15 ч. 17 мин. В то утро с пяти часов вовсю лил дождь. «Погодка вполне соответствует», — подумал доктор Барретт и не сдержал улыбки. Он ощущал себя персонажем одного из современных готических романов. Тут тебе и проливной дождь, и холод, и двухчасовая поездка в длинном, с кожаной обивкой внутри лимузине, что послал за ним Дойч. А потом бесконечное ожидание в коридоре, пока какие-то мужчины и женщины, время от времени поглядывая на него, торопливо сновали в спальню Дойча и обратно. Доктор Барретт достал из кармана куртки часы и открыл крышку. Он просидел здесь уже больше часа. Что нужно от него Дойчу? Наверняка это будет связано с парапсихологией. Во множестве газет и журналов, финансируемых стариком, вечно печатаются статейки на подобные темы: «Возвращение из могилы», «Девочка, которая никогда не умрет» — неизменно сенсационно, но редко основано на реальных фактах. Сморщившись от усилия, доктор Барретт положил правую ногу на левую. Это был высокий грузноватый мужчина в середине шестого десятка, его редеющие светлые волосы сохранили свой цвет, хотя в подстриженной бороде проглядывала седина. Он выпрямился на стуле с высокой спинкой и взглянул на дверь в спальню Дойча Эдит внизу, наверное, уже беспокоится. Барретт жалел, что взял ее с собой. Но кто мог знать, что это займет столько времени.
Дверь спальни Дойча отворилась, и вышел его секретарь Хэнли. — Доктор, — пригласил он. Барретт потянулся за тростью и встал. Проковыляв через прихожую, он встал перед невысоким секретарем и подождал, пока тот заглянул в дверь и объявил: — Доктор Барретт, сэр. Барретт протиснулся мимо Хэнли и вошел, секретарь закрыл за ним дверь. Обшитая темными панелями спальня казалась необъятной. «Святилище монарха», — подумал Барретт, двигаясь по ковру. Остановившись у массивной кровати, он посмотрел на сидящего в постели старика. Семидесятивосьмилетний Ролф Рудольф Дойч был лыс и скелетообразен, с пронзительным взглядом глубоко запавших темных глаз. Барретт улыбнулся. — Добрый день, — вежливо произнес он, в который раз удивляясь тому, что такая развалина правит целой империей. — Вы хромой, — просипел Дойч. — Мне не сказали об этом. — Что, простите? — насторожился Барретт. — Ладно, — оборвал его Дойч. — Полагаю, это не имеет решающего значения. Мои люди рекомендовали вас. Говорят, вы входите в пятерку лучших в своей области. — Он тяжело вздохнул. — Ваш гонорар составит сто тысяч долларов. Барретт вздрогнул. — Вам следует установить факты. — Относительно чего? — спросил Барретт. Дойч поколебался, прежде чем ответить, словно считая это ниже своего достоинства, но в конце концов сказал: — Относительно загробной жизни. — Вы хотите, чтобы я... — ...Чтобы вы сказали мне, соответствует это действительности или нет. У Барретта упало сердце. Такая сумма способна преобразить для него весь мир, но все же как быть с совестью? — Мне не нужна ложь, — продолжал Дойч. — Я покупаю любой ответ. Но правдивый и точный. Барретт ощутил прилив отчаяния. — Но как я смогу убедить вас в точности того или иного ответа? — вырвалось у него. — Если предоставите мне факты, — раздраженно ответил Дойч. — Где я их найду? Я физик. За двадцать лет изучения парапсихологии я так и не... — Если они существуют, — перебил его Дойч, — вы найдете их в единственном известном мне на земле месте, где можно подтвердить или опровергнуть концепцию загробной жизни. В доме Беласко в Мэне. — В Адском доме? В глазах старика что-то блеснуло. — В Адском доме, — подтвердил он.
Барретт затрепетал от возбуждения. — Мне казалось, после того, что случилось, наследники Беласко опечатали его... — Это было тридцать лет назад, — снова перебил его Дойч. — А теперь им понадобились деньги, и это место купил я. Вы можете быть там к понедельнику? Барретт поколебался, но, увидев, что Дойч собирается нахмуриться, кивнул: — Да. Такой шанс упустить нельзя. — С вами будут еще двое, — сказал Дойч. — Могу я спросить кто?.. — Флоренс Таннер и Бенджамин Франклин Фишер. Барретт постарался скрыть разочарование. Чрезмерно эмоциональная спирит-медиум и единственный выживший после катастрофы 1940 года. Он с трудом удержался от возражений. У него есть своя группа экстрасенсов, и вообще непонятно, как Флоренс Таннер или Фишер могут быть полезны в предстоящем деле. Фишер в детстве проявлял невероятные способности, но потом, после катастрофы, явно утратил свой дар, неоднократно попадался на мошенничестве и в конце концов совсем исчез из виду. Барретт вполуха слушал слова Дойча о том, что Флоренс Таннер полетит на север вместе с ним, а Фишер встретит их обоих в Мэне. Старик заметил выражение его лица. — Не беспокойтесь, руководить будете вы. Таннер едет туда лишь потому, что мои люди считают ее первоклассным медиумом... — Но лишь ментальным медиумом, — вставил Барретт. — ...а я хочу использовать и этот подход, так же как и ваш, — продолжил Дойч, словно Барретт ничего не говорил. — Смысл присутствия Фишера очевиден. Барретт кивнул. Ничего не поделаешь. Но когда проект будет запущен, придется привезти кого-то из своих людей. — Касательно расходов... — начал он. Старик отмахнулся. — Оставим это Хэнли. В средствах вас никто не ограничивает. — А время? — А вот времени у вас почти нет. Ответ нужен мне через неделю. Барретт побледнел. — Соглашайтесь или не беритесь! — рявкнул старик, и в его голосе слышалась неприкрытая ярость. Барретт понял, что нужно соглашаться, или он потеряет такую возможность — а шанс был, если он вовремя построит свой аппарат. Он кивнул: — Хорошо, через неделю.
15 ч. 50 мин. — Что-то еще? — спросил Хэнли. Барретт в уме еще раз пробежался по всем пунктам. Перечень всех необыкновенных явлений, зафиксированных в доме Беласко. Восстановление системы электроснабжения. Установка телефона. Плавательный бассейн и парилка. Он проигнорировал легкое недовольство на лице секретаря при упоминании четвертого пункта. Ежедневное плавание и парилка ему необходимы. — Еще, — сказал он, стараясь говорить непринужденно, но понял, что выдал свое возбуждение. — Мне нужно соорудить специальный прибор. У меня в номере есть схема. — Как скоро он вам понадобится? — спросил Хэнли. — Чем скорее он будет закончен, тем лучше. — Он большой? «Двенадцать лет», — подумал Барретт и сказал: — Довольно большой. — И все? — Все, что я могу придумать в данный момент. Конечно, я не упомянул условий проживания. — Для вас будет отремонтировано просторное помещение. Готовить и доставлять пищу будет одна пара из Карибу-Фолс. — Хэнли как будто сдержал улыбку. — Они отказываются ночевать в этом доме. Барретт встал. — Что ж, оно и к лучшему. Они бы только мешали. Хэнли проводил его до двери в библиотеку, но не успели они подойти, как дверь распахнул тучный человек и уставился на Барретта. Хотя и был лет на сорок младше и фунтов на сто тяжелее, Уильям Рейнхарт Дойч имел несомненное сходство с отцом. — Предупреждаю сразу, — проговорил Уильям Дойч, захлопнув дверь, — я хочу воспрепятствовать этой затее. Барретт уставился на него. — Я серьезно, — сказал Дойч. — Это же пустая трата времени, верно? Заявите это письменно, и я тут же выпишу вам чек на тысячу долларов. Барретт напрягся. — Боюсь, что... — Ведь ничего сверхъестественного не существует, верно? У Дойча побагровела шея. — Совершенно верно, — ответил Барретт, и на лице его собеседника появилась торжествующая улыбка. — Правильнее говорить «выходящего за границы нормального». Естественное не может быть чрезмерным... — Какая, к черту, разница! — прервал его Дойч. — Все равно все это суеверия! — Мне очень жаль, но это не так, — возразил Барретт. — А теперь, если позволите... Дойч схватил его за руку. — Берегитесь, вам лучше бросить это дело. Все равно вы никогда не получите этих денег... Барретт высвободил руку. — Делайте что хотите. Я буду этим заниматься, пока ваш отец не даст приказ остановиться. Он закрыл дверь и пошел по коридору. «То немногое, что известно науке на сегодня, — мысленно ответил он Дойчу, — вполне доказывает, что всякий, считающий парапсихические феномены суевериями, просто не сознает, что происходит в мире. Не счесть научных документов, которые...» Он остановился и прислонился к стене. Снова разболелась нога. Впервые он позволил себе признать, насколько трудным это может оказаться — провести неделю в доме Беласко. А что, если ситуация там действительно так плоха, как утверждали два отчета?
16 ч. 37 мин. «Роллс-ройс» мчался по шоссе к Манхэттену. — Это же страшная куча денег! Эдит все не могла поверить. — Не для него, — ответил Барретт. — Особенно если считаешь, что платишь за гарантированное бессмертие. — Но он должен знать, что ты не веришь... — Уверен: знает, — перебил ее Барретт. Ему не хотелось думать, что, возможно, Дойчу не сказали. — Он не из тех, кто берется за что-то, не получив полной информации. — Но сто тысяч долларов! Барретт улыбнулся. — Мне и самому не поверилось. Будь я похож на свою мать, я бы, несомненно, счел это божьим чудом. В жизни я не смог добиться двух вещей, и они связаны между собой — доказать мою теорию и обеспечить нашу старость. Поистине я не мог просить большего! Эдит улыбнулась в ответ: — Рада за тебя, Лайонел. — Спасибо, дорогая. Он потрепал ее по руке. — К вечеру понедельника, — снова забеспокоилась Эдит. — У нас не так уж много времени. — Мне кажется, что лучше поехать туда одному. Она уставилась на него. — Ну, конечно, я буду не один, — объяснил Барретт — Будут еще двое. — А как ты будешь там питаться? — Все предусмотрено. Мне придется лишь работать.. — Но ведь я всегда тебе помогала. — Знаю. Делоне в том... — А в чем? Он замялся. — Может быть, на этот раз тебе лучше не быть рядом, вот и все. — Почему, Лайонел? — Барретт не ответил, и она тревожно взглянула на него. — Дело во мне? — Разумеется нет. — Он смущенно улыбнулся. — Все дело в этом доме. — Разве это не еще один так называемый дом с привидениями? — спросила она, используя его же слова. — Боюсь, что нет, — признал он. — Можно сказать, это Эверест среди домов с привидениями. Было две попытки исследовать его — в тысяча девятьсот тридцать первом году, а потом в сороковом. Обе закончились несчастьем. Восемь участников или были убиты, или сами покончили с собой, или сошли с ума. Выжил лишь один, и не знаю, насколько уцелел его рассудок. Это Бенджамин Фишер — один из тех двоих, что будут работать со мной. — В общем-то, я боюсь не этого, — продолжил Барретт, попытавшись смягчить свои слова. — Я уверен в своих знаниях. Просто некоторые детали исследования могут оказаться, — он пожал плечами, — не слишком приятными. — И при этом ты хочешь, чтобы я отпустила тебя одного? — Дорогая... — А что, если с тобой что-то случится? — Ничего не случится. — А если? Со мной в Нью-Йорке, а с тобой в Мэне? — Эдит, ничего не случится. — Тогда нет причин, почему бы мне не поехать. — Она попыталась улыбнуться. — Я не боюсь, Лайонел. — Знаю. — Я не буду тебе мешать. Барретт вздохнул. — Знаю, что я многого не понимаю в твоей работе, но всегда могу чем-то помочь. Упаковывать и распаковывать твое оборудование, например. Помогать ставить эксперименты. Допечатать твою рукопись — ты говорил, что хочешь закончить ее к началу года. И мне хочется быть с тобой, когда ты докажешь свою теорию. Барретт кивнул. — Позволь мне подумать. — Я не буду мешать, — пообещала она. — И я знаю, что во многом могу помочь. Он снова кивнул, пытаясь все обдумать. Ясно, она не хочет оставаться. Это похвально. Если не считать трех недель в Лондоне в 1962 году, они после женитьбы никогда не разлучались. Действительно, ведь никому не будет хуже оттого, что он возьмет ее с собой. На своем веку она достаточно встречалась с парапсихическими явлениями, чтобы привыкнуть к ним. И все же было абсолютно неизвестно, что ждет их в этом доме. И Адским домом его прозвали совсем не случайно: там присутствовали какие-то силы, в результате действия которых физически или умственно оказались уничтожены восемь человек, причем трое из них, как и он, были учеными. И если даже он не сомневается в собственной компетентности и знании природы этой силы, неужели он решится подвергнуть ее действию Эдит?
15 ч. 17 мин. 