Трагическая судьба Марии Стюарт (1542–1587), «самой неудачливой
британской правительницы», на протяжении столетий не дает покоя как
ученым-историкам, так и деятелям искусства, ей посвящено немало научных
исследований и художественных произведений. Автор, шотландский писатель и
сценарист, в своей книге удачно сочетает обстоятельность и
скрупулезность историка с присущей ему как сценаристу
«кинематографичностью»: драматические эпизоды жизни шотландской королевы
представлены на фоне подробных бытовых деталей, что позволяет читателю
как бы увидеть происходящее, а широкое использование писем и других
документов создает эффект драматического диалога. На страницах книги
словно оживают люди XVI столетия с их страстями и интригами, верностью и
предательством, любовью и ненавистью. Присущая автору исследовательская
добросовестность побуждает его представить в своем труде различные
толкования самых спорных эпизодов, давая читателю простор для
размышления. ----------------
Чингиз-хан. Величайший полководец и завоеватель Азии. Основатель огромной, могущественной империи, которая начала распадаться вскоре после его смерти.
Какова была судьба его потомков и созданных ими государств —
Моголистана, Чагатайского улуса и хорошо знакомой российским читателям
Золотой Орды? Кто из Чингизидов и какими путями приходил к высшей власти? Как наследовался престол, на который имели равные права все Чингизиды? Это — лишь немногие из вопросов, на которые отвечает книга знаменитого отечественного тюрколога профессора Т. И. Султанова. ----------------
"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом
Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и
чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не
охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало
вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы,
сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не
остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное,
поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать,
продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал
книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень
резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще
беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен. ----------------
Ольгу Берггольц называли «ленинградской Мадонной», она была «голосом
Города» почти все девятьсот блокадных дней. «В истории Ленинградской
эпопеи она стала символом, воплощением героизма блокадной трагедии. Ее
чтили, как чтут блаженных, святых» (Д. Гранин). По дневникам, прозе и
стихам О. Берггольц, проследив перипетии судьбы поэта, можно понять, что
происходило с нашей страной в довоенные, военные и послевоенные годы.
Берггольц — поэт огромной лирической и гражданской силы. Своей судьбой
она дает невероятный пример патриотизма — понятия, так
дискредитированного в наше время. К столетию поэта издательство
«Азбука» подготовило книгу «Ольга. Запретный дневник», в которую вошли
ошеломляющей откровенности и силы дневники 1939–1949 годов, письма,
отрывки из второй, так и не дописанной части книги «Дневные звезды»,
избранные стихотворения и поэмы, а также впервые представлены материалы
следственного дела О. Берггольц (1938–1939), которое считалось утерянным
и стало доступно лишь осенью 2009 года. Публикуемые материалы
сопровождены комментарием. В книгу включены малоизвестные и ранее
не известные фотографии и документы из Российского государственного
архива литературы и искусства, из Пушкинского Дома (ИРЛИ РАН),
Российской национальной библиотеки, Центрального государственного архива
литературы и искусства Санкт-Петербурга, из Музея Дома Радио. Также
публикуются письма к отцу, предоставленные для этого издания Рукописным
отделом Пушкинского Дома. Впервые читатели увидят верстку книги «Узел» с
авторской и цензурной правкой (архив Н. Банк в РНБ). Впервые в этом
издании представлены фотографии уникальных вещей, хранящихся в семье
наследников. В книгу включены также воспоминания об О. Берггольц. ----------------
Трагическая судьба Марии Стюарт (1542–1587), «самой неудачливой
британской правительницы», на протяжении столетий не дает покоя как
ученым-историкам, так и деятелям искусства, ей посвящено немало научных
исследований и художественных произведений. Автор, шотландский писатель и
сценарист, в своей книге удачно сочетает обстоятельность и
скрупулезность историка с присущей ему как сценаристу
«кинематографичностью»: драматические эпизоды жизни шотландской королевы
представлены на фоне подробных бытовых деталей, что позволяет читателю
как бы увидеть происходящее, а широкое использование писем и других
документов создает эффект драматического диалога. На страницах книги
словно оживают люди XVI столетия с их страстями и интригами, верностью и
предательством, любовью и ненавистью. Присущая автору исследовательская
добросовестность побуждает его представить в своем труде различные
толкования самых спорных эпизодов, давая читателю простор для
размышления.
Чингиз-хан.
"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом
Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и
чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не
охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало
вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы,
сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не
остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное,
поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать,
продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал
книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень
резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще
беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.
Ольгу Берггольц называли «ленинградской Мадонной», она была «голосом
Города» почти все девятьсот блокадных дней. «В истории Ленинградской
эпопеи она стала символом, воплощением героизма блокадной трагедии. Ее
чтили, как чтут блаженных, святых» (Д. Гранин). По дневникам, прозе и
стихам О. Берггольц, проследив перипетии судьбы поэта, можно понять, что
происходило с нашей страной в довоенные, военные и послевоенные годы. 