хорошо! Он повозился, устраиваясь поудобней. На всякий случай пощупал карманы пиджака, не потерялось ли чего… Но командировочное удостоверение и пропуск, подписанный военкомом Карело-Финской ССР, для допуска в закрытую зону, никуда не делись. Важные документы. Собственно, в приграничную полосу его все равно никто не пустил, но описать новый быт народа Карелии можно, не забираясь в дальние дали. Главное – встретиться с реальными людьми, посмотреть, чем живут граждане Советской России. Чего хотят, чем интересуются… Иван пребывал в самом радужном настроении. Впереди была целая жизнь! Работа, перспективы, любовь самой лучшей девушки, свадьба, наконец! Может быть, трудности, испытания, куда ж без этого?.. Вагон с лязгом дернулся. Пошел. Застучали колеса. Иван закрыл глаза и почувствовал, что засыпает. В полудреме, под перестук колес и лязг металла, он видел лето. Москву, шумную, зеленую, умытую большими поливальными машинами. Девушек, которые ходят по улицам в легких красивых летних платьях. И едят мороженое. Поезд трясло, покачивало на перегонах. Под досками пола оглушительно грохотало на стыках. Но молодому журналисту было хорошо и уютно. Запах сена напоминал ему о деревне Клюквинке, под Рязанью, где жила его бабка Прасковья. Там всегда был сеновал, где можно было лежать и смотреть в небо. Высокое, глубокое и голубое. Огромное! Глядя на которое хочется петь от счастья и смеяться. Небо… Когда Иван проснулся, он был уже не один. У противоположенной стены сидели трое красноармейцев с винтовками и один старший лейтенант. Солнечный луч, проходя через щели в крыше, освещал три кубика на петлице. – Проснулись, – констатировал солдатик, сворачивая «козью ногу». У него были густые рыжие усы, лицо в веснушках и картошкой нос. – С утречком! Иван тряхнул головой. – Здравствуйте, товарищи! – И тебе не хворать… – устало отозвался красноармеец, а лейтенант подсел поближе и протянул руку. – Старший лейтенант Кутузов Леонид Федорович. – Лопухин Иван Николаевич, корреспондент газеты «Правда». Еду под Вирасвара, по командировочной надобности. – Попутчиками, значит, будем. Я знаю, где вам сходить. Подскажу. Иван заметил в дальнем углу пяток армейских ящиков, сложенных друг на друга. – Спасибо… – Лопухин развязал вещмешок, вытащил бутылку коньяка и сигареты. – А пока угощайтесь! – Вот дело! – Усатый красноармеец отправил «козью ногу» в кисет и потянулся к сигаретам. – Ехать еще далеко, – рассудил лейтенант и выудил неведомо откуда бутылку водки. Было видно, что мотаются эти четверо по вагонам не первый раз, видели в жизни достаточно. И если старлей пьет с солдатами, значит, так оно и надо. После неспешной первой и скорой второй конопатый красноармеец выгрузил из мешка закуску. Хлеб, черный, крупного помола, и сало. – Моя делала, – гордо пробасил он. – С чесночком. На разложенной тряпице появились огурчики, лучок. Иван выложил колбасу. Выпили еще. Иван закурил, щурясь от дыма. – А что, товарищ журналист, про что писать будете? – поинтересовался красноармеец. – Про жизнь, – Иван пожал плечами. – Как местные жители после войны тут… Налаживают быт. – А… – чуть-чуть разочарованно протянул красноармеец. – Я думал, про Красную Армию. – Это больше другие… – Иван почему-то смутился. – Я про деревни пишу. Как люди живут. Какие у них проблемы возникают, чему они радуются… Как колхозы строят. – А нашу деревню всю под пулеметы пустили в восемнадцатом… – невпопад ляпнул другой красноармеец, молчавший до этого. Лейтенант прокашлялся. Чтобы замять неловкость, Иван поинтересовался: – А вы куда? На границу едете? И сразу же пожалел. А ну как везут они что-нибудь секретное, получится, что он интересуется… Нехорошо. Но лейтенант только покачал головой. – Нет… В часть возвращаемся. А что вы про местных жителей знаете? – Про карелов? – Да тут намешано всего – карелы, финны, угры… В каждом хуторе свои порядки. Не разберешься. Интересный люд, темный только. – Ну, ничего! Просветим! – Лопухин улыбнулся. Выпитая водка отдавалась шумом в голове. – Это да, – Кутузов важно кивнул. – Электричество вот уж провели везде, где только можно. Дороги налаживаем. Не все, конечно, гладко… – А я считаю, и хорошо, что не все гладко! – Иван махнул рукой. – Трудности, они для того и есть, чтобы их преодолевать. Лейтенант улыбнулся, чуть грустно, и спросил: – Комсомолец? – А как же! – Хороший у тебя настрой, – Кутузов вздохнул. – Правильный. Он откинулся на охапку сена. Заложил руки за голову. – Что, солдатики, приуныли? Наливайте! За разговором время летело быстро. И когда где-то далеко надсадно загудел паровоз, лейтенант удивленно посмотрел на часы. – Ну вот, – сказал Кутузов. – Вам через час сходить. На Вирасвара остановка короткая. Отметится только и дальше пошел. Так что не зевайте. Вам дальше куда? – Колхоз «Карьяла»… Лейтенант покачал головой. – Такого не знаю. Но там подскажут… В общем-то народ тут общительный.
Действительно, как и сказал лейтенант, станция Вирасвара была просто железнодорожным узлом, хотя и довольно крупным. Сетка пересекающихся во всех направлениях рельсов. Стрелки, семафоры. Бревенчатое с острой крышей здание, где располагалась контора. Да и все. Вдалеке, около старого и почему-то покосившегося вагона, стояла группа рабочих. Доносилась унылая ругань. Подойдя ближе, Иван увидел, что одной парой колес вагон глубоко ушел в гравий. – Как вообще устоял? – удивлялся дед в замасленных рукавицах. – Что ж ты, песья кочерыжка, стрелочник, в бога-душу-мать, не видел, куда состав направляешь? Давеча ж раскидали пути! – Да я, – разводил руками какой-то молодой шкет, в перешитом матросском бушлате, весь перемазанный мазутом, – вроде ж спрашивал, дядь Толь… У вас же спрашивал… – А я чего сказал, лисья норка?! – На пятый гнать, – шкет повесил нос. – А это какой? Это какой, я спрашиваю, лысого тебе в бок?! – Седьмой… Иван кашлянул. – Здравствуйте, товарищи! Рабочие обернулись. Хмурые усталые лица. – Здравствуй, бухгалтера ищешь? – Я? – удивился Иван. – А кто ж? – Нет, я дорогу спросить. Я из Москвы. Мне бы в колхоз «Карьяла» попасть. – А-а… – протянул дядя Толя и улыбнулся. – Ну, это просто. Я-то думал, что опять бухгалтера будут искать… Ты в контору сходи. Там спроси товарища Либермана. А он уже свяжется. – Спасибо! – Иван махнул рукой и под унылое «Ну, дядь Толь, я ж не специально…» направился к зданию конторы. Внутри царили сырость и запустение. Пол под ногами скрипел, стены длинного коридора были заклеены газетами. Свет проникал через закопченные окна. Где-то в конце коридора была открыта дверь, слышался прерывистый стук печатной машинки. Иван двинулся вперед. Каждый шаг сопровождался скрежетом. – По правой стороне, – крикнул кто-то из открытой двери. – По правой стороне идите! Иван сдвинулся правее, и действительно, скрип сразу же прекратился. В кабинете, за огромным столом, сидел тощий мужчина в круглых очках. Черная бородка и сухое лицо делали его похожим на Мефистофеля. – По шагам сразу можно определить человека, – сказал он, поглядывая на Ивана поверх очков. – Вот вы человек новый, иначе бы ни за что не пошли посередине коридора. Там можно упасть. – Да, – кивнул Лопухин, улыбаясь. Он вообще всегда старался улыбаться людям. Особенно незнакомым. Мужчина привстал, протянул руку. – Иосиф Либерман. Начальник ж/д узла. – Иван Лопухин. Рука у Либермана была неожиданно крепкой. – Прекрасно, прекрасно! – мужчина встал из-за стола и, опираясь на палочку, отошел к небольшой тумбочке, на которой стоял поднос со стаканами. – Чай будете? Вам непременно надо выпить чаю. Иначе невозможно. – Да я, собственно, не хотел вас отрывать… – Ивану почему-то сделалось жарко, он вытер пот со лба. – А вы и не отрываете, а наоборот, даете мне возможность отдохнуть. Сделать, так сказать, перерыв. Я, как видите, не курю, а значит, не могу делать перекуры, но нельзя же все время работать. Вот, пью чай. Он протянул Ивану стакан, на блюдце рядом с которым лежало два кусочка сахара. – Прошу вас! И снимите немедленно пиджак, тут очень жарко. – Да, – ответил Лопухин, принимая угощение. – Я уже заметил… – Это печка. – Либерман, осторожно неся блюдце со стаканом в одной руке, а второй опираясь на трость, вернулся к столу. – Печку я топлю даже летом! Иначе этот дом развалится на части. Уж поверьте! Обратили внимание на сырость в коридоре? – Да, запах… – Премерзкий! – согласился мужчина. – Дом очень старый. Сырость немыслимая. Даже летом. И никто не может сказать почему. Он осторожно помешал сахар ложечкой и поинтересовался, искоса поглядывая на Ивана: – А вы по какому вопросу к нам? – Я из Москвы, – начал Лопухин. Либерман кивал на каждое его слово, словно ему было заранее известно о том, кто такой Иван и зачем он пожаловал. – Командирован от газеты «Правда». Мне в колхоз «Карьяла» попасть было бы хорошо… Лопухин протянул Либерману командировочное удостоверение. – Ага… – Начальник ж/д узла, быстро стрельнул глазами на Ивана, потом в удостоверение и забубнил: – Все понятно, все понятно… Сейчас организуем. Он выудил из-под стола большой черный телефонный аппарат, снял трубку. Потом долго стучал по рычажкам и кричал: «Алло!» Через некоторое время в трубке ответили. – Мне колхоз «Карьяла»! Срочно. Что? Черт знает что. – Либерман с сожалением убрал аппарат под стол. – Обрыв. Опять обрыв. У нас, к сожалению, это часто бывает. – Ну… – Лопухин развел руками. – В конце концов, это не трагедия. Я могу и сам добраться. Не в первый раз. – Что вы?! – Либерман затряс бородой. – Не думайте даже. В здешних лесах не то что приезжий, а и местный житель заблудиться может. – Но ведет же туда дорога! – Конечно, ведет! Но отпускать вас одного я… не имею права. Представляете, что будет, если вы тут где-нибудь в болото провалитесь?! Корреспондент центральной газеты! Вы представляете? – Не очень. – Зато я представляю. – Иосиф махнул рукой. – Пейте чай. Либерман выбрался из-за стола и ушел в соседнюю комнату. Было слышно, как со скрипом распахивается окно. – Бора! Бора! Где он?! Ему что-то неразборчиво ответили. – Так позовите его ко мне! Пусть идет сразу же. Бора! Черт… – Либерман вернулся. – Сейчас все будет. Вскоре в коридоре скрипнули полы и в кабинет вошел высокий, под два метра ростом, парень лет двадцати, в штопаной спецовке. – Ну… – Что «ну»? Оболтус! – Начальник ж/д узла всплеснул руками. – Где ты шастаешь? – Я генератор чинил. Либерман только вздохнул и обратился к Ивану: – Это мой племянник. Бора. Работает под моим чутким руководством нашим электриком. И, знаете, если бы не я, он давно бы… – Ну, Иосиф Карлович, – пробасил племянник. – Давно бы неизвестно чем занимался, – завершил фразу Либерман и поверх очков посмотрел на Лопухина. – Понимаете? Но не могу же я бросить племянника в беде. Сына родной сестры. Единственного. Конечно, я вытащил его сюда. Слава богу, что у нас всегда нужны люди, чтобы работать. – Он повернулся к единственному сыну родной сестры: – Поедешь на линию. Опять обрыв. – Почему я?! – Потому что магазин дяди Фимы стоит больше, чем твоя дурная башка! Собирайся, возьмешь у Семена телегу, передашь, что я сказал. И мигом в «Карьяла». С тобой поедет наш гость. Корреспондент, между прочим, центральной газеты. Тебе понятно? ------------- "Скачайте книгу в нужном формате и читайте дальше"
Из Петрозаводска пассажирских не было. В глушь Карельского перешейка шли только товарняки, пустые огромные стальные «рогатки» для перевозки леса, теплушки и цистерны. Иван договорился с машинистом, и тот махнул рукой: «Залезай, не жалко…»
