Третье путешествие Колумба — Мадейра — Острова Зеленого мыса — Остров Тринидад — Побережье Венесуэлы — Дельта Ориноко — Залив Пария — Остров Маргарита — Возвращение на Эспаньолу — Основание города Санто-Доминго — Волнения в колонии — Жалобы на Колумба в Испании — Прибытие на Эспаньолу командора Бовадильи — Арест Колумба и его двух братьев — Колумб в цепях — Свидание Колумба с Фердинандом и Изабеллой

С большим трудом Колумбу удалось добыть средства для снаряжения третьей экспедиции. Война Испании с Францией из-за итальянских земель надолго отвлекла внимание Фердинанда и Изабеллы от забот, связанных с финансированием этого предприятия. Только с наступлением весны 1497 года Фердинанд, несмотря на противодействие влиятельного епископа Хуана де Фонсеки, впоследствии председателя Совета по делам Индий, предоставил в распоряжение Колумба шесть небольших кораблей. Вместе с «адмиралом моря-океана» (таков был его официальный титул) в новые земли отправились сорок кавалеристов, сто пехотинцев, шестьдесят матросов, двадцать рудокопов, пятьдесят хлебопашцев, двадцать ремесленников, тридцать женщин, несколько врачей и даже музыкантов. Но найти добровольцев на этот раз было не так-то просто: правительство не соглашалось на большие издержки и не хотело брать на себя содержание и вознаграждение переселенцев. Колумб нашел выход, предложив заселять новые земли уголовными преступниками. Согласно королевскому указу, преступникам, сосланным на Эспаньолу, наполовину сокращался срок наказания. Отсюда легко заключить, какого сорта люди были спутниками Колумба в его третьем плавании.

30 мая 1498 года Христофор Колумб пустился в океан из порта Санлукарде Баррамеда (в устье Гвадалквивира), чувствуя себя физически разбитым от всех пережитых неприятностей и сильно страдая от ревматизма. Но ни болезнь, ни усталость, ни злобные нападки недругов не могли сломить его исключительной энергии.

Помимо всего прочего, Колумб еще до своего отъезда узнал, что в открытом море, у мыса Сан-Висенти, его поджидает французская эскадра с намерением воспрепятствовать его плаванию. Чтобы избежать встречи с корсарами, Колумб сделал крюк и направился к острову Мадейра, где и остановился на несколько дней. Пополнив запасы дров, воды и продовольствия, он пошел затем к Канарским островам и возле острова Иерро разделил свою флотилию. Три корабля под начальством Педро де Арану, Алонсо Санчеса де Карвахаля и Хуана Антонио Колумба, одного из родственников адмирала, были направлены с подробными инструкциями и припасами на остров Эспаньола; сам Колумб, с одним кораблем и двумя каравеллами, повернул к югу, намереваясь сначала пересечь экватор, а потом уже следовать на запад — «к берегам Индии».

27 июня маленькая флотилия прибыла к островам Саль и Боавишта, составляющим часть архипелага Зеленого мыса. Боавишта, «бесплоднейший из бесплодных островов», использовался португальцами как место для поселения прокаженных. На главном острове архипелага — Сантьягу — Колумб запасся продовольствием и рогатым скотом. 4 июля были снова подняты паруса и взят курс на юго-запад. Через некоторое время корабли попали в полосу изнурительного зноя. «Все сразу впали в такое смутное состояние, — сообщает Колумб в отчете Фердинанду и Изабелле о своем третьем путешествии, — что не нашлось человека, который решился бы спуститься под палубу, чтобы взять посуду для воды или пищу. Жара эта стояла восемь дней».

В полдень 31 июля, когда на судах оставалось только по одному бочонку воды, матрос по имени Алонсо Перес увидел на горизонте вершины трех гор. Это был остров, расположенный у северо-восточных берегов Южной Америки. Колумб дал ему название Тринидад (Троица), удержавшееся до наших дней.

На другой день, 1 августа, Колумб нашел удобную бухту и поставил корабли на якорь. Остров был покрыт прекрасными пальмовыми лесами. Матросы, посланные на берег за водой, увидели в глубине острова хижины и возделанные поля, но самих жителей не встретили.

На следующее утро к кораблям подошла большая лодка с двадцатью четырьмя молодыми туземцами, вооруженными луками, стрелами и деревянными щитами. Эти индейцы были прекрасно сложены, и кожа у них была белее, чем у жителей Эспаньолы. На них были яркие тюрбаны и набедренные повязки из хорошо выделанной хлопчатой материи. Испанцы попытались было привлечь индейцев на борт, соблазняя их зеркальцами, тазами и другими блестящими предметами, но тринидадские воины не поддались на соблазн. Тогда Колумб велел вынести тамбурин и устроить пляски. Эффект получился самый неожиданный. Индейцы приняли грохот тамбурина и пляски матросов за изъявление враждебных чувств. Прикрываясь щитами, они осыпали корабль градом стрел и направились быстрым ходом к другой каравелле. Колумб приказал разрядить по ним арбалеты...

К югу от Тринидада виднелась земля, которую Колумб назвал островом Грасия (Благодати). Но в действительности это был американский берег, а именно та часть Венесуэлы, которая примыкает к дельте Ориноко. Таким образом Колумб, сам того не подозревая, увидел берег нового материка.

Прежде чем повернуть к северу, флотилия вынуждена была войти в пролив, отделяющий Тринидад от этого мнимого острова. В проливе, получившем название Бокадела-Сьерпе (Змеиная пасть), оказалось такое бурное и стремительное течение от притока пресной воды, что испанцы пришли в ужас.

В своем письме к Фердинанду и Изабелле Колумб сообщает, что ему пришлось увидеть и пережить в этом опасном море: «Поздно ночью, находясь на борту корабля, я услыхал ужасный рокот, доносившийся с юга. Продолжая наблюдать, я увидел, как с запада на восток море поднимается наподобие холма высотой с корабль и все более и более приближается ко мне. Поверху же, по направлению к кораблю, с шумом и рокотом шла волна с такой же буйной стремительностью и яростью, с какой шли в проливе другие течения, и я был весь охвачен страхом, опасаясь, как бы она не опрокинула корабль, когда обрушится на него. Но она прошла мимо и достигла входа в пролив, где долго удерживалось волнение».

Преодолев пролив, Колумб вскоре достиг противоположного берега и высадился на землю, которую туземцы называли Пария. Это название сохранилось с тех пор за заливом, образуемым водным пространством между островом Тринидад и прилегающей частью материка Южной Америки. Местные индейцы приняли испанских моряков с большим радушием. «У многих висели на груди большие куски золота, — сообщает Колумб, — а у некоторых к рукам привязаны были жемчужины. Я очень обрадовался, увидев эти предметы, и приложил немало стараний, чтобы дознаться, где они их добывают. Они сказали мне, что жемчуг добывается здесь, именно в северной части этой земли».

На этот раз Колумбу действительно удалось открыть страну с богатейшими золотыми россыпями и жемчужными отмелями, но ему не суждено было воспользоваться своим открытием.

Съестные припасы, взятые для колонистов Эспаньолы, начали портиться. Здоровье самого адмирала настолько пошатнулось, что он вынужден был спешить в гавань. Измученный болезнью, полуослепший от длительной бессонницы, Колумб приказал поднять паруса и продвигаться вдоль берегов этой прекрасной земли в поисках выхода в открытое море.

У полуострова, названного впоследствии Пария, открылся второй пролив с не менее бурным течением. Колумб окрестил его Пастью дракона (Бокасдель-Драгон). Вода здесь также оказалась пресной. «И тут я догадался, — пишет Колумб, — что сталкивающиеся между собой высокие волны, которые врывались таким сильным ревом в эти проходы, вызывались борьбой соленой и пресной воды. Пресная выталкивала соленую, не давая ей войти, а соленая не позволяла выйти пресной».

Колумб с сожалением покидал вновь открытые земли. В том же письме к Фердинанду и Изабелле он пытается доказать, что дошел до преддверия «земного рая», который, как ему казалось, «лежит на вершине в той части земли, которая имеет вид выступа, подобного выпуклости у черенка груши», и «никому не дано попасть туда без Божьего соизволения». Отсюда видно, что великий мореплаватель во многом разделял предрассудки своего времени. Но наряду с такими фантастическими рассуждениями мы находим у Колумба глубокомысленные догадки. «И если эта река не вытекает из земного рая, — говорит он, — то я утверждаю, что она исходит из обширной земли, расположенной на юге и оставшейся до сих пор никому не известной».

С большим трудом преодолев течение в Пасти дракона, Колумб 13 августа вышел в открытое море. На пути к Эспаньоле он обнаружил еще несколько островов, и среди них остров Маргариту (Жемчужину), названный так потому, что здесь испанцам удалось в обмен на безделушки и обломки фаянсовой посуды получить у местных жителей много жемчуга.

Колумбу очень хотелось исследовать эти земли, но матросы были изнурены долгим плаванием и сам он едва держался на ногах. «Идя в этих местах, — пишет Лас Касас, — адмирал страдал глазами от того, что совсем не приходилось ему спать, — путь между всеми этими островами чреват был постоянными опасностями, а в таких случаях обычаем его было бодрствовать.

Адмирал говорит, что здесь он чувствовал себя более усталым, чем когда открывал другой материк, то есть Кубу, потому что глаза его застилались кровью. Таковы были его ни с чем не сравнимые труды на море».

20 августа 1498 года показался, наконец, южный берег Эспаньолы. Минуя Изабеллу, корабли направились в Санто-Доминго, новый город, основанный в отсутствие Колумба его братом Бартоломе, в 50 милях от Изабеллы, возле устья большой реки. Таким образом, братья Христофора Колумба сосредоточили в своих руках все управление колонией. Диего был губернатором Изабеллы, Бартоломе — губернатором Санто-Доминго.

Как только с берега были замечены корабли, Бартоломе вышел на каравелле в море встретить своего брата и сообщил ему о мятеже среди колонистов. Главный судья Эспаньолы Франсиско Рольдан, рассчитывая на то, что Колумб окончательно впал в немилость и больше уже не вернется на остров, поднял восстание против его братьев, опираясь на недовольных и не признающих никакой власти идальго. Когда на Эспаньолу прибыли три каравеллы, посланные Колумбом, Рольдан потребовал у капитанов выдачи припасов и оружия и сумел склонить на свою сторону несколько десятков матросов и новых поселенцев. Банды мятежников опустошали поля, сжигали селения, уводили индианок, превращая их мужей в живые мишени для стрельбы из лука, заводили рабов и рабынь «для домашних услуг».

Христофор Колумб, не успев еще оправиться от болезни, 31 августа прибыл в Изабеллу и вступил в переговоры с мятежниками, предоставив желающим право вернуться в Кастилию. Колумб обещал Рольдану и его сообщникам прощение, если они раскаются в своих проступках, но Рольдан с презрением отверг его условия и еще долгое время фактически оставался хозяином острова. Рольдан и его друзья тайно отправили письма в Испанию, в которых старались оправдать свое поведение, обвиняя адмирала и его братьев в желании основать на Эспаньоле «династию Колумбов».

Авторитет Колумба и его власть настолько упали, что в августе 1499 года он вынужден был подписать с Рольданом унизительное условие, согласно которому за Рольданом сохранялась должность главного судьи, а его приверженцам была обещана выплата жалованья за все время восстания и предоставлялись «репартимьенто» — земельные наделы вместе с прикрепленными к ним индейцами.

Между тем усиливалось недовольство Колумбом и в Испании. Отпущенные на родину колонисты распускали порочащие его слухи и писали на него доносы. В то время как Васко да Гама открыл морской путь в настоящую Индию и в 1499 году благополучно вернулся в Португалию с богатым грузом, Эспаньола продолжала приносить одни только убытки. Попытка Колумба компенсировать правительство за счет работорговли не увенчалась успехом, так как индейцы, вывезенные в Испанию, быстро умирали в неволе. Тогда Фердинанд и Изабелла предложили использовать труд индейцев на месте, но испанцы обращались с ними так жестоко, что за несколько лет коренное население Эспаньолы уменьшилось более чем на две трети и продолжало быстро сокращаться.

Чтобы усилить поступления в казну, королевская чета в 1499 году лишила Колумба привилегии на открытие новых земель за океаном. Воспользовавшись этим, некоторые из его прежних спутников стали поспешно снаряжать заокеанские экспедиции.

В то же время Фердинанд, не доверяя Колумбу как чужеземцу, назначил своего придворного вельможу и командора религиозно-военного ордена Алькантара Франсиско Бовадилью судьей-правителем на Эспаньоле с неограниченными полномочиями. По сути дела, назначение Бовадильи означало низложение Колумба.

Бовадилья прибыл на Эспаньолу 23 августа 1500 года и начал творить суд и расправу. Не застав в Санто-Доминго Колумба и его брата Бартоломе, Бовадилья потребовал к себе Диего Колумба и приказал ему сложить с себя власть.

Христофор Колумб, уведомленный о прибытии Бовадильи, поспешил вернуться в Санто-Доминго и согласился признать Бовадилью только представителем правосудия, но не губернатором колонии, ибо дарованные королями привилегии никто, по мнению Колумба, не имел права отменить.

Тогда Бовадилья вручил адмиралу письмо короля и королевы следующего содержания:

«Дон Кристоваль Колон, наш адмирал моря-океана! Мы приказали нашему командору дону Франсиско Бовадилье объявить вам нашу волю. Повелеваем подчиняться ему и исполнять все, что он скажет от нашего имени. Фердинанд, Изабелла».

Звание вице-короля, присвоенное Колумбу по торжественному договору с королем и королевой, не было даже упомянуто в этом письме. Христофор Колумб, заставив себя подавить гнев, подчинился Бовадилье, который потребовал немедленной выдачи Бартоломе Колумба. Когда тот, вызванный адмиралом, прибыл, Бовадилья, прежде чем начать следствие, приказал заковать в цепи всех трех братьев и отвести их в тюрьму.

После короткого и пристрастного расследования Бовадилья обвинил Колумба в государственной измене и приказал, как преступника, отправить его в кандалах вместе с братьями в Испанию.

Колумб, ожидавший самого худшего, обрадовался, когда узнал о решении Бовадильи. Братьев посадили на разные корабли. Капитан каравеллы предложил Колумбу освободить его от цепей, но адмирал решительно отверг эту поблажку. «Короли приказали мне повиноваться, — сказал он, — и Бовадилья заковал меня в кандалы; я останусь в них до тех пор, пока короли не позволят снять их, и я сохраню эти цепи на память о своих заслугах».

В октябре 1500 года корабли прибыли в Кадис. Колумба и его братьев повели по городу под стражей и в оковах.

Обращение с великим мореплавателем как с уголовным преступником вызвало негодование во всей Испании. Это встревожило короля и королеву. Фердинанд заявил, что Бовадилья превысил свои полномочия, а Изабелла приказала выдать адмиралу две тысячи дукатов, чтобы он мог явиться ко двору «в приличном виде».

Когда сильно постаревший, изможденный Колумб предстал перед королевской четой и, не скрывая своего волнения, упал к ногам королевы, Изабелла, по словам историка Эрреры, не могла удержаться от слез, а Фердинанд стал говорить ему о своей признательности и неизменном расположении.

Выслушав оправдания Колумба, король и королева обещали восстановить его в правах и наказать Бовадилью за недостойное обращение с адмиралом и причиненный ему ущерб.

Эти обещания успокоили Колумба. Слова Фердинанда и Изабеллы показались ему искренними. Вскоре он стал помышлять о новых открытиях и начал хлопотать о снаряжении четвертой экспедиции.

Христофор Колумб в оковах на пути в Испанию

Мог ли он тогда предполагать, что последние годы его жизни будут омрачены еще более тяжкими испытаниями?