Возможно, это было связано с фазами луны. «Нет, я не оборотень», — подумал он и тихо рассмеялся про себя. Никаких клыков, никаких когтей, неожиданно вырастающих на руках. Лишь только сигнал, возникающий в сознании, приходящий без предупреждения. Как всегда, в те моменты, когда ему приходилось терпеливо ждать, он не мог не думать об этой движущей силе. Что было ее причиной? Все те годы, что он жил с приливами этой необходимости, он так и не смог связать их с каким-либо конкретным явлением. Это начиналось при самых разных обстоятельствах. После хорошего обеда в придорожном кафе или в солнечный воскресный день, когда он чинил водопроводный кран на кухне, а однажды после того, как он проснулся в два часа ночи, чтобы поймать воробья, который залетел в дом через окно, каждый раз одно и то же. Сначала его голова могла быть забита рядовыми делами буднего дня, и вдруг он неожиданно мог снова оказаться во власти этих… приливов. Борясь с холодом октябрьской ночи, он поднял воротник спортивной куртки; затем взглянул на часы. Он всегда наслаждался, предвкушая этот вызов. То же самое произошло и теперь. Несмотря на то, что сейчас ему было холодно. «Нужно было надеть шарф или свитер», — проворчал он про себя. Он всегда старался одеваться легко, насколько это было возможно. Чем меньше носишь, тем меньше теряешь. Шарф мог бы создать дополнительные проблемы, оказаться мелочью, которая его погубит. Он засвистел мотивчик песни, название которой попытался вспомнить, но так и не смог, затем ему на ум пришло стихотворение: «Я прыгаю, как кукла на веревочке…» — и он мысленно закончил: «Я бы назвал это весенней лихорадкой, но я знаю, что весна здесь ни при чем». Он иронично улыбнулся, зов был достаточно сильным, однако он так и не почувствовал ни сильной лихорадки, ни уж тем более желания попрыгать. Он был охвачен одной мыслью… Его миссия, даже долг, ниспосланный свыше. Улыбка быстро сбежала с его губ, и в голове прояснилось при виде одинокой фигуры молодой женщины, появившейся в дверях здания на противоположной от автостоянки стороне улицы. Девушка шла по широкой асфальтированной дороге, мимо припаркованных машин, направляясь к домам. Почувствовав свежий прилив энергии, он собрался выйти из своего укрытия. Перед выходом он глубоко вздохнул, наполняя легкие воздухом, как пловец-чемпион, балансирующий на поверхности последние секунды перед тем как нырнуть. Идти было труднее, чем он предполагал вначале, и последние десять ярдов ему пришлось пробежать. От такого усилия дыхание участилось, а это было нежелательно. Он должен выглядеть спокойным, расслабленным, иначе ничего не выйдет. Когда наступил критический момент, он проделал все великолепно, в точности выполнив каждое запланированное ранее движение. Хорошенькая девушка улыбнулась, почувствовав чье-то присутствие, и остановилась, вглядываясь в темноту, отделявшую их друг от друга. Это замешательство, остановка, чтобы трезво оценить ситуацию… всегда так похожи… Успокоившись, она подошла на шаг ближе. Он сосредоточился на своих сумках, которые уронил и «пытался» собрать, делая вид, что никого не замечает. Наконец сомнения рассеялись, и она задала прекрасный, нужный вопрос: «Вам помочь?» Только тогда он взглянул на нее и ослепительно улыбнулся.
Глава 1
— Рэнди, — сказала маленькая девочка, когда подошла ее очередь, и протянула книгу. — Это для меня, поэтому вы можете написать «На память Рэнди». Не успела Кэрол Уоррен взять ручку, чтобы надписать книгу, как суровая женщина за спиной девочки выступила вперед и уточнила просьбу: — Ее зовут Миранда. Напишите «На память Миранде», мне так больше нравится. Кэрол заколебалась. Почему бы не надписать книгу так, как попросила девочка? Это ведь для нее, не так ли? Но ситуация не располагала к долгим раздумьям. У вращающегося стула, сидя на котором в книжном магазине обычно и надписывали свои книги писатели, уже стояло еще пятеро детей с мамами, терпеливо ожидая своей очереди, чтобы получить автограф Кэрол, автора «Пещеры дракона». «На память Миранде, с любовью, Кэрол Уоррен» , — написала Кэрол красивым почерком, предназначенным специально для таких случаев. Девочка взяла книгу с благодарной улыбкой на лице. — Почему тебе нравится называться Рэнди? — проворчала мать, когда они отошли. — Это мальчишеское имя… После того как следующие пятеро получили автографы, поток покупателей иссяк. Лысеющий молодой человек, хозяин книжного магазина «Добрый великан», стоял рядом с Кэрол у ниши, которую называли «Уголок автора». — Прекрасный оборот, — проговорил он, наклоняясь к Кэрол. — Такого не было с тех пор, как здесь побывал Сендак. — Я рада, что вы довольны, — ответила Кэрол. — Я более чем доволен. Если так пойдет, мы продадим сотню экземпляров. Он взглянул на часы. — Пока у нас небольшое затишье, я был бы рад угостить вас ленчем. Вы трудились два часа. Кэрол давно заметила, что он проявляет к ней интерес, и подозревала, что приглашение на ленч подразумевает нечто большее. Она почувствовала себя виноватой в том, что поощряла его ухаживания. — Спасибо, но я, пожалуй, останусь, — сказала она с самой теплой улыбкой, на которую только была способна. — Если появится еще кто-нибудь, мне бы не хотелось заставлять ждать. Это была правда. Кэрол была искренне признательна детям, которые проявляли интерес к ее работе. Не так уж и давно в одном из книжных магазинов она тоже должна была подписывать свои книги, но никто не пришел. Но затем, четыре года назад, на Рождество, вышла книжка «Темный океан Даны», фантазия Кэрол о морском чудовище, которое подружилось с дочерью рыбака. Удивительно, но книга стала бестселлером, и с тех пор книги Кэрол расходились постоянно увеличивающимися тиражами. И действительно, очередь за автографом опять начала выстраиваться. Короткая передышка сбила Кэрол с ритма машинального надписывания, и теперь, как и утром, она снова старалась поболтать с каждым малышом. Приятная внешность и искренний тон, хрупкая фигурка и длинные светлые волосы, заколотые гребнями, позволяли Кэрол заводить дружбу с каждым любящим читать ребенком — она отвечала их представлениям о том, как должна выглядеть героиня книжки «Алиса в стране чудес» — слабой и в то же время мужественной. Кэрол не могла этого не сознавать, и поэтому иногда немного играла: вместо изысканных платьев носила блузки с закрытым воротом, особенно, когда надо было подписывать книги. Дети не только ценили ее работу, но и, увидев воочию, мгновенно влюблялись в нее благодаря ее удивительной внутренней чистоте. Этим же объяснялось то, что она была крайне привлекательна для мужчин, но и в то же время их отпугивала. Она производила впечатление человека сдержанного, скрытного, девушки, верящей, что в один чудесный день появится ее Прекрасный Принц и разбудит Спящую Красавицу. Кэрол подписала еще дюжину книг, когда, подняв глаза, неожиданно увидела не маленького ребенка, а высокого мужчину с суровым лицом, который смотрел на нее напряженным взглядом. В нем было что-то неуловимо пугающее. Хотя взрослые часто приходили, чтобы получить автограф для детей и внуков, но уже в том, как он как-то по-особенному решительно стоял напротив, Кэрол почувствовала, что его просьба не будет простой и доброй. Посетитель был одет в плащ из серой саржи, выглядевший слишком теплым для ранней осени, и жемчужно-серую шляпу, чуть сдвинутую на лоб, отчего глаз почти не было видно. Он не сразу протянул ей книгу, которую крепко прижимал к себе, почти спрятав в больших ладонях, продолжая смотреть на нее. «Такое впечатление, что он пытается сравнить меня с портретом в книжке», — подумала Кэрол. Знал ли он ее? У нее самой шевельнулось смутное чувство, что она его где-то недавно видела: то ли в ресторане, то ли в переполненном автобусе. Секунды две она пристально смотрела ему в глаза, принимая вызов. Нет, теперь она была абсолютно уверена в том, что никогда его не видела. Но, только задержав взгляд, она представила, как можно было бы нарисовать это лицо под мягкими полями шляпы. Тонкие черты, высокие скулы, придававшие ему аскетический вид, хотя большой нос, широкий рот и глубокая ямка на подбородке делали бы его угрюмым и неприятным, если бы не были так четко очерчены. Как бы внушительно он ни выглядел, общее впечатление сглаживалось за счет теплых карих глаз незнакомца, в уголках которых залегли глубокие морщины, свидетельствующие о долговременном пребывании на солнце. Было трудно определить его возраст — Кэрол дала ему чуть больше пятидесяти. Манера одеваться говорила о том, что мужчина не молод, однако то, как плащ сидел на нем, а также прямая осанка свидетельствовали о силе и энергии. Он выглядел как стареющий хозяин ранчо или лесоруб, надевший городской костюм. Не желая больше продолжать эту дуэль взглядов, Кэрол протянула руку за книгой. — Могу ли я надписать ее для вас? Он подал книгу. — Спасибо, мисс Уоррен, будьте так добры. Она обратила внимание на его речь — речь джентльмена. И голос — твердый и низкий, но хорошо поставленный — голос человека, привыкшего контролировать свою силу. — И как мне ее подписать? — спросила Кэрол, открывая книгу. Он скептически посмотрел на нее, словно бы думал, что она должна знать, чего он хочет. Затем произнес: — Напишите, пожалуйста, «На память Сьюзан», через «з».
Возможно, это было связано с фазами луны. 
