Понедельник, 15 июня 2004 года Питтсбург. Пенсильвания
Скоро начнется гроза. Укия Орегон чувствовал в воздухе запах воды, а на коже — легкое давление. Он высунулся из окна «чероки» и увидел на дальнем горизонте за небоскребами Питтсбурга темные тучи. Укия залез обратно в машину, откинул с глаз длинные черные волосы. Его партнер, Макс Беннетт, шумел в своей обычной манере: кричал по очереди по сотовому телефону — на собеседника, на транспортные пробки и сетевые страницы, информирующие о ситуации на дорогах... а поверх всего этого радио монотонно излагало новости. — Крэйнак, детектив. Да, я подожду. Да на мосту Ветеранов пробка, ты, идиот! — Последний крик относился к навигационному компьютеру «чероки», который выдавал безнадежно устаревшую информацию. — Иначе что бы мы тут делали десять минут? Подвинь свой зад, дорогуша, дай дорогу! На этот раз Максу не угодил белый «сааб» в левой полосе; в отличие от них он медленно, но все же продвигался вперед. — Скоро пойдет дождь, — сообщил Укия. — Если Крэйнак вызвал нас для слежки, можем не успеть. Макс только фыркнул, пытаясь одновременно втиснуть «чероки» в просвет между машинами и продолжить разговор с дежурным оператором питтсбургской полиции. — Что вы сказали? А вы уверены, что правильно запомнили? Он К-Р-Э-Й-Н-А-К, Крэйнак. Да, с двумя «к». — Макс коснулся экрана «чероки», вызвал нужную страницу из Интернета. — Дать вам номер его значка? Могу и номер страховки назвать, и девичью фамилию жены. Да, подожду. Я сказал Крэйнаку, что мы будем в Окленде через час, но, по-моему, он меня не услышал. Укия не сразу понял, что Макс обращается к нему. — А он не сказал, зачем мы понадобились? Когда Укия и Макс только начинали работать вместе, их обычно прогоняли с места преступления — так волки гонят от своей добычи мелких хищников. Даже когда репутация напарников в области раскрытия трудных дел об исчезновении людей стала расти, полиция никогда не обращалась к ним напрямую. Иногда они узнавали, что офицеры, ведущие расследование, рекомендовали их детективное агентство отчаявшимся семьям. Сегодня им первый раз позвонили из полиции по такому поводу; правда, дело вел один из друзей Макса по Войне в Заливе. Макс покачал головой. — Подробностей он не рассказывал. Просто сказал, что для нас есть работа и что о деньгах беспокоиться не надо, он все с начальником урегулировал. — Брови Макса дернулись — дежурный оператор вернулся на линию. — Я знаю, что на месте его нет, потому и звоню. Соедините меня с ним по рации. Черт, когда же он поймет, какой сейчас век, и заведет мобильник? Укия снова высунулся из окна, стараясь отгородиться от шума и неразберихи, царящих вокруг Макса. Его внимание привлекла кошка в белом «саабе», что ехал впереди них. У «сааба» были нью-йоркские номера и знак университета Дюквесн на переднем стекле, а внутри — множество ящиков и растений. На спинке заднего сиденья с видом бывалого путешественника лежала бесхвостая мэнская кошка, очень похожая на маленькую рысь. В Питтсбурге часто можно увидеть в машине собаку, которая высовывается из окна, принюхиваясь к ветру. Мама Лара хотела бы держать на ферме кошек, но не могла из-за волкодавов мамы Джо. Совсем недолго у них прожил котенок, и иногда забредали бездомные кошки, а в остальном Укия видел этих зверей только в чужих окнах. Кошка лежала так, как и должна лежать кошка, — подвернув под себя лапы и сузив глаза с выражением презрения и ленивого любопытства, но все же видеть ее в машине было странно. Как и положено кошке, мохнатая пассажирка зевнула и принялась вылизываться, не обращая на Укию ни малейшего внимания. «Сааб» нашел просвет между машинами впереди и умчался, превысив дозволенную скорость. Макс хотел последовать его примеру, но его опередил грузовик с хлебом, который тут же остановился, потому что не смог протиснуться мимо фургона службы доставки «Ю-Пи-Эс». — Макс, зачем люди держат дома кошек? — А я почем знаю. — Зачем вообще держать дома животных? Собаки — я еще понимаю, кошки ловят мышей, но кому нужны змеи и хомяки? Или черепахи? — Я полночи не спал, выслеживая неверного мужа, а ты меня о таких вещах спрашиваешь! Ах ты, маленький щенок! — И вовсе я не щенок. Волчонок — да, но не щенок. — Ладно, ладно. — Макс отхлебнул кофе, разбавленный сливками. — Просто люди — стадные животные. Под действием цивилизации потребность в стае отпадает, но желание-то остается! Если жить в лесу одному, от одиночества можно с катушек съехать. Даже в городе без семьи и друзей одиноко. — А заведешь дома зверька — и уже в стае. Но почему так делают только люди? Если это настолько удобно, другие животные тоже должны так делать. — У гориллы, которую научили языку жестов, есть котенок. В джунглях гориллы о кошках не заботятся. Животных заводят только цивилизованные особи. А это еще что? — Макс нахмурился: прибор глобальной навигации «чероки» запищал, на его экране возник знак дорожного происшествия. — Что это за оранжевая клякса? Укия, посмотри, что там! Укия высунулся из окна, стараясь заглянуть за фургон службы доставки. Метрах в двадцати впереди под странным углом стоял бензовоз, перед ним были выставлены предупреждающие сигналы. — На нашей полосе авария. Бензовоз. Макс выругался и включил левый поворотник. — Я ему сказал, что твой мотоцикл в мастерской и мне придется ехать за тобой на ферму. Сказал, что за полтора часа управлюсь, а он мне чуть истерику не устроил. Ну, я пообещал, что доберусь за час, но штраф за превышение скорости будет платить он. Где была моя голова! Надо было сказать «два часа». Нет, надо было вообще отказаться, а то у меня плохое предчувствие. Крэйнак сейчас в отделе по расследованию убийств. Какого черта им от нас понадобилось? — А может, это вообще черта разумной расы? И домашние животные будут даже у инопланетян? Макс фыркнул. — У пришельцев? Я тебе говорил — не смотри телевизор, там один мусор, от него мозги набекрень. Укия закрыл глаза и попытался вспомнить, что заставило его заговорить о пришельцах. Он восстановил в памяти последние несколько минут, отрешившись от разглагольствований Макса и кошки в «саабе», и на передний план восприятия выступило радио. В новостях часа как раз говорили о приземлении экспедиции на Марс. — Про марсиан говорили по радио. Они сказали, — Укия процитировал: — «В 1996 году на Земле нашли первые свидетельства жизни на Марсе. На этой неделе мы можем обнаружить и саму жизнь». — Ну слава Богу! — Грузовик с хлебом наконец-то протиснулся мимо фургона «Ю-Пи-Эс», и Макс тут же занял освободившееся место, едва не задев грузовик бампером. — Речь идет о микроорганизмах, Укия. Они не крупнее планктона. — А разумный планктон будет держать дома животных? Макс шлепнул его, не отрывая взгляда от дороги. — Не дури. Ладно, мы почти на месте. Они обогнули Хилл-дистрикт, проехали вдоль реки Мононгахела и оказались в одном из предместий Питтсбурга, расположенном на склоне холма, среди зарослей кустарника. Макс свернул на узкую улицу, с одной стороны которой располагались кирпичные дома, с другой — опушка Шенли-парка. На повороте улицу перегораживала полицейская патрульная машина — двери распахнуты настежь, мигалка включена, внутри никого. Внезапный порыв ветра донес до них запах смерти. Укия замер на сиденье, пораженный открывшейся картиной. Вдоль всей улицы стояли пустые полицейские машины, их рации издавали скрип и шум. Дома были похожи, как близнецы, и выглядели одинаково обшарпанно. Внимание всех полицейских было приковано к входной двери одного дома, в которую вливался поток людей. Сзади подъехал фургон следователя и остановился, окончательно перекрыв проезд. — Ты в порядке? Макс остановил машину у соседнего дома, больше свободного места на улице не осталось. Укия собрался с мыслями и кивнул. — Там как минимум два трупа. И стены забрызганы кровью. — Дело мне уже не нравится. Ладно, говорить буду я, ты помалкивай и не высовывайся, — пробурчал Макс. — А вот и Крэйнак. Толстый полицейский бросил курить три месяца назад, даже во время игры в покер он не прикасался к сигарам, но сейчас дымил, как паровоз. Он подбежал к ним и сделал знак выходить из машины. — Что, плохо? Макс и сам знал ответ. — В Питтсбурге такого просто не бывает. В Нью-Йорке — да, через день, в Лос-Анджелесе — так вообще по два раза на дню, но не здесь и не так. Кто-то зарезал трех девушек, студенток Карнеги-Меллон, а четвертую, похоже, увел с собой. Надо найти ее как можно быстрее, а то беды не миновать. — Черт, Крэйнак, это множественное убийство! А мы зачем понадобились? — Быстрее вас ее никто не найдет. Мы отправили в Шенли-парк человек двадцать, прогнали над ним вертолет с приборами теплового обнаружения — и ничего. Макс многозначительно глянул на Укию, тот кивнул в ответ. — Ладно. Основные правила: ему необходимо место для работы, так что освободите дом. Он будет трогать все, что захочет. Если выйдет из дома — дайте ему подкрепление, как минимум двоих, и чтобы быстро бегали. — У вас губа не дура! — Если девушку увели, он сможет сказать, кто и куда. Крэйнак сердито посмотрел на детективов и глубоко затянулся. — Черт! — Он выбросил окурок на тротуар и затоптал его. — Пойду посмотрю, можно ли очистить дом. Следователю это не понравится, он думает, что в таких делах он сам Господь Бог. Крэйнак ушел, и Макс посмотрел в лицо Укии. — Ты справишься. — Я знаю, но дело мне тоже не нравится. Я чувствую, что будет нелегко. Макс сморщился и отвернулся. — Ты же слышал, забрали девушку. Может, она еще жива, и если так, то мы — ее единственная надежда. Нам дадут хорошее подкрепление, а как только ты ее найдешь, мы отойдем в сторонку, и полиция закончит дело. Укия не находил себе места. Волнение, страх и нервное возбуждение заставляли его дрожать, словно от холодного ветра. Макс хлопнул Укию по плечу и пошел открывать багажник «чероки». — Ладно, давай готовиться. Укия надел головной телефон и проверил передачу голоса. На портативном компьютере Макса появилось четкое изображение с перископической камеры. Сам Макс открыл оружейный бокс и выдвинул пистолетную секцию. — Никаких винтовок. Возьмешь «кольт» — тут нужна энергия торможения. — Ненавижу пушки. — Возьмешь сорок пятый калибр и кевлар. Укия нахмурился, но все же прицепил на пояс кобуру. Кевларовый бронежилет придал ему уверенности в том, что он выйдет целым из любой переделки. Внезапный порыв ветра, окрашенный запахом смерти и распотрошенных тел, поднял в воздух сухие листья, и по коже Укии побежали мурашки. Чтобы отвлечься, он потер руки. Макс крепил на него маячок, когда подошел Крэйнак с капитаном — крепко сбитой блондинкой с необычайно острым взглядом. Сурово нахмурившись, она осмотрела частных детективов и их оборудование. — Так это и есть парень, выросший с волками? — Блондинка фыркнула. — Не знаю даже, как ты смог меня уговорить, Крэйнак. — Она по вернулась к Укии: — Ты действительно так хорошо умеешь искать пропавших людей? Вопрос был адресован именно ему, поэтому Укия ответил, не дожидаясь, пока заговорит Макс: — Если они шли пешком, я дам ответ с точностью до ста процентов, если сели в машину, точность упадет до сорока. — Сто процентов! — Капитан присвистнула. — Будем надеяться, они шли пешком. Крэйнак сказал, вам нужно много места. Укия кивнул, и тут вмешался Макс: — Ему лучше работается, когда нет отвлекающих факторов. Работа очень тонкая, а если люди будут бегать вокруг, то затопчут след. Капитан вздохнула. — Даю вам двадцать минут на дом. Судмедэксперты уже поработали, но следователь захочет взглянуть на тела. Укия нахмурился. Тел много, ему может понадобиться столько времени лишь для того, чтобы определить, кто побывал в доме и которая из женщин исчезла. Должен найтись способ сократить время поисков. — Откуда вы знаете, что девушку увели? — Соседи сказали, что все четыре девушки были дома — три блондинки и брюнетка. Все три трупа — блондинки. — Капитан подняла прозрачный пакет с водительскими правами. — Пропала доктор Дженет Хейз, ее сумка и ключи остались в доме. На улице весь день играли дети, они сказали, что парадной дверью никто не пользовался, так что убийца вошел через заднюю дверь. Вот черт, телевизионщики! Телевизионщики приехали в фургончике с эмблемой местной телестанции и параболической антенной на крыше. Фургончик остановился рядом с патрульной машиной, перегородившей улицу. Капитан поманила к себе полицейского в форме и отправила его на перехват журналистов. — Ее надо найти, волчонок, и как можно быстрее. Если кто-нибудь узнает, родители тридцати с лишним студенток колледжа впадут в панику. Раз убийца вошел через заднюю дверь, то и вышел скорее всего через заднюю. Но Укии все равно придется идти в дом: надо выяснить о пропавшей девушке хотя бы что-нибудь, кроме имени. — Ладно, начнем. Первая девушка растянулась у входной двери, кровавый след говорил о том, что полиции пришлось сдвинуть ее, когда ломали дверь. Кожа на ее голове свисала лохмотьями, а на руках не хватало пальцев — она пыталась защитить голову руками. Укия подавил волну тошноты и коснулся одной из ран, обнаружив следы плотной стали. — Оружие нашли? — Нет, — ответил Крэйнак с крыльца. — Никогда не видел таких ран. Порез тонкий, как от ножа, но нанесен с поразительной силой — так разве что топором можно ударить. Укия оглядел комнату и указал подбородком на кусок черного лакированного дерева на стене. — Подставка для катаны. — А что это? — Японский меч. — Макс переступил через тело и постучал по подставке. — Самого меча не видно. Тут, кажется, жил отаку — поклонник всего японского. — Вот черт, — выругался Крэйнак. — А я думал, это такая настенная вешалка. Меча мы не нашли, значит, он остался у убийцы. Макс нагнулся и указал на полый деревянный футляр: — Он забыл ножны. — С них надо снять отпечатки. Крэйнак надел одноразовую перчатку, поднял ножны и положил их в длинный прозрачный пластиковый пакет. Тело второй девушки обнаружили в захламленной гостиной; Укия осмотрел его и двинулся дальше. Третий труп лежал на кухне, ручка задней двери была окровавлена, а сама дверь открыта. Молодой детектив вернулся в холл, и Крэйнак, по-прежнему стоявший у входной двери, взглянул на него с удивлением. — Я все еще не знаю, кого искать, — объяснил Укия и отправился наверх — осматривать спальни. В них было куда больше порядка, чем на первом этаже. Укия методично проверил одежду и постельное белье в каждой спальне, чтобы установить, какая из них принадлежала какой девушке. — Есть еще спальня на чердаке. — Макс постучал по двери в холле. — Значит, это ее. За дверью обнаружилась узкая и крутая лестница. Укия сразу почувствовал запах молодой женщины, к которому примешивался запах болезни. Подушки, лежавшие на нижней ступеньке, вывалились в холл, Укия переступил через них и направился в тесную спальню. Слуховое окно было открыто, и ветер играл черным одеялом, которое повесили вместо занавески. На столе стоял компьютер, над монитором болталась штепсельная вилка. Пластмассовые динозаврики, открытая книга, старый плюшевый кролик в зеленой водолазке, неубранная постель... Обычная спальня обычной девушки, но по спине Укии снова пробежали мурашки: что-то тут не так. Что-то очень неправильно, но что, он определить не мог. — Наши двадцать минут кончаются, — тихо произнес стоявший у двери Макс. Укия переключился на исследование постельного белья, закрыл глаза, сосредоточился... Простыни отличного качества, стопроцентный хлопок, плотная ткань. Женщине лет двадцать пять, высокая, темноволосая, глаза темно-синие. Она болеет: на влажных простынях следы кислого пота, и количество белых кровяных клеток слишком высокое. Молодой детектив нахмурился: в ДНК девушки наблюдались странные переломы и жесткие изгибы, раньше он таких не встречал.
Понедельник, 15 июня 2004 года 