…Они повсюду страх приносят: Украсть, отнять им все равно; Чихирь и мед кинжалом просят И пулей платят за пшено, Из табуна ли, из станицы Любого уведут коня; Они боятся только дня, И их владеньям нет границы!
Михаил Лермонтов, 1832
Некоторое время назад я дал достаточно радужный прогноз развития
русско-чеченских отношений, который, увы, никак не подтверждается.
Трагедия в Бороздиновской, столкновения в Яндыках, бесконечное
кровопролитие в Чечне не позволяет говорить о качественных переменах к
лучшему. А вскоре я прочел письмо из Сургута, адресованное нашей
инициативной группе: «Геноцид не только в Чеченской республике, он во
многих русских городах!..» И понял: начинается и наша Чечня.
Значительная часть мигрантов из Чечни осела на Юге России: Дагестане,
Ингушетии, Астрахани, Ставрополье, наиболее пригодных для сельского
хозяйства, и центральных регионах, близких к крупным финансовым
потокам. Чаще всего они селятся компактно. Община возникает в местах,
где уже жили чеченцы, члены того же тейпа, что и новоприбывшие (порой
еще с довоенного периода).
В большинстве случаев община
располагается в сельской местности, где открывает скотоводческое
производство. Чаще всего чеченцы не участвуют непосредственно в
управлении скотом (это занятие считается недостойным в некоторых
тейпах, зачастую чеченцы с пренебрежением относятся и к русским
соседям,
обрабатывающим землю), а нанимают за небольшую плату «бичей» или
местных разорившихся крестьян.
Мне
приходилось беседовать со многими кавказскими убийцами ... ни малейшего
раскаяния в совершённых ими преступлениях я в них заметить не мог. На
расспросы о причинах убийства следовал с их стороны обыкновенно один
ответ, одно оправдание себя: «у нас такой закон, такой адат, а у вас
другой».
Э. Эриксон, доктор медицины, 1906
Агрессия чеченцев против окрестных народов возникла не вчера: еще в
XVII веке они предпринимали набеги на соседние страны, захватывая скот,
имущество, пленников. Потто пишет: «чеченцы ... беспощадны, как тигры,
кровь опьяняла их, омрачая рассудок. ... Такими они были по рассказам
очевидцев во время резни в Ичкерийских лесах и такими являлись всегда,
когда имели дело со слабыми, расстроенными командами или одиночными
людьми». Набегам, как правило, «подвергались казачьи станицы
и кахетинские села». Воинственность компенсировалась
неорганизованностью, отсутствием единых начальников и правителей. Набег
имел лидера лишь до своего завершения, т.е. крупной добычи и ее дележа,
к этому моменту полномочия главаря истекали. Чеченский писатель
С. Якушев приводит такой фантасмагорический сценарий: навстречу
атакующим чеченцам казаки выгоняют скотину. Те бросают все и
принимаются ставить хозяйские метки, что позволяет казакам оправиться и
отбить набег. Другой дикий случай описывает Потто: после
захвата селения Шары, его поджигают, а в свете пламени принимаются
делить пленников. Дележ выливается в резню, и захватчики истребляют
себя вместе со всем населением станицы. Из изложенного можно
сделать вывод, что существованию чеченского этноса сопутствует некий
фактор, провоцирующий агрессию и вооруженную экспансию. Но
следует, прежде всего, отказаться от шовинистических иллюзий: чеченцы –
представители одного с нами биологического вида, их побудительные
мотивы зиждутся на тех же основах, что и наши. Иные утверждение –
антинаучны, и здесь нечего более обсуждать.
