«Нам следовало обратить внимание на кровь…» Чарльз Дарвин смотрел на эти слова, выведенные черными чернилами на белой странице своего дневника, но видел только алый цвет. Несмотря на маленькую печурку, обогревающую его каюту, он дрожал от холода, пробиравшего его до мозга костей, – и этот лед, казалось ему, больше никогда не растает. Чарльз беззвучно пошевелил губами, читая молитву, вспоминая, как отец заставлял его пойти учиться на священника после того, как он бросил медицинское училище. «Быть может, мне надо было послушаться отца». Вместо этого Чарльз поддался зову манящих чужих берегов и новых открытий. Год назад, буквально день в день, он принял предложение отправиться в кругосветное путешествие на борту корвета «Бигль» в качестве естествоиспытателя. В нежном возрасте двадцати двух лет Чарльз был готов посмотреть мир, сделать себе имя. И вот чем это закончилось: у него на руках кровь… Чарльз обвел взглядом каюту. Когда он впервые поднялся на борт корвета, ему отвели место в навигационной каюте, тесном помещении, в котором посредине господствовал большой стол, пронзенный насквозь толстым столбом бизань-мачты. Все свободное место – шкафчики, полки и даже рукомойник – Чарльз использовал как рабочее место и временное хранилище собранной коллекции. Здесь расположились кости и другие останки, зубы и раковины, чучела и заспиртованные экземпляры необычных змей, ящериц и птиц. Сбоку стояла доска с приколотыми жуками чудовищных размеров, с рогами, как у африканских носорогов. Рядом с чернильницей выстроились банки с высушенными растениями и семенами. Чарльз хмуро осмотрел свое собрание – капитан Фитцрой, начисто лишенный воображения, называл его бесполезным мусором. «Наверное, нужно было отправить все это в Англию до того, как «Бигль» покинул Огненную Землю…» Но, к сожалению, его, как и остальных членов команды, захватили рассказы коренных жителей этих мест, индейцев из племени яган. Они охотно делились преданиями о чудовищах, богах и неописуемых чудесах. И из-за этих рассказов «Бигль» отклонился от курса, повернув от южной оконечности Огненной Земли еще дальше на юг, через забитые льдом моря к замерзшему миру на дне Земли. – Terra Australis incognita, – пробормотал вслух Чарльз. Печально знаменитая Неведомая Южная Земля. Он достал из кучи бумаг, которыми был завален стол, старинную карту. Девять дней назад, вскоре после прибытия на Огненную Землю, капитан Фитцрой показал ему эту карту, составленную в 1583 году. На ней был изображен неизведанный континент на южной оконечности земного шара. Карта была очень неточной; не было учтено даже то, что современник картографа сэр Френсис Дрейк уже прошел ледяными водами пролива, отделяющего Южную Америку от этой неведомой земли. Однако несмотря на то что с момента составления карты прошло уже больше двух столетий, негостеприимный континент по-прежнему оставался загадкой. Даже его береговая линия до сих пор не была точно нанесена на карту. Поэтому стоило ли удивляться, что у всей команды «Бигля» разыгралось воображение, когда один из яганов, высушенный старейшина, преподнес им поразительный подарок? Корабль бросил якорь у бухты Вулия, где преподобный Ричард Мэттьюс основал миссию, обращая дикарей в христианство и обучая их зачаткам английского языка. И хотя старейшина, преподнесший дар, не говорил на языке короля, его подношение не нуждалось в словах. Это была грубая карта, нарисованная на куске выбеленной тюленьей шкуры, изображающая береговую линию южного континента. Одно это уже будоражило воображение, но рассказы, которыми сопровождался подарок, многократно усилили интерес. Один из аборигенов, получивший при крещении англиканизированное имя Джемми Баттон, рассказал про историю яганов. По его словам, племя жило на островах этого архипелага больше семи тысяч лет – поразительно долгий период, вызывающий большие сомнения. Кроме того, Джемми расхвалил мореходные качества своего народа, что больше соответствовало действительности, поскольку Чарльз уже обратил внимание на несколько больших парусных судов, стоящих в бухте. Хотя и довольно примитивные, они определенно могли выходить в открытое море. Джемми объяснил, что карта явилась плодом тысячелетней деятельности, на протяжении которой яганы исследовали великий континент на юге. Она передавалась из поколения в поколение, уточняясь и перерисовываясь от столетия к столетию, по мере того как яганы узнавали все новые сведения о таинственной земле. Джемми также пересказал предания об этом потерянном континенте, об огромных животных и невиданных сокровищах, об огнедышащих горах и бескрайних ледяных полях. И вот сейчас к Чарльзу вернулись отголоски самого поразительного утверждения. Он записывал в своем дневнике слова Джемми, звучащие у него в сознании. «Во времена, давно погрузившиеся в тень, рассказывали наши предки, лед ушел из долин и с гор. Выросли густые леса, и охота была хорошей, но в темноте также скрывались демоны, готовые пожрать сердца несведущих…» С палубы наверху донесся резкий крик. Вздрогнув от неожиданности, Чарльз забрызгал страницу чернилами. Ему с трудом удалось сдержать крепкое словцо. Однако боль и ужас, прозвучавшие в одной-единственной пронзительной ноте, не вызывали сомнений. Чарльз поднялся из-за стола. Судя по всему, последний член экипажа вернулся с наводящего смертельный страх берега. Отложив дневник и перо, Чарльз выскочил из каюты и, пробежав по короткому коридору, поднялся на объятую смятением палубу. – Будьте с ним осторожнее! – заорал Фитцрой. Капитан стоял у ограждения правого борта, в расстегнутом кителе, раскрасневшийся. Его черная борода была покрыта инеем. Шагнув на палубу, Чарльз прищурился, спасаясь от ослепительного летнего солнца Южного полушария. И тем не менее крепкий морозец обжег ему нос и проник в легкие. Черное море вокруг стоящего на якоре корвета было затянуто ледяным туманом, тонкая наледь покрывала такелаж. Из ртов перепуганных матросов, пытающихся выполнить приказ своего капитана, вырывались облачка белого пара. Чарльз поспешил к правому борту, чтобы помочь остальным поднять на палубу моряка из пришвартованной шлюпки. Раненого, с головы до пят завернутого в парусину, затащили наверх на веревках. Он не переставал громко стонать. Чарльз помог перенести беднягу через леерное ограждение и уложить его на палубу. Это был Роберт Ренсфрай, корабельный боцман. Фитцрой крикнул, подзывая судового врача, но тот находился в трюме. ухаживая за двумя моряками из предыдущего отряда, высадившегося на берег. Обоим не суждено было дожить до следующего рассвета – только не с такими ужасными ранами. «А что с боцманом?» Чарльз опустился на корточки рядом с раненым. Остальные моряки поднялись из шлюпки на борт «Бигля». Последним был Джемми Баттон, бледный как полотно, в ярости. Уроженец Огненной Земли пытался отговорить английских моряков ходить в это место, однако от его страхов отмахнулись как от туземных суеверий. – Все сделано как надо? – спросил Фитцрой у своего первого помощника, помогая Джемми подняться на борт. – Так точно, капитан. Три бочонка с черным порохом. Оставлены у входа. – Отлично. Как только шлюпка будет поднята на борт, разверните «Бигль» и приготовьте к стрельбе орудия левого борта. – Фитцрой с тревогой перевел взгляд на раненого боцмана, распростертого на палубе. – Где этот чертов Байноу? Словно вызванный этим ругательством, из люка появился тощий судовой врач, Бенджамин Байноу, поспешивший к раненому. Руки у него были по локоть в крови, на фартуке также алели кровавые пятна. От Чарльза не укрылось, как капитан и врач молча переглянулись. Байноу дважды покачал головой. Судя по всему, двое матросов умерли. Чарльз поднялся на ноги и отступил назад, освобождая место. – Разверните его! – распорядился врач. – Дайте мне осмотреть его раны. Чарльз отошел к леерному ограждению и встал рядом с Фитцроем. Капитан молча смотрел в подзорную трубу в сторону берега. Когда крики раненого усилились, Фитцрой передал трубу Чарльзу. Тот взял ее и после некоторых усилий навел на берег. Стены голубого льда обрамляли узкую бухту, в которой стоял на якоре корвет. Берег был затянут густым туманом, однако это было не то ледяное облако, которое лежало на море и обволакивало окрестные ледяные горы. Это были сернистые испарения, дыхание Аида, поднимающиеся из недр земли, чарующие и в то же время смертельно опасные. Порыв ветра на какое-то мгновение разогнал туман, открыв водопад крови, срывающийся с ледяной скалы. Кровь стекала алыми ручейками и потоками, словно просачиваясь из потаенных глубин, скрытых под замерзшей поверхностью. Чарльз знал, что на самом деле это не кровь, а какая-то смесь химических веществ и минералов, исторгнутых из подземных тоннелей. «И все же нам следовало прислушаться к зловещему предостережению, – снова подумал он. – Не нужно было проникать в этот тоннель». Чарльз навел подзорную трубу на вход в пещеру, отметив три промасленных бочонка у самого отверстия. Несмотря на все недавние ужасы, угрожавшие рассудку, он оставался человеком науки, искателем знаний, и хотя ему, наверное, следовало бы выступить против того, что намечалось, он молчал. К нему присоединился Джемми, что-то бормоча себе под нос на родном наречии, вероятно, вернувшийся к своим языческим молитвам. Обращенный дикарь ростом был лишь по плечо стоящему рядом англичанину, однако от него исходила сила воли, никак не вязавшаяся с хрупкой внешностью. Абориген неоднократно пытался предупредить команду «Бигля», но никто его не слушал. И тем не менее индеец скрепя сердце проводил глупых англичан к преисподней. Чарльз поймал себя на том, что его пальцы стиснули смуглую руку, схватившую ограждение. Самонадеянность и алчность моряков стоили жизни не только их товарищам, но и одному соплеменнику Джемми. «Мы ни в коем случае не должны были приходить сюда». Однако они совершили эту глупость – отклонились на юг от намеченного маршрута, поверив безумным рассказам про затерянный континент. Но в первую очередь их соблазнил один из значков на древней индейской карте. Им была обозначена эта пещера с рощицей деревьев, обещающих жизнь. Намереваясь обнаружить среди ледяных гор затерянный сад, «Бигль» лег на новый курс, в надежде присоединить к Короне эту девственную территорию. Истинный смысл обозначений на карте стал понятен слишком поздно. В итоге все это предприятие завершилось кошмаром и кровопролитием – и по всеобщему согласию любое упоминание об этом путешествии должно было быть стерто из судового журнала. «Никто не должен сюда возвращаться». А если кто-то и осмелится, капитан намеревался сделать так, чтобы здесь больше ничего не нашли. То, что спрятано в этой пещере, никогда не должно попасть в окружающий мир.
27 декабря 1832 года