Следуя профессиональной привычке, Савидж нажал кнопку этажа на один уровень ниже, чем тот, который ему требовался. Разумеется, непрошеный посетитель смог бы добраться на лифте лишь до второго сверху этажа. Только компьютерная карточка, опущенная в прорезь кабины лифта, автоматически поднимала нужных лиц на самый верх здания. Савиджу тоже выдали такую карточку, но пользоваться ею он отказался. Он вообще ненавидел лифты. Их обособленность внушала ему опасения. Никогда не знаешь, что может ожидать тебя за открывающимися дверьми. Нет, Савидж не ожидал на сей раз какого-либо подвоха, просто он считал, что за одним нарушением диктуемых профессией правил неизбежно последуют другие, и когда придет настоящая беда, то достойно встретить ее он уже не сможет. Кроме того, в этот теплый сентябрьский день в Афинах он хотел проверить систему безопасности того человека, к которому его пригласили. Хотя у него частенько бывали богатые и влиятельные клиенты, как правило, политики и крупные предприниматели, встреча с человеком, совмещающим оба эти поприща, да к тому же являющимся живой кинолегендой, была для Савиджа особой честью. Такое случается нечасто. Когда лифт остановился и двери распахнулись, Савидж отступил немного в сторону. Внутренне сосредоточившись, он острожно выглянул в коридор и, когда никого не обнаружил, расслабился и прошел к двери, на которой по-гречески было написано «пожарный ход». Ручка беспрепятственно повернулась. Савидж осторожно шагнул за дверь и оказался на лестничной площадке. Каучуковые подметки заглушали шаги по бетону. Все двадцать семь этажей казались вымершими. Полная тишина. Савидж повернулся к находившейся рядом справа двери и подергал ручку. Отлично. Так и должно быть. С той стороны задвижка непременно — в случае необходимости — могла быть открыта. Но здесь непрошеные посетители остановились бы и не смогли подняться выше. Савидж сунул в замочную скважину два металлических зубца — один для доступа к системе рычагов, второй для отыскания щелей, через которые можно добраться до задвижки и отодвинуть ее. Через семь секунд он открыл дверь, огорчившись, что запор оказался таким простым. Полагалось бы провозиться по крайней мере с ним вдвое дольше… Н-да… Савидж проскользнул в проем, медленно затворил за собой дверь и стал внимательно оглядывать идущие вверх ступени. Никаких телекамер ближнего обзора он не обнаружил. Здесь царила полутьма, что оказалось для него весьма кстати. Он добрался до следующей площадки и снова внимательно огляделся. Охраны нигде не было видно. Попробовал ручку, нахмурился: дверь была не заперта. Но мало того, когда он открыл эту дверь, то и за ней не обнаружил охраны. По заглушающему шаги ковровому покрытию Савидж двигался вдоль коридора, отыскивая нужный ему номер. Едва войдя в коридор, он сразу же учуял резкий запах табачного дыма. И вот сейчас, повернув за угол, Савидж увидел в дальнем конце коридора сгрудившихся в кучку троих мужчин. Один стоял, засунув руки в карманы, второй покуривал сигарету, а третий пил кофе. Между тем охранники тоже заметили Савиджа и насторожились. Внешне они походили на футболистов, широкогрудых, с бычьей шеей, так что костюмы им были явно малы. Человеку несведущему они могли внушить страх, но профессионалу было ясно, что при такой фигуре непросто «потеряться» в толпе, а могучие мускулы не всегда способны компенсировать ловкость и маневренность в ближнем бою. Савидж постарался придать своему лицу дружелюбное выражение. При росте шесть футов он ссутулился так, что казался на несколько дюймов ниже. Приближаясь к охранникам, он изобразил искреннее восхищение по поводу их внушительной внешности, повергнув их тем самым в высокомерный восторг. Изучая его документы, разумеется, фальшивые, охранники устроили настоящий спектакль. Они даже обыскали его, однако, не воспользовавшись детектором металла, не обнаружили у него за отворотом пиджака небольшой нож. — Все в порядке, проходите, вас ждут, — сказал один из охранников. — А почему вы не воспользовались лифтом? — Не сработала компьютерная карточка. — Савидж протянул ее охраннику. — Пришлось остановиться на этаж ниже и подняться по лестнице. — Но ведь двери на лестницу заперты, — заметил второй охранник. — Значит, на сей раз гостиничная прислуга оставила их открытыми. — Как бы то ни было, виновному несдобровать, — пригрозил третий. — Я вас отлично понимаю. Сам не терплю небрежности в работе. «Футболисты» закивали, искоса поглядывая на визитера, расправили плечищи и препроводили Савиджа в номер. «Нет, — подумал он. — Незыблемое правило охранника — никогда не покидать своего поста».
Глава 2
Савидж оказался в довольно просторной, со вкусом обставленной гостиной. Но что сразу же привлекло его внимание и к чему он отнесся крайне неодобрительно, это стена напротив входа, почти целиком скрытая плотными портьерами. А в широкую щель между ними виднелась часть огромного, от пола до потолка, окна, из которого открывалось великолепное зрелище — Парфенон на Акрополе. Хотя обычно Афины окутаны пеленой удушливого смога, сейчас ветер разогнал его, воздух очистился, и в лучах полуденного солнца засияли развалины древнего храма. Савидж позволил себе задержаться лишь на минуту у окна, любуясь великолепным зрелищем, — он вообще не любил огромных окон с раздвинутыми портьерами: они невольно привлекали внимание врага, побуждая установить телескопическое наблюдение или подслушивание с помощью работающих на микроволнах микрофонов, а то и пустить в ход снайперскую винтовку. Потенциального клиента, с которым Савиджу предстояло встретиться, в гостиной не оказалось. Он огляделся по сторонам. Дверь слева от него — судя но всему, гардеробная, а может быть, ванная и спальня. Из-за двери справа доносился приглушенный женский голос, и Савидж понял, что спальня находится именно там. Видимо, женщина разговаривает по телефону, решил он. В голосе ее чувствовалась настойчивость, словно она пыталась в чем-то убедить своего собеседника. С профессиональной выдержкой Савидж продолжал оглядывать гостиную. Чуть правее от двери, в которую он вошел, висели две картины Моне и три — Ван Гога. Охранники-громилы откровенно заскучали. Двое из них, пошаркав ногами, поправили галстуки и отправились на свои посты в коридор, несомненно для того, чтобы снова коротать время за кофе и сигаретами. Третий, продолжая демонстрировать служебное рвение, закрыл за ними дверь и, подперев ее спиной, скрестил руки на груди. Он так сильно прижал их к грудной клетке, что со стороны могло показаться, будто его терзает невыносимая боль. Прислушиваясь к шелесту кондиционера, Савидж перешел к горке и стал рассматривать коллекцию выставленных за стеклом китайских ваз. Привалившийся к двери телохранитель вдруг вытянулся по стойке «смирно». Дверь по правую руку от Савиджа распахнулась, и в комнату вошла женщина-легенда. По официальным данным ей было сорок пять лет. Но выглядела она такой же ослепительно юной, как и в последнем своем фильме, снятом десять лет назад. Высокая, стройная, изящная. Проницательные голубые глаза. Безупречный овал лица, обрамленного доходящими до плеч, выбеленными солнцем волосами, чувственные губы. Гладкая загорелая кожа. Мечта любого фотографа. Десять лет назад на пресс-конференции по случаю присуждения ей «Оскара» за лучшую женскую роль года она удивила всех, объявив, что больше не будет сниматься в кино. А замужество месяцем позже явилось еще большей сенсацией — избранником ее стал монарх маленького, но необычайно богатого островного государства неподалеку от Французской Ривьеры. Когда пошатнулось здоровье супруга, она сама занялась его делами, удвоив доходы от туризма и казино. Правила она так же, как играла в фильмах. Кинокритики называли ее манеру игры «огонь и лед». Страстно, но в меру. Именно так она исполняла в фильме любовные сцены. Сцена, в которой она обольщала блистательного похитителя драгоценностей, чьи ухаживания на протяжении всего фильма настойчиво отвергала, считается в истории кинематографа блестящим примером сексуальной игры. Она знала, чего хотела, но добивалась поставленной цели лишь тогда, когда была уверена, что это не сопряжено с риском. Казалось, ей было приятнее отдавать, нежели получать, как в сцене обольщения похитителя драгоценностей, — она даровала ему ночь, которую он будет помнить всю жизнь. Ее подданные-островитяне изъявляли ей почтение в расчете на великодушие и щедрость. В ответ она махала им ручкой, и только, но порой внезапные порывы ее великодушия по отношению к больным, бездомным, одиноким бывали ошеломляюще щедрыми. Такое сострадание к несчастным подданным могло быть воспринято как слабость, подобная огню, способному растопить ее холодную сдержанность. Однако подобные эмоции охотно пускались ею в ход ради достижения той или иной политической цели, и в этом случае они не знали границ. Если, конечно, это не было сопряжено с каким-либо риском и пока ее подданные любили свою благодетельницу. Приблизившись к Савиджу, она улыбнулась. Ослепительно. Кино в реальной жизни. Со своей стороны, Савидж оценил эффектность ее появления, прекрасно понимая, что женщина осознает производимое ею впечатление. На ней были черные кожаные сандалии ручной работы, брюки-юбка в складку бордового цвета, шелковая блузка цвета яйца малиновки (три верхние пуговки расстегнуты, чтобы виднелась слегка приоткрытая загорелая грудь, а нежно-синий цвет явно выбран был для того, чтобы подчеркнуть голубизну глаз), часы от Картье и бриллиантовый кулон с такими же серьгами (их сияние вместе с выбеленными солнцем волосами усиливало блеск ее огромных глаз). Стоя рядом с Савиджем, она повернулась к телохранителю и глазами указала ему на дверь: — Спасибо. Здоровяк телохранитель нехотя удалился, сожалея, что не удастся послушать разговор. — Прошу прощения за то, что заставила вас ждать, — произнесла женщина, приблизившись к Савиджу еще на шаг, так что он мог ощутить тонкий аромат ее духов. Голос ее был бархатист, рукопожатие — твердо. — Пять минут? — Савидж пожал плечами. — Нет нужды извиняться. Моя профессия приучила меня к терпению. А кроме того, у меня была возможность полюбоваться вашей изумительной коллекцией. — Он указал жестом на стоявшие под стеклом китайские вазы. — Надеюсь, по крайней мере, что она ваша. Вряд ли какой-нибудь отель в мире, даже «Король Георг Второй», мог бы украсить апартаменты всех своих — или даже только избранных — клиентов бесценными произведениями искусства. — Я повсюду вожу их с собой. Частичка дома всегда при мне. Вы цените китайскую керамику? — Ценю? Можно сказать, да, хотя почти ничего о ней не знаю. Но в любом случае наслаждаюсь красотой, ваше величество. Вашей — прошу прощения за неуклюжий комплимент — в том числе. Знакомство с вами для меня большая честь. — Как с членом королевской семьи или как с бывшей кинозвездой? — Как с бывшей актрисой. Быстрый взгляд, короткий кивок головы. — Вы очень любезны. Может быть, вы почувствуете себя более раскованно, если мы отбросим формальности? Пожалуйста, называйте меня именем, которое я носила в бытность киноактрисой. Джойс Стоун. Савидж изобразил изящный кивок. — Мисс Стоун. — О, да у вас зеленые глаза. — Ничего особенного, глаза как глаза, — откликнулся Савидж. — Наоборот. Просто замечательно. Хамелеоний цвет. Ваши глаза и одежда одного цвета. Серый пиджак. Голубая рубашка. Не очень внимательный информатор сказал бы, что ваши глаза… — Серо-голубые, но никак не зеленые. Вы проницательны. — А вам известны чудесные свойства света. Вы искусно пользуетесь этим. — Это полезно в моей работе. — Савидж повернулся к картинам на стене. — Изумительно. Если не ошибаюсь, «Кипарисы» Ван Гога совсем недавно были проданы на аукционе «Сотби». Неизвестный покупатель заплатил за нее весьма значительную сумму. — Не помните, сколько именно? — Пятнадцать миллионов долларов. — И теперь вам известен таинственный покупатель. — Я, мисс Стоун, имею дело с информацией, не подлежащей разглашению. Если бы я не умел хранить тайн, то завтра же остался бы без работы. Все, что вы говорите, для меня словно исповедь. А я сам — ваш священник. — Исповедь, священник? Надеюсь, это не означает, что я не могу предложить вам выпить? — Пока я на вас не работаю, можете. — Но я предполагала, что вы пришли сюда для того, чтобы взяться за дело, которое… — Я здесь, чтобы выслушать вас, — вежливо напомнил Савидж. — Пока меня не наняли. — С вашими-то верительными грамотами? Я уже заранее решила вас нанять. — Прошу прощения, мисс Стоун, но я здесь для того, чтобы выяснить, захочу ли я принять ваше предложение. Чудо-женщина пристально изучала лицо Савиджа. — Так, так. — Теперь она смотрела на него в упор. — Обычно люди считают за честь работать на меня. — Я не собирался вас обидеть. — Разумеется. — Она подошла к дивану. — Если вы, мисс Стоун, не против… Она вскинула брови. — Лучше бы вам сесть вот на этот стул. Диван слишком близко к окну. — К окну? — Или позвольте мне задернуть шторы. — Ага, теперь поняла. — В ее голосе звучало любопытство. — Но так как я очень люблю солнечный свет, то лучше сяду туда, куда вы мне предложили. Скажите, а вы всегда так защищаете людей, на которых не собираетесь работать? — Сила привычки. — Интригующая привычка… мистер… Боюсь, что позабыла ваше имя. Савидж усомнился в этом. Эта женщина, похоже, помнила абсолютно все, что хотела помнить. — Это совершенно не важно. То имя, которое я вам назвал, — вымышленное. Обычно пользуюсь псевдонимом. — Тогда как же мне вас представлять в обществе? — Никак. Если мы придем к соглашению, вы не должны привлекать ко мне внимание. — На людях. Но как же мне вас называть приватно? — Савидж. — Простите, не поняла… — Это псевдоним. — Вы получили его, служа в организации «Моя Воля»? Савидж не выразил удивления. — Название вашего подразделения — это акроним, не правда ли? Море, Воздух, Земля. Морская пехота Соединенных Штатов, более известная как СИИЛз — Морские Котики. Савидж с трудом подавил желание нахмуриться. — Я вам уже говорила, что нахожу ваши верительные грамоты впечатляющими, — продолжала женщина. — Привычка пользоваться псевдонимом свидетельствует о том, что секретность для вас превыше всего. Но, проявив настойчивость, я кое-что о вашем прошлом все-таки узнала. Если я вас как-то встревожила, то хочу особо подчеркнуть — все, что мне известно, останется в тайне. Но… слухами земля полнится. Та помощь, которую вы оказали некоему члену английского парламента в защите его от террористов Ирландской республиканской армии, снискала вам известность в определенных кругах. Этот государственный деятель просил меня еще раз поблагодарить вас за спасение его жизни. Итальянский финансист также безмерно благодарен вам за возвращение его похищенного сына. Западногерманский промышленный магнат считает, что его корпорация неизбежно обанкротилась бы, если бы вы не обнаружили его соперника, крадущего их технические разработки. Савидж молчал. — Не надо скромничать, — проговорила женщина. — Вам тоже. Информаторы у вас превосходные. — Это одна из привилегий королевских фамилий. Восхищение итальянского финансиста было особенно впечатляющим. Вот его-то я и спросила, как с вами можно связаться. Он снабдил меня номером телефона — в моей прошлой жизни мне сплошь и рядом приходилось иметь дело с этими людьми — вашего агента. — Надеюсь, вам неизвестно его имя. — Непосредственно с ним я не говорила. Только через посредников. — Хорошо. — Теперь о деле. — Еще одно мое правило, мисс Стоун. Не стоит вдаваться в подробности сейчас и здесь. — Но нас никто не сможет подслушать. Здесь нет никаких подслушивающих устройств, микрофонов… — А почему вы так уверены? — Телохранители только сегодня утром проводили проверку. — Именно поэтому я повторяю… — Чтобы я не вдавалась в подробности? Мои телохранители не внушают вам доверия? — Да нет, почему же, внушают. — Похоже, что как-то не очень. — Я не любитель критиковать. — Еще одно весьма похвальное правило. Ну, что же, Савидж. — Ее улыбка была подобна сиянию бриллиантовых серег. Она наклонилась вперед и коснулась его руки. — Не хотите ли осмотреть местные достопримечательности? ---------------------------------------------------------------
"Скачайте
всю книгу в
нужном формате и читайте дальше"
Следуя профессиональной привычке, Савидж нажал кнопку этажа на один уровень ниже, чем тот, который ему требовался. Разумеется, непрошеный посетитель смог бы добраться на лифте лишь до второго сверху этажа. Только компьютерная карточка, опущенная в прорезь кабины лифта, автоматически поднимала нужных лиц на самый верх здания. Савиджу тоже выдали такую карточку, но пользоваться ею он отказался. Он вообще ненавидел лифты. Их обособленность внушала ему опасения. Никогда не знаешь, что может ожидать тебя за открывающимися дверьми. Нет, Савидж не ожидал на сей раз какого-либо подвоха, просто он считал, что за одним нарушением диктуемых профессией правил неизбежно последуют другие, и когда придет настоящая беда, то достойно встретить ее он уже не сможет.
