....Теперь — внимание. Как я уже говорил, после расформирования Сечи никаких репрессий не последовало. Даже беглые, в общем, подлежащие возврату помещикам, получили возможность бежать — благодаря оплошности (или попустительству) военных властей некто Лях сумел организовать массовый (около 5000 человек) побег в Турцию, те же, кто имел основания считать себя казаками, вообще жили свободно, медленно выбирая, какой же статус уютнее. Верхушка же «старших», все люди весьма пожилые и зажиточные, подписав все, что нужно, разъехалась по имениям. И вдруг… Менее года спустя трое (всего трое из нескольких десятков!) сечевых старшин — экс-кошевой Калнишевский, экс-войсковой писарь Глоба и экс-войсковой судья Головатый, мирно гревшие старые кости на печи, бесследно исчезают. Кто-то считал их погибшими, кто-то уверял, что они бежали «в вольные земли». Но, как выяснилось много позже, они были негласно изъяты и разосланы по отдаленным монастырям в «наистрожайшее заточение», где писарь с судьей вскоре и умерли, а кошевой, отбыв 25 лет (из них почти 15 в одиночке) был, глубоким 113-летним стариком, освобожден уже Александром I. Вопрос: почему? Прежде всего, изумляет мера наказания (вернее, пресечения; ни о каком суде речи не было, имел место административный арест). Для России случай беспрецедентный. Да, ее законы не сияли гуманизмом. Правда, смертная казнь в мирное время за уголовные преступления была отменена (кроме исключительных случаев, вроде Салтычихи, но там имел место полноценный процесс) и применялась только когда речь шла о попытке государственного переворота или мятеже (Мирович, Пугачев и пугачевцы), но существовали ссылка и каторга, на срок или пожизненно. А вот пожизненной одиночки закон не предусматривал (кроме той же Салтычихи, где смягчение приговора означало по факту ту же казнь, только в рассрочку). Еще более поражает, что «закрыли» старых казаков в административном порядке. В «сопроводиловке» Калнишевского (она сохранилась) указано только: «великий грешник». И все. Но Россия не знала «Железных Масок». За двумя исключениями — император Иоанн Антонович и еще одно, о котором позже . Но ситуация с «вечным узником» понятна (живой даже не претендент, а царствующий император, при наличии которого все de facto царствующие персоны de jure не более чем самозванцы). Ничего подобного в случае с запорожскими старшинами не было. Какие бы подробности, какие бы нюансы ни выяснились при изучения войсковых архивов, максимум, что могло светить старикам, не чикатильствовавшим и покушений на престол не учинявшим, — Сибирь, уже освоенная тремя поколениями провинившейся малороссийской старшины. Причем, с учетом возраста, даже не каторга. И вот еще что. Говоря о Петре Калнишевском, не следует забывать, что речь идет не о каком-то безвестном казачке с периферии. А о российском дворянине, герое войны, генерал-лейтенанте (по Табели о рангах чиновник III класса, допустимый к заседаниям в Сенате), кавалере высшего в империи ордена Андрея Первозванного. Об очень богатом человеке, на виду у императрицы, лично писавшей ему благодарственные письма («у нас никогда не было ни малейшего сомнения в вашей со всем войском к нам верности»! ). С огромными связями при дворе, где, пользуясь модой на все запорожское, мудрый кошевой вписал в реестр немало нужных людей, вплоть до Грицька Нечеси. То бишь, светлейшего князя Потемкина. Который именовал старика не иначе как «отцом родным» и «другом неразлучным», и состоял с ним в дружеской переписке («Уверяю вас чистосердечно, что ни одного случая не пропущу, где усмотрю принести любую желаниям вашу выгоду, на справедливости и крепости основанную»! ). Более того, позже, когда дед уже мотал срок, интересовался условиями его быта и давал распоряжения не перегибать. Честно: ничего не понимаю...... И почему даже Павел, выворачивавший наизнанку инициативы матушки, освобождавший и миловавший заключенных ею от Радищева до Костюшко, в случае с Калнишевским изменил своему правилу и даже не подумал хотя бы смягчить режим старика? Неведомо. Единственный, очень зыбкий намек на какой-то просвет появляется, на мой взгляд, если вспомнить исключение, о котом было сказано выше. Единственный случай в России 18-19 веков, полностью адекватный «казусу Калнишевского». Семья Пугачева. Неграмотная баба с двумя девчонками-подростками и мальчик Трофим. Брошенные шебутным отцом лет за восемь до событий. Ни на что не претендующие. Короче говоря, не княжны Таракановы. Но при этом — без всяких видимых причин — строжайшее, на всю оставшуюся жизнь заключение в самой «режимной» тюрьме Империи. Тут уж, в отличие от Петра Ивановича, ни о землях, ни о контактах с зарубежьем, ни о татарах-гайдамаках речи вообще нет. Как и о мести. Месть непонятно кому и неизвестно за что — совершенно не в стиле холодной, рассудочной, предельно логично мыслящей и отнюдь не чуждой гуманизма Екатерины. По-моему остается лишь одно: несчастным просто раз и навсегда заткнули рот. Чтобы никому, никогда, ни при каких обстоятельствах не смогли по глупости брякнуть единственное, что теоретически могли знать: что «анператор», не признавший в казанском остроге свою семью, вовсе не их беглый батяня. Иных вариантов я, как ни напрягаю фантазию, измыслить не могу. Как и ответа на вопрос: что же все-таки такое запредельное знал последний кошевой Запорожской Сечи, «великий грешник» Петр Иванович Калнишевский?......
Не защищая книгу, потому как незыблемого мнения на сей счет не имею, а просто в пользуясь возможностью реплики: - В чем именно там бред? Вот на тех "нескольких страницах? Можно какую - то конкретику? Просто интересно.. Или "бред потому что мне это не нравится", и всё? Это просто вопрос, и ничего более..
Заветной мечтой казаков, в первую очередь, «зимовых», почти поголовно входивших в реестр, была мечта о некоем «почетном месте» в королевстве, о тех же привилегиях и правах, которые имела шляхта. Реестровые казаки получали жалованье от властей, таким образом имели постоянный доход при минимуму риска, и к самим Запорозким казакам на сечи отношение как такого не имели. Сечевые казаки такого дохода не имели и жили за счет войны и в первую очередь за счет охоты и рыбалки. Територии на которых они охотились и назывались вольностями. Кроме того казаки прекрасно понимали что исполняют и пограничные функции и поетому всегда от поляков требовали жалованье. Ето тоже относилось к вольностям. Ни о каких правах которые есть у шляхты ( участвие в управлении государством и др.) и почетном месте речи НИКОГДА НЕ БЫЛО. И реестровые и сечевые казаки всегда хотели одного платы за службу то есть денег!
Если беседа не закончилась, скажу что так и не понял - а в чем же бред? любой казак будь то сечевик или реестровый мечтал так или иначе о "месте под солнцем". И это видно из требований, которые выдвигались хотя бы тем же Хмельницким при заключении договоров с Жечью Посполитой. Это самое "место под солнцем" давало признание их "лЫцарством", то есть классом не не подлежащим податному давлению. Такие привилегии давало вступление в реестр - по сути принятие на гос. службу. Деньги при этом были делом десятым, поскольку Жечь Посполита (как государство) было бедным как церковная крыса. Казны у короля, как и прав было так мало, что и говорить об этом не приходилось. Именно по этой причине большой реестр был невозможен. А казаки требовали - дайте нам!!! И платили им сущую ерунду. В основном давали порох, хлеб, свинец, ткань (от русского царя потом требовали то же). Все остальное, и даже то что выдавали, реестровики покупали (докупали) за свои бабки. Так что деньги интересовали мало, важнее были привилегии сословия - положение шляхтича. На шляхту распространялось право участия в местном сейме, личная неприкосновенность, отсутствие всякого ограничения в деятельности и ГЛАВНОЕ - право владения землей. А вот это уже было интересно. Реестровые имели право на потомственное владение землей. Земля была основным источником богатств. Вот это и нужно было козакам - сравнятся с польской и литовкой (русской) шляхтой в праве владения землей. Это и было управлением государством. Понятно, что никто не требовал, что бы его допустили в Сейм и сделали сенатором или подскарбием, или польным гетьманом. Это идиотизм... Так вот реестровые, имевшие некоторые блага старались свое материальное благополучие реализовать в политическое. Яркие представители на лицо - Остафий Дашкевич, Ярема Вишневецкий (из ранних), Сагайдачный, Хмельницкий и так далее. Будучи богатыми землевладельцами они стремились к политической власти... Сечевики этого не имели по той причине, что считались все вместе беглыми холопами (что так и было, правда не на 100%), и естественно владеть землей не могли. Их не признавали шляхтой, им ничего не перепадало от государства. Они и "обижались". мало того, своими грабежами низовые казаки портили и без того не простые отношения Жечи Посполитой с Крымским ханством и Османской империей... Их притесняли в этой связи сильно... Они вынуждены были заниматься рыбалкой, охотой, грабежом... Другого занятия не было. Хотя были исключения, те же "гнездюки", что растили гречку и пшеницу... Так что все не так просто...
Вывод: Бреда не увидел, есть предвзятость, но не более...
....Теперь — внимание. Как я уже говорил, после расформирования Сечи никаких репрессий не последовало. Даже беглые, в общем, подлежащие возврату помещикам, получили возможность бежать — благодаря оплошности (или попустительству) военных властей некто Лях сумел организовать массовый (около 5000 человек) побег в Турцию, те же, кто имел основания считать себя казаками, вообще жили свободно, медленно выбирая, какой же статус уютнее. Верхушка же «старших», все люди весьма пожилые и зажиточные, подписав все, что нужно, разъехалась по имениям. И вдруг… Менее года спустя трое (всего трое из нескольких десятков!) сечевых старшин — экс-кошевой Калнишевский, экс-войсковой писарь Глоба и экс-войсковой судья Головатый, мирно гревшие старые кости на печи, бесследно исчезают. Кто-то считал их погибшими, кто-то уверял, что они бежали «в вольные земли». Но, как выяснилось много позже, они были негласно изъяты и разосланы по отдаленным монастырям в «наистрожайшее заточение», где писарь с судьей вскоре и умерли, а кошевой, отбыв 25 лет (из них почти 15 в одиночке) был, глубоким 113-летним стариком, освобожден уже Александром I.
